ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 10.11.2019
Просмотров: 4264
Скачиваний: 6
91
Образование
России
,
культура
России
—
это
ее
неотъемлемая
часть
.
И
то
и
другое
будет
живо
,
пока
жива
Россия
,
а
она
вопреки
и
наперекор
всему
еще
жива
.
Книга
Э
.
Д
.
Днепрова
интересна
другим
.
Ее
появление
совпало
с
выходом
известного
Указа
Б
.
Н
.
Ельцина
о
возрождении
психоанализа
в
России
.
И
этот
как
нельзя
более
кстати
вышедший
объемный
труд
представ
-
ляет
собой
благодатный
материал
для
открытия
новой
действительности
или
предметной
области
возрождающегося
в
нашей
стране
психоанализа
.
Российская
академия
образования
дала
согласие
участвовать
в
создании
и
выполнении
программы
исследований
в
соответствии
с
Указом
Президента
.
И
я
спешу
выполнить
это
обещание
и
внести
посильный
вклад
в
его
реализацию
,
не
дожидаясь
специального
гранта
.
Дальнейшее
будет
представлять
собой
опыт
психоаналитической
интерпретации
...
хотел
было
написать
—
в
науке
,
но
рука
дрогнула
.
Дело
в
том
,
что
наш
автор
сам
давно
и
прочно
забыл
о
том
,
что
такое
научная
деятельность
(
хотя
,
видимо
,
когда
-
то
знал
).
Привычка
к
научной
работе
и
ее
навыки
вытесняются
крупными
административными
обязанностями
.
Дважды
действительно
трудно
войти
в
одну
и
ту
же
реку
.
Так
что
это
будет
опыт
психоаналитической
интерпретации
административной
деятельности
и
ее
последствий
для
субъекта
этой
деятельности
,
в
нашем
случае
для
автора
этой
книги
Э
.
Д
.
Днепрова
.
О
последствиях
руководства
им
в
течение
нескольких
лет
сферой
образования
я
умолчу
.
Это
особый
сюжет
,
далеко
выходящий
за
пределы
объявленной
в
названии
темы
.
Признаюсь
откровенно
что
я
не
психоаналитик
не
имею
соответствующей
лицензии
на
этот
вид
деятельности
Но
все
же
некоторый
опыт
в
ней
я
имею
Около
10
лет
тому
назад
я
сделал
попытку
психоаналитической
интерпретации
в
науке
по
поводу
деятельности
,
сознания
и
личности
одного
из
моих
учителей
—
замечательного
психолога
А
.
Н
.
Леонтьева
.
Другие
ученики
Леонтьева
весьма
сочувственно
и
с
интересом
отнеслись
к
этому
опыту
,
что
позволяет
мне
надеяться
на
благосклонный
прием
учеными
педагогами
и
психологами
и
этого
текста
.
После
необходимых
вводных
замечании
приступим
к
делу
.
Понятие
«
фантом
ампутированного
»
было
введено
известным
немецким
психологом
Давидом
Кацем
после
первой
мировой
войны
.
Жертвы
войны
,
утратившие
конечности
,
постоянно
жаловались
на
боли
в
отсутствующих
ногах
или
руках
.
Эти
боли
и
были
названы
фантомными
(
например
,
болит
любимая
мозоль
).
Затем
было
расширено
понятие
тела
или
телесного
организма
.
В
его
схему
стали
включать
то
,
что
телесным
организмом
в
собственном
смысле
слова
не
является
В
схему
тела
включали
орудия
инструменты
одежду
и
т
.
п
.
затем
в
схему
тела
стали
включать
и
тело
человеческих
желаний
,
мотивов
деятельности
Долго
ли
коротко
,
но
эволюция
психоанализа
привела
к
тому
,
что
понятие
тело
стало
не
только
расширяться
,
но
и
дифференцироваться
.
Несомненный
и
весомый
вклад
в
новую
трактовку
тела
внесла
французская
психоаналитическая
школа
Жака
92
Лакана
.
