Файл: Самосознание.европейской.культуры.XX.века.1991.pdf

10 Ксенофан Элейский - древнегреческий поэт-философ, один из мыслителей элейсвой школы, добивавшийся очищения идеи бога от чувственного антропо­ морфизма:

Бог же един, между смертных и между богов величайший, Смертному он не подобен ни видом своим, ни душою.

•Во имя этой задачи он подверг резкой критнке мифы гомеровской и гесиодов-

скои поэзии:

Что среди смертных позорным слывет и клеймится хулою, То на богов возвести ваш Гомер с Гесиодом дерзнули:

Красть, и ирелюбы творить, и друг друга обманывать хитро (пер. Ф. Зелинского).

11 Моралистско-теологическая критика гомеровских мифов содержится во Н, Ш и Х книгах «Государства» Платона: «Этого никто не должен слушать в благоустроенном государстве, ни из юношей, ни из старших, будут ли мифы пре­ подноситься в размеренной речи или без размера, ибо такая речь и нам не принесет поль~ы, и сама с собою не будет в согласии» (<<Государство», 379-380 С).

Готфрид Страсбургский (ум. ок. 1220), Вольфрам фон Эшенбах (ок. 1170-1220), Вальтер фон дер Фогельвейде (ок. 1170 - ок. 1230) - немецкие

поэты-миннезингеры. Готфриду принадлежит стихотворный роман «Тристан», Вольфраму - стихотворные романы «Парцифаль» И «Титурель» (оба связаны с мистической легендой о святом Граале), Вальтер вошел в историю литературы как мастер любовной и политической лирики. Предложенная Шпенглером анало­

гия весьма сомнительна: презрение, с которым «теология И философия поздней­ шего Запада созерцала германский героический эпос», распространялось и на

религиозную поэзию средневековья (кстати говоря, романы Вольфрама стоят на границе рыцарского и религиозного эпоса) и было связано с той метаморфозой вкусов, которую принес возрожденческий гуманизм. К антитезе «табу и тотема»,

духовного и мирского, все это не имеет прямого отношения.

13 Орфей выступает в мифе как певец-маг, певец-чудотворец и «посвященный»: его учениками считали себя адепты мистической школы орфиков, получившей распространение с VI в. до н. Э. Орфики учили О переселении душ, проповедовали аскетизм и воздержание от мясной пищи и практиковали сложную систему мисти­ ческих обрядов и посвящений, направленных на блаженство в загробной жизни. Под именем Орфея дошел ряд мистических текстов учительного и богослужебного содержания, принадлежащих различным эпохам (от VI в. до н. Э. до последних

веков античного язычества).

14 Калхант и Тиресий - образы ведунов, гадателей и прорицателей «века

героев» в греческом мифе.

15 Иоахим Флорекий (ок. 1132--1202) - теолог и мистик полуеретического направления, разработавший учение о грядущем царстве чистой духовности.

и францисканский монах, предполагаемый автор прославленного гимна о Страш­ ном суде «Dies irae» (<<День гнева»). Вот первое трехстишие этого гимна:

Оный день Господня гнева В прах пожжет земные севы: Так рекли Давид и Дева

(пер.М.л. Гаспарова).

Нетрудно увидеть, что Шпенглер недопустимым образом соотносит мирской

героический эпос одной эпохи (<<Песнь О Роланде» не позже грани XI и ХН ВВ., «Песнь О Нибелунгах» (ок. 1200 г.) с продуктами религиозной культуры более поздней эпохи. Наблюдаемый между обоими рядами контраст - это скорее

контраст между массивностью романского стиля и одухотворенностью готики,

неЖ~1И п~отиворечие между мирским и сакральным.

Деиствительно, есть основания усматривать в образе Елены черты древ­ него растительного божества; она есть некая инкарнация сил плодородия и весе.лья; соответственно и война за нее --- священная война.

66

17 Наука видит в Дионисе и Деметре скорее крестьянские, нежели «жреческие» божества.

