Файл: antologiya-issledovaniy-kultury.doc

==617

Методы интерпретации культуры

торых потребовало бы рассмотреть в полном объеме общую теорию ритуала ''Я даю лишь схематичное изложение этой теории, дабы показать вам, что возможна такая теория тотемизма, которая, будучи доказанной, поможет нам понять не только тотемизм, но также и многое другое, не обращаясь к каким бы то ни было гипотезам об историческом происхождении тотемизма. Далее я хотел бы указать, и указать со всей определенностью, что такого рода теория (будь то очерченная выше или какая-то другая) может быть проверена при помощи обычных процедур верификации. Я впервые заинтересовался тотемизмом около 16 лет назад. Тогда я решил начать с исследования какого-нибудь примитивного народа, у которого бы тотемизм отсутствовал, — если бы, конечно, такой удалось найти. Такой народ я нашел на Андаманских островах. Поработав какое-то время среди андаманцев, я рискнул сформулировать рабочую гипотезу тотемизма; она во многом совпадала с теми тезисами, которые я вам только что изложил. Позднее я отправился в Австралию, где обнаруживаются некоторые из наиболее интересных форм тотемизма, намереваясь провести там лет восемь — десять, т. е. столько, сколько, как я считал, потребовалось бы для проверки этой гипотезы. К сожалению, через два с небольшим года моя работа была прервана войной, и я, поскольку представилась такая возможность, поехал в Полинезию, где, судя по всему, сохранились остатки тотемической системы, ныне включенные в систему политеизма. Таким образом, хотя я и не могу сказать, что мне удалось полностью подтвердить указанную гипотезу, мне тем не менее представилась возможность проверить ее на довольно обширном полевом материале. Во всяком случае, здесь я привожу ее как пример гипотезы, которая еще не проверена, но поддается проверке, в отличие от теорий происхождения тотемизма.

Кроме того, в самом слове «происхождение» наличествует некоторая двусмысленность. В том смысле, в каком это слово употребляется Дарвином в заглавии его работы «Происхождение видов», оно обозначает те силы, или законы, которые действовали в прошлом и продолжают действовать в настоящее время, производя и воспроизводя модификации живой материи. В этом смысле теория, которую я только что схематично изложил, может быть также названа и теорией происхождения тотемизма. Она имеет дело с силами, или законами, действовавшими в прошлом и действующими до сих пор, которые производят и воспроизводят модификации культуры; ссылаясь на эти законы, она объясняет существование тотемизма в одних обществах и отсутствие его в других.

==618

А. Радклиф-Браун. Методы этнологии и социальной антропологии

Между тем как в обыденном употреблении, так и в антропологии в слово «происхождение» чаще вкладывается исторический смысл. Каждый конкретный институт возникает в определенное время и в определенном обществе как результат определенных событий. Чтобы выяснить его происхождение, мы должны узнать, каким образом — а если возможно, то где и когда — он возник. Я говорю о происхождении именно в этом смысле; и я стараюсь показать вам, что социальная антропология таким происхождением специально не занимается и не должна заниматься. Спору нет, там, где у нас имеются реальные исторические данные о происхождении того или иного института, их знание может представлять для антропологии очень большую ценность. Однако не подтвержденные и вообще не поддающиеся проверке гипотезы о происхождении никак не могут быть использованы для поиска общих законов.

Специфические социальные силы, изучение которых является делом социальной антропологии, постоянно присутствуют в любом обществе и поддаются наблюдению и изучению в точно такой же степени, в какой психолог может наблюдать проявление определенных сил в индивидуальном человеческом поведении.

Мне бы хотелось, чтобы вы четко уяснили, что непрестанные поиски теорий происхождения мешали социальной антропологии развиваться в тех направлениях, которые могли бы стать для нее наиболее плодотворными. Социальная антропология не просто не испытывает никакой нужды в теориях исторического происхождения, но, более того, такие теории и сосредоточение внимания на них могут принести ей немало вреда. Не говоря уж о том, что при отсутствии подлинных исторических данных теории происхождения вынуждены базироваться на предполагаемых общих законах. Многие из теорий прежней антропологии покоятся на допущении, что изменения в культуре вызываются потребностью или желанием человека понять и объяснить феномены окружающего мира; это желание заставляет человека формулировать объяснения, и как только они принимаются, его поведение начинает претерпевать изменения под их воздействием, в результате чего складываются всевозможные обычаи. Классический пример этой гипотезы можно найти в теории анимизма Тайлора и Фрэзера. Примитивный человек хочет объяснить феномены сновидений и смерти; он формулирует гипотезу, что у человека есть душа, которая продолжает жить и после смерти тела; как только эта гипотеза принимается, он создает на ее основе бесчисленное множество ритуальных обычаев, в частности

==619

Методы интерпретации культуры

связанных со смертью, похоронами и почитанием предков. Однако предположение о том, что изменения в культуре обычно происходят подобным образом — через понимание, объяснение и установление обычая на основе сложившегося таким образом верования (а именно это допущение, видимо, и лежит в основе многих других теорий происхождения, подобных приведенной здесь в качестве примера), — это общий закон, нуждающийся в проверке. Этот закон еще можно применить к некоторым изменениям, происходящим в наших развитых цивилизациях, где желание объяснений и их поиски приобрели благодаря развитию науки очень важное значение. Но для примитивных народов он, как мне кажется, имеет сравнительно небольшое значение; я думаю, что у них основой возникновения и развития обычая является потребность в действии и коллективном действии, ощущаемая в определенных обстоятельствах, оказывающих влияние на общество или группу, а обычай и связанные с ним верования создаются с тем, чтобы удовлетворить эту потребность. Обсуждение этой темы увело бы нас слишком далеко, и я упоминаю об этом лишь для того, чтобы показать, что теории происхождения, подобные анимистической теории или, например, теории тотемизма Фрэзера, неизбежно предполагают такие допущения, которые, будь они истинными, были бы общими законами. Следовательно, прежде чем приступать к разработке теорий происхождения, необходимо тщательно проверить предполагаемые нами общие законы и продемонстрировать их действие при помощи достаточно широкой индукции.