В
соответствии
со
взглядами
ее
основателя
различают
три
регистра
тела
:
тело
воображаемое
связанное
с
тем
образом
тела
,
каким
его
схватывает
зеркало
;
тело
символическое
как
символический
корпус
;
тело
реальное
как
блаженство
тела
.
Сосредоточимся
на
втором
регистре
тела
—
на
символическом
теле
.
К
тому
же
этот
регистр
тела
наиболее
понятен
.
Символическое
тело
может
расширяться
беспредельно
.
Примеры
напрашиваются
сами
собой
:
«
Государство
—
это
Я
»; «
Империя
—
это
Я
»; «
Образование
—
это
Я
».
Такое
в
истории
случалось
неоднократно
.
Задолго
не
только
до
возрождения
,
но
и
до
рождения
психоанализа
.
Да
и
сам
3.
Фрейд
был
склонен
идентифицировать
психоанализ
с
собой
,
считал
его
собственным
символическим
телом
,
не
допускал
в
него
постороннего
вмешательства
никаких
инородных
тел
.
Он
противодействовал
любым
формам
реорганизации
и
переструктурирования
созданного
им
символического
тела
.
Если
воспользоваться
терминологией
Фрейда
он
не
допускал
не
только
кастрации
своего
символического
тела
,
но
даже
динамического
переструктурирования
его
образа
,
к
чему
призывали
его
многие
талантливые
ученики
и
последователи
.
Он
отторгал
не
только
их
предложения
,
но
и
самих
авторов
этих
предложений
.
Для
Фрейда
характерны
абсолютно
тоталитарные
сознание
и
установки
в
науке
и
практике
.
Он
сам
и
его
метод
(
кушетка
)
были
монологичны
.
Он
так
и
ушел
из
жизни
,
чувствуя
себя
полным
хозяином
диктате
ром
созданной
им
империи
символического
тела
под
названием
«
Бессознательное
».
Конечно
,
вторжения
в
его
символическое
тело
вызывали
у
него
аффекты
,
но
не
сомнения
.
Слабым
оправданием
тоталитарного
сознания
Фрейда
и
его
диктаторской
повадки
является
его
гениальность
.
Символическое
тело
пережило
своего
создателя
и
существует
поныне
в
виде
ортодоксального
психоанализа
.
По
нашим
меркам
, 3.
Фрейд
все
же
был
безрогой
бодливой
коровой
.
Он
не
нашел
сочувствия
у
современных
ему
диктаторов
—
выродков
,
которые
,
видимо
,
тайно
завидовали
ему
.
Нашей
бодливой
корове
Трофиму
Лысенко
—
посредственному
научному
работнику
,
но
талантливому
организатору
—
повезло
больше
.
Ему
диктатор
дал
рога
.
Последствия
слишком
хорошо
известны
,
но
неизвестно
его
безрогое
сознание
.
Он
не
оставил
мемуаров
,
и
мы
можем
только
гадать
,
каким
оно
стало
после
кастрации
его
символического
тела
скромно
названного
им
«
Мичуринская
биология
»
и
лишения
его
властных
полномочий
. (
Вместо
них
,
правда
,
он
получил
одну
привилегию
.
На
этаже
в
институте
,
где
находился
его
кабинет
,
не
было
мужского
туалета
,
и
Лысенко
получил
разрешение
пользоваться
женским
.)
Не
лишено
смысла
предположение
о
том
,
что
фантом
сохраняется
не
только
после
утраты
части
натурального
тела
,
но
и
после
утраты
части
символического
тела
.
Он
может
быть
столь
же
,
а
то
и
более
болезненным
,
чем
фантом
ампутированного
.
Таким
образом
,
мы
нашли
ключевые
слова
для
93
анализа
:
фантом
натурального
тела
,
символическое
тело
,
тоталитарное
сознание
,
кастрация
символического
тела
,
фантом
символического
тела
,
«
безрогое
сознание
».
Теперь
с
этим
концептуальным
аппаратом
обратимся
к
книге
Э
.
Д
.
Днепрова
.
Читателя
не
должно
смущать
,
что
психоаналитическая
интерпретация
осуществляется
не
непосредственно
.