18 Трагедии Эсхила каким-то образом связывали с практикой Элевоинских мистерий; в конце жизни его будто бы обвинили в разглашении со сцены тайн этих мистерий. Аристофан вкладывает в уста Эсхила слова: «Деметра, воспитавшая мое сердце, сделай меня достойным твоих мистерий!» (Лягушки, ст. 886-887) . Пиндар являет собой наряду с Эсхилом тип поэта, особо склонного к глубинным религиозно-философским размышлениям; в его второй Олимпийской оде дано

учение о загробных судьбах людей.

19 Ферекид Сиросекий (VI в. до н. э.) составил прозой трактат «Богословие», начинавшийся словами: «Зевс И Хронос были вечно, и Хтония; имя же Хтонии стало Земля, когда Зевс дал ей землю в дар». Косекий Эпихарм (VI-V вв. до н. э.) - основатель дарииско-сицилийской комедии, несомненно, сообщавший своим (утраченным) сочинениям некое религиозно-философское содержание, но едва ли могущий даже в порядке культурфилософской метафоры быть назван­

ным «догматиком».

20 «Гибрис» (hybris) -- греховная и гибельная гордыня, заключающаяся в переступании граней, положенных человеку, в попытке преодолеть дистанцию между человеческим и божеским.

2! Зотпа зётпа - «тело могила»; орфическое изречение, основанное на игре слов. Для того чтобы «безо всякого сомнения» относить это изречение к эпохе «около 1100», не существует никаких рациональных оснований.

22 Фаллические культы - культы, имеющие своим центром символ детород­ ного члена как средоточия мировой оплодотворяющей силы. На древнегреческих празднествах Диониса и других божеств носили огромные изображения детород­

ного члена и воздавали им почести.

23 На деле целый ряд важнейших черт «германо-католического христиан­ ства» предстает в готовом виде, если не у Августина, то у Григория Великого (ок. 540-604); У него уже выступает тот «юридический» дух католицизма, который, по lllпенглеру, следует связывать с фаустовским переживанием Я

иволи.

24 Меч, пронзаюший сердце Марии,- наглядный символ ее душевных стра­ даний при виде мук сына: мотив, распространенный в католической иконографии и почти неизвестный в православной. В качестве примера можно назвать еще почти византийское по своим формам «Распятие» венецианской школы начала XIV в. в Эстертомском Христианском музее в Венгрии.

25 «Аве Мария» и «Архангельский привет» - одно и то же; притом основной текст молитвы, совпадающий с текстом православной молитвы «Богородице, Дево. радуйся» (но без двух первых слов) и составленный из евангельских речений, заведомо древнее «готического» христианства. Той эпохе, о которой говорит Шпен­ глер, принадлежит только завершающее дополнение к этой молитве: «Святая Мария, ·Матерь божья, молись за нас грешных ныне и в час смерти нашей». Розариум - особый род молитвенного упражнения, введенный на грани ХН­ ХН! вв. св. Домиником: молящийся с полным душевным сосредоточием повторяет сто пятьдесят раз «Аве Мария», перед началом каждой десятки читая «Патер ностер» (<<Отче наш») и по поводу каждого слова медитируя о таинствах боговоплощения, а также о чувствах Марии в определенные моменты жизни Христа.

26 «Непорочное зачатие» - словосочетание, имеющее в виду не зачатие Иису­ са Марией, как порой представляют себе, но зачатие самой Марии ее матерью Анной, при котором она была, по формулировке буллы Пия 'Х, «IпеffаЫlis Deus», «по особливой благодати и привилегии избавлена от первородногогреха». Учение о непорочном зачатии отстаивалосьфранцисканцамипротив отрицавшихего (хотя также настаивавшихна необходимостиособливого почитания Марии) доминикан­ цев. Споры тянулисьвеками, с XVI в. союзниками францисканцев оказались иезуи­ ты, но спор был догматически разрешен лишь цитированной выше буллой Пия 'Х в 1864 г. Впрочем, «фаустовские» истоки учения об исключительной изъятости Марии

от первородного греха на деле уходят в чисто «магическую» сирийскую теологию IV-V ВВ., где оно было уже четко сформулировано такими авторитетами, как

Ефрем Сирин.