Теперь, я надеюсь, вы увидите, куда привели нас наши рассуждения. Неразбериха, царившая в изучении культуры, сдерживавшая ее развитие и вызывавшая в последние годы серьезное недовольство среди ученых, явилась результатом того, что методология нашей науки не была разработана в достаточной степени. Средство исправить эту ситуацию одно — признать, что два разных метода объяснения культурных фактов, исторический и индуктивный, должны быть четко отделены друг от друга, а сделать это будет легче всего, если мы признаем, что они относятся к разным дисциплинам, имеющим разные названия. Тогда этнология будет означать попытки реконструкции истории культуры и должна будет со всей строгостью и определенностью принять историческую точку зрения и разработать специальные методы, при помощи которых можно было бы получать выводы, обладающие определенной степенью вероятности. Эта позиция разделяется ныне большинством американских ученых и постепенно обретает почву в Германии и Англии. Социальная антропология же

К оглавлению

==620

А. Радклиф-Браун. Методы этнологии и социальной антропологии

будет в этом случае чисто индуктивной наукой о феноменах культуры, нацеленной на открытие общих законов и приспосабливающей к своему предмету исследования обычные логические методы естественных наук. Теории происхождения, занимавшие столь большое место в антропологической литературе прошлого столетия, будут тогда рассматриваться как своего рода ничейная территория на стыке этнологии и социальной антропологии. Поскольку они представляют собой попытки реконструировать историю культуры, то они относятся скорее к этнологии; но поскольку они предполагают и не могут не предполагать существование определенных общих законов, они находятся в зависимости от социальной антропологии, которая должна такие законы наглядно продемонстрировать в действии и верифицировать. Иначе говоря, теории происхождения должны объединить в себе достижения этнологии и социальной антропологии, дабы когда-нибудь в будущем извлечь из этого определенную пользу. Сегодня же им необходимо собирать точные и общепризнанные результаты социально-антропологических и этнологических исследований, а это станет возможным лишь тогда, когда каждая из этих дисциплин будет строго придерживаться своих собственных целей и методов.

Оставив в стороне эту ничейную территорию теорий происхождения, что можно сказать о взаимоотношении между этнологией и социальной антропологией? Социальная антропология как индуктивная наука должна опираться исключительно на факты и на достоверные наблюдения этих фактов. Если этнология выдвигает гипотезы, недостаточно доказанные (а в настоящее время лишь немногие из этнологических гипотез могут быть доказаны в полной мере), то такие гипотезы социальная антропология использовать не может. Ибо в противном случае гипотеза бы настраивалась на гипотезу, а это чересчур шаткое строение. Этнология может дать социальной антропологии мало, крайне мало новых фактов. Она не способна на большее. Что касается знаний о том, какие изменения и при каких обстоятельствах имели место, то здесь социальная антропология должна опираться на историю, а не на гипотетическую историю.

С другой стороны, я склонен полагать, что этнология никогда не достигнет чего-то серьезного без помощи социальной антропологии. Когда Адам Смит впервые попытался составить «гипотетическую историю», он стремился строить свои гипотезы на основе «известных принципов». Любая гипотетическая реконструкция может претендовать на успех лишь в том случае, когда она базируется на прочном знании

==621

Методы интерпретации культуры

законов истории. Но дать такие законы может только социальная антропология. Если вы изучите двухтомную «Историю меланезийского общества», в которой Риверс предпринял этнологический анализ культуры Океании и попытался реконструировать ее историю, вы увидите, что на протяжении всей книги выводы строятся на предположениях о том, что могло бы произойти при определенных условиях, например, когда два народа с разными культурами входили в контакт и поселялись на одном острове. Все допущения такого рода представляют собой гипотетические общие суждения, которыми специально занимается социальная антропология и которые могут быть доказаны, только с помощью индукции. И основное возражение против предположений, используемых Риверсом, состоит в том, что они, судя по всему, не основываются на достаточно широкой индукции и, следовательно, остаются спорными, отчего и все здание, на них построенное, очень шатко.

Или же почитайте Сепира, который попытался установить принципы, при помощи которых мы могли бы вписать так называемую «временную перспективу» в факты локального распределения культурных элементов. Вы еще раз столкнетесь с тем, что он предполагает — и не может не предполагать — определенные общие принципы, или законы. Они могут быть истинными, а могут и не быть; доказать их — дело индуктивного метода, а стало быть, социальной антропологии. И если уж этнология пользуется такими допущениями — а я не вижу, как она могла бы этого избежать, — то она должна опираться на социальную антропологию, их подтверждающую.

Итак, как только этнология и социальная антропология будут признаны отдельными науками — одна исторической, а другая индуктивной, — отношение между ними будет отношением односторонней зависимости. Социальная антропология может существовать и без этнологии, но этнология, видимо, не может существовать без тех допущений, которые входят в компетенцию социальной антропологии.

Давайте теперь перейдем к краткому рассмотрению еще одного важного вопроса, а именно вопроса практической ценности тех результатов, которых соответственно можно ожидать от этнологии и социальной антропологии.

Этнология дает нам гипотетическую реконструкцию исторического прошлого цивилизации, причем некоторые из ее выводов устанавливаются с достаточно высокой степенью вероятности, другие же остаются не более чем правдоподобными догадками. Ее практическая ценность для человеческой