Стало
давней
традицией
психоанализа
составление
портретов
интересующих
психоаналитика
персон
по
их
произведениям
или
делам
,
в
которых
более
или
менее
выпукло
представлены
личностные
начала
тех
или
иных
авторов
,
деятелей
,
даже
мифологических
персонажей
.
В
галерее
этих
портретов
присутствуют
Эдип
,
Ф
.
М
.
Достоев
-
ский
,
Вудро
Вильсон
,
Р
.
Ганди
,
М
.
Лютер
и
многие
другие
.
Книга
Э
.
Д
.
Днепрова
—
не
научный
труд
.
Не
носит
она
и
исповедального
характера
.
Ближе
всего
ее
характеризует
публицистический
стиль
,
правда
,
не
слишком
хорошего
(
чтобы
не
сказать
дурного
)
тона
.
Однако
претензии
на
научность
исповедальность
и
высокую
публицистику
в
ней
достаточно
.
Если
у
Фрейда
основной
метод
был
кушетка
,
то
у
нашего
героя
—
кресло
.
Соответственно
,
в
ней
наличествуют
вполне
архетипические
логико
-
исторические
и
биографические
этапы
или
пласты
:
борьба
за
кресло
или
расширение
символического
тела
;
в
кресле
;
утрата
кресла
или
кастрация
части
символического
тела
и
сохранение
его
фантома
.
Первый
этап
не
представляет
сколько
-
нибудь
значительного
интереса
.
Это
рядовое
отражение
самого
распространенного
и
большого
комплекса
XX
века
—
жажды
власти
.
Второй
этап
также
вполне
ординарен
.
С
психологической
точки
зрения
наиболее
интересны
сопутствующие
ему
эйфория
,
самолюбование
,
апатия
,
уверенность
в
себе
,
агрессивность
,
страх
и
т
.
п
.
Что
касается
интеллекта
,
то
нет
данных
о
том
,
чтобы
кто
-
нибудь
из
занявших
кресло
поумнел
.
Более
распространена
деградация
,
но
не
исключена
и
сохранность
интеллекта
.
Типично
для
этого
этапа
укрепление
воли
к
власти
.
Внешняя
и
внутренняя
свобода
на
обоих
этапах
весьма
и
весьма
относительна
.
Свободный
чиновник
—
это
случай
исключительный
(
и
недолговечный
).
Настолько
,
что
в
этом
словосочетании
слышится
противоречие
в
термине
.
Первые
два
этапа
я
оставлю
вне
рассмотрения
.
Наиболее
интересен
и
поучителен
последний
этап
,
поскольку
на
нем
необычайно
ярко
проступают
влияние
фантома
и
черты
«
безрогого
сознания
».
Книга
написана
Э
.
Д
.
Днепровым
внутри
третьего
этапа
,
и
она
действительно
представляет
большой
интерес
для
психоаналитической
интерпретации
,
поскольку
внимание
читателя
не
отвлекается
богатым
внутренним
содержанием
(
как
,
например
,
в
воспоминаниях
Н
С
Хрущева
,
где
есть
богатая
историческая
фактура
).
Книга
для
анализа
предстает
как
«
чистая
культура
».
Автор
сконцентрировал
свои
усилия
на
том
,
чтобы
«
очертить
современную
ситуацию
образования
и
ее
истоки
в
контексте
общих
проблем
переходного
периода
,
наметить
болевые
точки
и
пути
их
преодоления
» (
с
. 9).
Этому
посвящено
27
печатных
листов
.
При
этом
автор
«
сознательно
оставил
в
стороне
три
важнейшие
проблемы
,
требующие
самостоятельного
94
углубленного
исследования
, —
обновление
содержания
образования
,
кадровый
потенциал
образовательной
системы
и
здоровье
детей
» (
там
же
).
К
моему
глубокому
сожалению
,
здесь
автор
прав
.
Книга
действительно
ситуативна
и
не
дает
оснований
для
научной
дискуссии
с
автором
по
важнейшим
содержательным
проблемам
образования
.
Отмечу
лишь
суровость
автора
.