67

27 Локи, или Логе ~ демоническая фигура германо-скандинавского пантеона, злорадный, злоязычный и лживый бог огня, обманом убивающий надежду богов -- светлого солнцебога Бальдера,до поры скованный и истязуемыйбогами и ждущий

своего часа, который будет часом гибели богов и мира.

2" Экзорцизм - церковное заклятие, имеющее целью изгнать беса.

2" Цезарий из Гейстербаха - автор «Беседы о чудесах» (XIII в.), книги, В которой дух простонародного вымысла подчас даже вступает в противоречие с моралью и догматами официальной церковности, хотя цели Цезария были чисто набожными. В его книге можно прочесть, как дьявол расхаживает 110 женскому

монастырю и решительная монахиня награждает его оплеухами, как выводок чер· тей прн всем честном народе показывается на шлейфе знатнои дамы. как вмеша­ тельство Провидения избавляет набожную затворницу от блох. и т. Д.

'" «Песнь О солнце» Франциск" Ассизекого -- составленное прочувствованной ритмической прозой восхваление всех созданий бога: солнца, луны И звезд. огня

иводы и т. п.

31 Рот, Фомы Аквинского Б сисгематизвции доктрин 06 инкубе и смккуб«. как и роль, которую эти учения играют в целом его мирообъемлюшей системы.

на деле достаточно малы

"с Генрих Сузо (ОК. 1295 . 1366; - немецко-нидерландский мистик. последо ватель знаменитого Мсйстера Экхарта.

зз «Все понять .- все простить» (франц.)

с. С. А вериниев

Хейзинга Й.

"ото Ludens

Опыт исследования игрового элемента в культуре *

Глава VH ИГРА И ПОЭЗИЯ

Сфера nоэзии.- Поэзия как визальная фцнкиия культуры. Vates. Поэзия родилась в игре. Социальная поэтическая игра.­ «Ин.га-фука».- «ПаН,туН,».- «ХаЙку».- Формы поэтических со­ сгяэаний.с-Еошз d'amour.- Поэтическиезагадки.-Импровиза­ ция.- Свод знаний в поэтическойформе.- Юридическиетексты в стихах.- Поэзия и nраво.- Поэтическое содержание мифа.­ Можетли миф быть серьезным?- Миф представляет игровую фа­ зу культуры.- ТоН, «Младшей Эдды».- Все поэтические формы суть формы uгpoBыe.- Поэтические мотивы и мотивы игровые.­ Поэзия бытует в сосз-язаниях.:-: Поэтический язык есть язык uгpы.- Язык поэтических образов и игра.- Неясносзь nоэзии.­ Лирика неясна по природе.

Кто собирается говорить об истоках греческой философии в их связи с древнейшими сакральными состязаниями в мудрости, тот сейчас же неминуемо окажется на границе или даже за грани­ цей, разделяющей религиозно-философские и поэтические способы выражения. Поэтому будет целесообразным рассмотреть теперь вопрос о сущности поэтического творения. В определенном смысле этот вопрос мог бы составить центральную тему трактата о связи между игрой и культурой, ибо в то время как религия, философия, право, война и политика в высокоорганизованных формах общест­ ва, по всей видимости, теряют постепенно контакт с игрой, который в более чем достаточной мере присутствовал на ранних стадиях культуры,- поэтическое творчество, родившееся в сфере игры, по­ прежнему чувствует себя в ней как дома. Poiesis ** - функция игры. Она обретается в поле деятельности духа, в созданном для себя духом собственном мире, где вещи имеют иное, чем в «обыч­ ной жизни», лицо и связаны между собой иными, не логическими, связями. Если серьезное понимать как то, что может быть до конца выражено на языке бодрствующей жизни, то поэзия никогда не станет совершенно серьезной. Она стоит по ту сторону серьезно-

* Huzinga J. Ното ludепs. Ргоеуе еепег bepaling уап het spelelement der cultuur / / Verzamelde werken. О. 5. Haarlem, 1950. Нfst. 7, bIz. 148~165; Нfst. 8, bIz. 166-176.

** - поэзия (лат.)

го ~ v первоистоков, к которым так близки дети, животные, дика­ ри и ясновидцы. В царстве грезы, восторга, опьянения и смеха. Что­ бы понять поэзию, нужно обрести детскую душу и облачиться в нее, как в волшебную рубашку, и мудрость ребенка поставить выше интеллекта взрослого. Такова первобытная сущность поэзии, поня­ тая и выраженная Вико уже два столетия назад *, которая ближе всего подходит к чистой идее игры. Роёsis

sonmnium: поэзия ~ как бы сон науки. гласит глубокомысленное замечание Фрэнсиса Бэкона. В образных мифологических пред­ ставлениях первобытных народов об основах бытия, как в зароды­ ше, заключен смысл, который позже найдет осознание и выраже­ ние в логических формах и терминах. Филология и теология стре­ мятся проникнутьвсе глубже в понимание мифологическогозерна раннего верования. В свете изначальногоединства поэзии, святого вероучения, философии и культа по-новому воспринимается все функциональное ~нячение древних цивилизаций.

В качестве первой предпосылкик такому пониманиюнеобходи­ мо освободиться от мысли, что поэзия имеет только поэтическую функцию, что постичь и разъяснить ее можно только из эстетиче­ ских оснований. Во всякой живой, процветающей цивилизации, и прежде всего в архаических культурах, поэзия выполняет жизнен­ ную, социальнуюи литургическуюфункцию.Любаядревняяпоэзия есть вместе с тем и одновременно культ, праздничное увеселение, коллективная игра, проявление искусности, испытание или загад­ ка, мудрое поучение, внушение, колдовство, предсказание, проро­ чество, состязание. Нигде, пожалуй, не найти столь разительного сочетания всякого рода мотивов архаическогосакрального быта, как в третьей песне финского национального эпоса «Калевала». Старый мудрец Вяйнямёйнен околдовывает молодого хвастуна, которыйотважилсявызватьего на поединок. Вначалеони состяза­ ются в знании природных явлений, затем спорят о происхождении всего сущего, причем юный Еукахайнен имеет смелость приписы­ вать себе участие в самом творении. Но тогда старый волшебник «вгоняет»его своими песнями в землю, в топь, в болото, сначала по

пояс потом по плечи, наконец по самый рот, пока тот наконец не

обещаетемусвою сеструАйно. Сидя на камне песен, Вяйнямёйнен

поет целыхтри песни, чтобы освободитьбезрассудногоот своих мо­ гучих заклинаний, расколдовать его. Все формы состязания, о

которых мы говорили выше,~ соревнованиев хуле и хвастовстве, поединок в мужской силе, соперничество в космологическом зна­ нии ~ соединяютсяздесь в одном бурном и вместе с тем сдержан­

ном потоке поэтического воображения.

Поэт ~ vates, одержимый, неистовый, энтузиаст. Он многоз­ нающ, sja'ir, как называютего древние арабы. В мифах Эдды мед, который пьют, чтобы стать поэтом, готовят из крови Квасира. муд-

* Ср. Auerbach Е. Giambattista Vico und die idee der Philogie / / Ногпепв]е а Antonio Rudi6 у Lluch. Barcelona, 19З6. 1. Р. 297 sq.

70

рейшего среди созданий,~ ведь никто не смог задать ему такой во­ прос, на который он не знал бы ответа. Из поэта-ясновидца лишь постепенно выделяются фигуры пророка, жреца, оракула, мисга­ гога, поэта-стихотворца, а также философа, законодателя, ора­ тора, демагога, софиста и ритора. Все самые древние поэты Греции осуществляют еще ярко выраженную социальную функцию. Они обращаются к народу как наставники, увещевают его. Они высту­ пают как вожди народа; софисты появляются позднее *.