Он
пишет
,
что
«
если
по
первым
двум
проблемам
уже
существуют
некоторые
наработки
,
то
по
третьей
,
может
быть
,
самой
горя
щей
—
абсолютная
пустота
» (
там
же
).
Я
не
столь
суров
и
убежден
,
что
если
бы
школа
эффективно
использовала
наработанное
по
этим
проблемам
(
а
особенно
по
третьей
!)
хотя
бы
в
Российской
академии
образования
,
то
это
существенно
улучшило
бы
положение
образовательного
дела
.
Начнем
по
порядку
,
как
и
полагается
в
подобного
рода
анализе
,
с
самооценки
автора
.
Он
обладает
«
историческими
глазами
» (
там
же
),
что
должно
было
бы
свидетельствовать
о
его
олимпийском
спокойствии
и
эпическом
настрое
.
Он
относит
себя
к
числу
«
исторических
камикадзе
» (
с
.
12)
Это
,
видимо
,
должно
свидетельствовать
о
его
изначальной
защищенности
и
готовности
к
критике
.
Последнее
успокаивает
меня
и
облегчает
задачу
оценки
книги
и
автора
.
Я
,
правда
,
не
исключаю
,
что
мой
опус
будет
для
Э
.
Д
.
Днепрова
несколько
неожиданным
поскольку
он
выбрал
(
или
назначил
?)
своими
судьями
Совесть
,
Бога
и
Историю
:
«
У
человека
три
судьи
:
Совесть
,
Бог
и
История
.
Но
самый
первый
и
самый
беспощадный
судья
—
его
собственная
совесть
.
И
если
человек
это
понял
—
он
спокоен
.
Лично
я
это
впервые
предощутил
(
как
и
многие
другие
глубинные
истины
жизни
)
в
двенадцать
лет
.
И
сегодня
окончательно
утвердился
в
этом
убеждении
.
Как
и
в
том
,
что
каждую
работу
нужно
делать
как
последнюю
» (
с
. 12).
Это
,
пожалуй
,
посильнее
,
чем
Фауст
Гёте
.
Но
человек
предполагает
,
а
Бог
...
Автор
с
такими
судьями
спокоен
,
а
тут
,
видите
ли
,
нашелся
щелкопер
,
бумагомарака
,
который
берет
на
себя
оценку
книги
,
как
будто
недостаточно
собственной
беспощадной
авторской
совести
.
Я
постараюсь
быть
добрее
,
тем
более
что
слово
«
беспощадность
»
отсутствует
в
моем
лексиконе
.
Обратимся
к
совести
.
Автор
предощутил
ее
присутствие
в
себе
в
12
лет
.
Замечу
,
не
ощутил
,
не
почувствовал
,
а
предощутил
.
Не
поздновато
ли
?
Мой
учитель
А
.
В
.
Запорожец
говорил
,
что
после
12
лет
воспитывать
человека
бесполезно
.
Интересно
,
когда
же
автор
ощутил
ее
по
-
настоящему
?
(
Не
хотелось
бы
верить
автору
,
что
он
окончательно
утвердился
в
своей
со
-
вести
и
в
других
глубинных
истинах
жизни
только
сегодня
,
то
есть
спустя
почти
50
лет
.)
Этот
вопрос
возник
у
меня
в
связи
с
лукавым
посвящением
книги
: «
Друзьям
и
соратникам
по
реформе
образования
Посвящаю
»
.
Посвящение
может
быть
анонимным
,
но
тогда
в
предисловии
,
в
книге
ожидаешь
увидеть
имена
,
поименное
выражение
естественной
признательности
друзьям
и
соратникам
.
В
таком
объеме
книги
можно
было
бы
найти
место
для
них
,
для
героев
инновационного
движения
,
для
ученых
—
педагогов
и
психологов
,
которым
советское
и
российское
образование
кое
-
чем
обязано
,
да
и
для
родной
автору
Российской
академии
образования
,
в
95
руководстве
которой
Э
.
Д
.
Днепров
имеет
честь
состоять
и
от
имени
которой
издана
книга
.