Фигуру vates'a в ее некоторых гранях представляет в древ­ ненорвежской литературе thulr, называемый в англосаксонском thyle **. Самый наглядный пример thulr' Старкаср (Starkasr); Саксон Грамматикправильнопереводитэто слово как vates. Thulr выступает временами то как вещатель литургических формул, то

как исполнитель в священном драматическом представлении, то как приносящий жертву, то как колдун. Иногда он бывает только придворнымпоэтом, оратором. Его ремесло передаютдаже словом «scurra» ~ «скоморох». Соответствующийглагол «thylr» означа­ ет произнесениерелигиозноготекста, а также «колдовать» И «бор­ мотать». Thulr ~ хранительвсех мифологическихпредставленийи поэтическихпреданий. Это мудрый старец, который знает историю и традиции, чей голос звучит во время торжеств, кто может пере­ числить родословныегероев и знати. В его ведение входят, в част­

ности, и состязания в декламации и всевозможных познаниях.

В этой функции встречаем мы его в Унферте из «Беовульфа». Mannjafnasr, о которых мы говорили ранее ***, «состязания В мудрости» Одина с великанами и карлами относятся также к

компетенции thulr'a. Известные англосаксонские поэмы «Вид­ сид» и «Скиталец»1 напонимают типичные продукты творчества подобных разносторонних придворных поэтов. Все эти черты са­ мым естественным образом выстраиваются в образ архаического поэта, чья функция, по-видимому, во все времена была сакральной и вместе с тем литературной. Эта функция, будь она священной

Еще несколько слов о древнегреческом типе vates'a. Нам не ка­ жется рискованнымжеланиеувидеть потомковthulr'a, с одной сто­ роны, в лице шпильмана и жонглера (joculator), с другой -- в ге­ рольде феодальногосредневековья.У этого последнего, о котором мы уже говорили в связи с состязаниями в хуле, преобладающая часть обязанностейсовпадает с функциями «культовых ораторов» древности. Герольды хранят историю, традицию и генеалогию, вы­ ступают во время торжественных собраний, главным образом, с официальными восхвалениями или поношениями.

Поэзия в своей первоначальнойфункции фактора ранней куль­ туры рождаетсяв игре и как игра. Это освященнаяигра, но в своей

*Ср.: Jaeger W. Paideia: die Forrnung des griechisctlen Мепвспеп. Berlin; Leipzig. 19З4. S. 65, 181,206, ЗАЗ.

**Vogt W. Н. Stilgeschichte der еddisсhеп WissensdichtLJllg. Bd. 1. Dег KLJlt-

redner. Breslau, 1927.

*** Речь идет о не вошедших вданную публикацию главах работы й. Хейзинги.

71

чален, ~aK и чисто сакральная функция поэтического искусства. Богатыи материал о поэзии, называемой уже изысканно - «со­ uиально-агональной»,-- привез с собой Де Иосселин Де Ионг пос­ ле о~следования островов Ост-Индского архипелага .- Буру и Ба­ бар". Благодаря любезности автора я могу. привести некоторые

пункты из еще не опубликованного исследования*. Среди жите­ лей CpeДHe~o Буру бытует род праздничного антифонного пения, называемыи «инга-фука». Сидя друг против друга, женщины и мужчины под аккомпанемент барабана поют друг другу песенки,

которые они или импровизируют, или просто воспроизводят. Изве­ стно не менее пяти видов пения «инга-фука». Все они базируются на чередовании строфы и антистрофы, вопроса и ответа, хода и ответного xo~дa, В~IПада и его отражения. Иногда форма их близка к загадке. Самый распространенный вид носит название «инга­ фука впереди идущих и следующих за ними»; все куплеты здесь на­ чинаются слuовами, повторяющими конец предыдущего стиха,--­ как в детскои игре. Формально-поэтическим средством служит ас­ сонанс, связующий тезу и антитезу повторением того же слова,

варьированием слов. Поэтический момент выступает как смысло­ вая игра, намек, игра слов, а также звуков, в которой смысл иной

раз совершенно теряется. Такая поэзия поддается описанию толь­ ко в терминах игры. Она подчинена тонкой схеме правил просодии.

ченную песенную дуэль, которая раньше нерецко заканчивалась

схваткой и даже убийством. Вее эти песни состоят из двух строк,

которые различают как «ствол» И «крону», или «верхушку»; схема

«вопрос -- ответ» выступает здесь уже не столь ясно. Для поэзии Бабара характерен тот факт, что впечатление достигается здесь главным образом в игре-варьированиипесенных мелодий, а не в игре словесных значений или созвучий.