Отсутствие
всего
этого
невольно
ведет
к
заключению
,
что
«
Временный
научно
-
исследовательский
коллектив
(
ВНИК
) —
это
Я
»,
«
Реформа
—
это
Я
».
Ведь
нашлось
же
в
книге
место
для
руководителей
образования
всех
рангов
,
для
руководителей
Москвы
и
ее
окрестностей
.
Воздержусь
от
заключения
о
совести
автора
,
но
с
этикой
у
него
явно
не
все
в
порядке
.
Насколько
я
помню
,
люди
во
ВНИКе
,
да
и
потом
в
Министерстве
образования
работали
с
Э
.
Д
.
Днепровым
не
за
страх
,
а
за
совесть
и
заслуживают
хотя
бы
упоминания
.
Ведь
именно
этот
анонимный
коллектив
«
разработчиков
и
реализаторов
реформы
» (
с
. 39)
осуществил
«
радикальное
революционное
реформирование
»,
имевшее
«
вулканический
»
характер
,
характер
«
управляемого
взрыва
», «
тектонического
сдвига
».
Все
это
сделано
на
короткой
и
динамичной
, «
спринтерской
»
дистанции
,
в
период
«
бури
и
натиска
» (
с
. 37).
Разумеется
,
все
эти
революционеры
,
реформаторы
,
реализаторы
,
взрывники
,
саперы
,
штурмовики
(«Sturm und Drang»)
работали
под
руководством
Э
.
Д
.
Днепрова
«
в
стиле
привычного
героизма
».
Я
согласен
,
что
и
руководитель
и
коллектив
оказались
на
высоте
социальной
задачи
,
оказались
способными
принять
вызов
времени
(
с
. 149),
хотя
предпочел
бы
услышать
об
этом
не
от
руководителя
.
Тем
более
страна
должна
знать
имена
своих
героев
.
Теперь
обращусь
к
«
историческим
глазам
».
Эти
глаза
видят
два
движения
: «
общественно
-
педагогическое
движение
» XIX
века
(
примерно
с
середины
)
и
общественно
-
образовательное
движение
начала
80-
х
г
. XX
века
(
с
инкубационным
периодом
в
70-
е
годы
).
Автор
находит
место
для
упоминания
К
.
Д
.
Ушинского
,
Н
.
И
.
Пирогова
,
Л
.
Н
.
Толстого
.
Советский
период
существования
(
и
развития
)
школы
либо
выпадает
из
поля
зрения
автора
,
либо
дается
в
багровых
тонах
.
Здесь
находится
место
лишь
для
журналистов
,
пусть
замечательных
,
трижды
талантливых
,
яростных
и
непокорных
,
но
сводить
всю
драму
развития
образования
к
их
деятельности
несправедливо
.
Таким
образом
«
Вчера
» —
это
на
самом
деле
«
Позавчера
»,
а
«
Вчера
»
выпало
или
освещено
неадекватно
.
А
зря
.
То
ли
по
наивности
,
то
ли
снова
из
лукавства
автор
отождествляет
«
ментальность
,
общественное
сознание
» (
хотелось
бы
сказать
—
старого
)
советского
общества
и
системы
образования
.
Речь
идет
о
серии
опасностей
,
среди
которых
«
двойной
»
внутренний
консерватизм
школы
—
как
социаль
-
ного
института
и
как
педагогической
системы
.
О
последнем
говорится
как
о
глубоком
,
воинствующем
консерватизме
старой
,
авторитарной
педагогической
системы
школы
с
ее
имманентным
недемократизмом
,
с
ее
ориентированностью
на
внешнее
воздействие
,
а
не
на
внутреннюю
мотивацию
,
на
формирование
определенного
типа
поведения
,
а
не
на
развитие
личности
и
т
.
д
. (
с
. 47–48).
Этого
автору
кажется
мало
.
Педагогическая
система
неизменяема
,
ее
основной
хребет
—
авторитаризм
,
она
имеет
устойчивый
иммунитет
к
педагогическим
и
социально
-
педагогическим
преобразованиям
,
сопротивля
-
ется
инновационной
деятельности
,
сохраняет
закрытость
,
герметичность
,