Малайский «пантун» - четверостишие с перекрестной рифмой, в котором первые две строки дают какой-то образ или констатиру­ ют факт. а две последние завершают стих весьма отдаленным на­ меком,- обнаруживает в себе многие черты умственной игры. Сло­ во «пантун» вплоть до XVI в. означало, как правило, «сравнение» или «пословицу» И ТО.1ЬКО во вторую очередь - «катрен». Заклю­ чительная строка называется в янаиском языке «djawab», Т. е. «ответ», «разрешение». Итак, очевидно, что прежде, чем здесь вы­ работалась общеупотребительнаяпоэтическаяформа, она сущест­ вовала в виде игры-загадки,зерно решения которой содержалосьв намеке, внушалось рифмованным созвучием ".

В тесном родстве с «пантуном », без сомнения, находится япон­ ская поэтическая фор ма, обыкновенно называемая хайку (хокку). В своем современном виде -- это маленькое стихотворениеиз трех строк, соответственнов пять, семь и пять слогов; обычно оно пере­

Ее содержание .~ любовный намек, образчик житейской МУДрости,

Хотя в «инга-фука» соблюдается репертуар из традиционных

строф, важную роль играет и импровиэация. Сvществующие куп­ леты удачно дополняются, улучшаются вариациями. Особенно

высоко ценится виртуозность, нет недостатка в выдумке. Впечат­

ление и эффект от приводимых в переводе образцов этой поэзии

,* Из доклада «Поэзия Ост-Индии». прочитанного профессором Де Иосселином

Де Ионг на заседании Королевской Нидерландской академии наук (отделение лите

72

дает тонкое и моментальное впечатление, навеянное картинами из жизни растений, животных, людей, видами природы. проникнутое лирической печалью или ностальгическимчувством, порой с наме­ ком на легчайший юмор. Вот два примера.

* Djajadiningral Н. De magische achiergrond уап (jen Maleischen pantoen. Baiavia, 193:3; id. J. Przyluski. Le prologue саоге dcs Milles е! une nuits et lе tU;ше du

swayamyaгa.-- «Jouгnal asiatique». Р., 1924. Т. 205. р. 126.

73

Первоначально хайку тоже, по-видимому, было игрой в цепную рифму, когда один начинал, а другой должен был продол­

жать *.

Характерную форму игровой поэзии мы имеем в традиционной манере чтения финской «Калевалы», когда два певца, сидя на ска­

мье друг подле друга и взявшись за руки, раскачиваясь вперед и назад, соревнуются в декламации стихов. Подобный же обычай

упоминается еще в древненорвежской саге **.

Стихосложение как общественная игра, преследуюшая цель,

едва ли связанную с намеренным воссозданием прекрасного, встречается всюду и в большом количестве форм. При этом редко отсутствует элемент состязания. Он определяет «цепное» аН::Ифонное пение, п?этический спор, поэтический турнир, с од­ нои стороны, с другои - импровизацию как задачу освободиться от тех или иных уз, заклятия. Бросается в глаза, что последнее

стоит очень близко к мотиву загадки Сфинкса, о чем речь шла выше 3.

Все эти формы богато развиты в Восточной Азии. В своей тон­

кой и остроумной интерпретации и реконструкции древнекитайских текстов Гране 4 дал обильные примеры чередующихся хоров в

строфической, вопросо-ответной форме, которыми в древнем Ки­

тае юноши и девушки отмечали праздники смены времен года. Наб­ людая живой обычай в Аннаме, Нгуен Ван Гуен 5 смог зафиксиро­

вать их в своей книге, уже названной нами в другой связи. Иногда при этом поэтическую аргументацию - дабы завоевать любовь - строят на целом ряде пословиц, которые затем как неоспоримые свидетельства должны подкреплять доводы. Совершенно та же форма - изложение доказательств, при котором каждый куплет

заканчивается пословицей,- употребительна во французских «дебатах» б XV в.

Если поставить теперь по одну сторону праздничные песни в за­ щиту любви, как они в поэтической форме встречаются в китайской литературе и в аннамитской народной жизни, а по другую сторо­ ну _. древнеарабские состязания в хуле и хвастовстве, называе­ мые гпогакпага и гпопагага, и эскимосские состязания- под ак­ компанемент барабана - в клевете и оскорблениях, которые заме­

няли там судопроизводство,- становится ясным, что в этом ряду

место и для придворных Cours d'amour из времен трубадуров.Пос­ ле того как был справедливоотвергнут старый тезис, по которому сама поэзия трубадуров выводилась из практики таких «дворов любви» и объяснялась ею, остался спорным в романской филоло­ гии вопрос, были ли эти Cours d'amour действительнов моде, или же их следует рассматривать как чисто литературную фикцию? Многие склонялиськ последнему, но, вне всякого сомнения, зашли

* Найса] de Bash6 е! ses disciples. Trad. de [ароп. К. 1\I\atsuo е! Е. stеiпilЬег .-

ОЬегliп. Р., 1936.

*' Ср.: Vogt W. Н. Stilgeschich!e der еddisсhеп Wissепsdiсhtuпg. Bd. 1. Оег

Кultгеdпег. Вгевгац. 1927. S. 166.

в этом слишком далеко *. «Двор любви» как поэтическая игра в правосудие, с ее определенной положительной практической цен­ ностью, так же хорошо вписывается в картину нравов Лангедока ХН в., как и Дальнего Востока или Крайнего Севера. Сфера са­ ма во всех случаях остается неизменной: в форме игры полемикс­ казуистическим образом постоянно обрабатывается любовная те­ матика. Эскимосы тоже чаще всего били в барабаны в подобных случаях. Дилемма любви и катехизис любви составляют предмет,

целью является защита репутации, которая означает самое честь.

С наивозможной достоверностью имитируется судопроизводство, доказательства выводятся из аналогии и преuедента. Из жанров

нями в защиту любви. В начале всего этого стоит не собственно

судопроизводство, не вольное поэтическое вдохновение, не просто общественная игра, но древнейший поединок чести на любовном

поприще.

В свете игровой культуры на основе агона следует рассмат- ривать и другие формы поэтической игры. Так, например, ставитс~ задача выйти из какого-либо затруднения с помощью стихотворнои импровизации. Здесь опять вопрос не в том, сопровождала ли по­ добная практика когда-то, в какой-то период культуры, трезвую

жизнь будней. Важен факт, что в этом игровом мотиве, неотдели­ мом от роковой загадки и, по сути, идентичном игре в фанты, чело­ веческий дух всякий раз видел выражение жизненной борьбы и что

поэтическая функция, никоим образом сознательно не связанная с тем, чтобы произвести эффект прекрасного, нашла по преимущест­

ву в такой игре плодотворную питательную почву для поэтического творчества. Возьмем для начала один пример из любовной сферы.

Ученики некоего д-ра Тана по пути в школу постоянно проходили мимо дома одной девушки, которая жила рядом с их учителем. Минуя ее, они каждый раз говорили: «Ты очень мила, ты настоя­ щее сокровище». Сильно рассердившись, она дождалась их однаж­ ды и сказала: «Итак, я вам нравлюсь? Прекрасно; тогда я скажу

вам одну фразу. Кто из вас сможет мне ответить соответствующим предложением, того я полюблю; или же пусть вам будет стыдно по­ том даже прокрадываться мимо моей двери». Она сказала свою

фразу. Никто из учеников не смог ответить. В последующие дни им приходилось пробираться к дому учителя окольным путем. Вот вам

эпическая svayamvara или сватовство к Брунхильде в форме идиллии из жизни одной деревенской школы в Аннаме ***.

* Ср. книгу 1\1\. В. Розеиберга (Rosenberg М. V. Еlеапог of Aquitaine, quееп of the troubadouгs апd of the couгts of love. L., 1937), которая отстаивает мысль о реальном существовании этого обычая; к сожалению; ей не хватает научного

подхода к своему предмету.

** Исходная форма английского слова «jeopardy».

*** N guyen иап Ниуеn. Les chants апегпёв des gаг\опs е! des fillesen еп Ап- пат. Тпеве. Р., 1933. Р. 131.

75