ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 02.09.2019
Просмотров: 1545
Скачиваний: 2
Выражающей путем уподобления множества элементу характеристику элемента или акцентирующей его:
Эмоции оказываются нередко причиной различных искажений таких качеств речи, как правильность, точность, логичность и чистота. (Б.Н. Головин), ср.: некоторых качеств речи, например правильности…
В связи с неосложненностью выделения элемента какими-либо соображениями, ограничениями характерно отсутствие или неуместность вводных слов (не считая скрепы) во втором компоненте. Дополнительное использование сочинительных союзов возможно, по-видимому, лишь с единичными скрепами – в частности, скажем, допустим: До настоящего времени у нас не существует теории пунктуации, которая соответствовала бы теоретическому уровню нашей науки о языке, и в частности науки о письме. (А.Б. Шапиро).
3. Образования со значением подчеркнутой значимости элемента по сравнению с другими элементами множества (значением подчеркнутого выделения), выражаемым скрепами особенно, в особенности, прежде всего, в первую очередь, главным образом, чаще всего и др.
Но это не значит, что авторы, в особенности писатели и поэты, не оказывали со своей стороны никакого воздействия на формирование системы русской пунктуации. (А.Б. Шапиро); Сознание человека, и прежде всего мышление, является главным условием знакомой природы механизма. (Б.Н. Головин); Бишофсберг – старый город, а в старом городе должны быть люди разных профессий, преимущественно честных. (Федин).
Во втором компоненте могут употребляться различные по значению вводные слова. В качестве дополнительных скреп могут использоваться союзы и, а, но, усиливающие присоединительный характер связи и эксплуатирующие соединения, сопоставления, ограничения (см. второе предложение).
Представляется, что общее значение рассматриваемых в статье образований можно назвать выделительным, а обособленный компонент – выделяющим членом предложения. Между выделенными группами существуют системные связи. Так, значение второй группы, на наш взгляд, является основным, противоположным двум значениям осложненного выделения. Группа со значением подчеркнутого, усиленного выделения противопоставлена двум другим, немартикованным в этом плане группам, которые не выражают, но иногда с опорой на контекст могут выражать значение подчеркнутого выделения. В этом отношении показательны сочетания скреп типа в том числе и прежде всего, в частности и в особенности (каждое только в такой, но не обратной последовательности скреп): В процессе развития и функционирования языка его структура, в частности и прежде всего лексическая, получают чтение в зависимости от членения действительности. (Б.Н. Головин).
Значение выделения элемента из множеств и выделяемых элементов случаи. Множества могут быть глобальными и актуализированными, определенными и неопределенными, точными и без обозначения точного количества элементов, конкретизированными в зависимости от того, названы ли первым компонентом элементы ряда, относительно однородными, представляющими собой предмет, явление как систему или множество составляющих его частей, различными по количеству элементов и т. Д. Выделяемая из множества часть может представлять собой один, два или больше элементов, недифференцированно обозначенное множество, быть определенной, неопределенной, обозначать предметы, действия и т. д.
Разнообразно и выражение обоих компонентов. Множество чаще всего обозначается формой множественного числа в сочетании с зависимыми словами, конкретизирующими множество, в определенных случаях – формами единственного числа и также с зависимыми словами – квантитативными местоимениями, существительными, прилагательными, иногда без зависимых слов (см. приведенные выше примеры).
Подводя итоги, можно утверждать, что наряду с уточняющими (поясняющими и уточняющими) обособленными членами предложения существуют также и другие неполупредикативные обособленные члены – выделительные, традиционно относимые к широкому кругу присоединительных образований. Они существенно отличаются от уточняющих членов своим синтаксическим значением и средствами его выражения. Правильнее, как и в случаях с уточняющими членами, говорить об определенных синтаксических построениях (моделях), включающих в себя обособленные члены. Образования со значением выделения элемента из множества определенным образом выражают языковые (и логические) отношения между множествами и входящими в них элементами. В зависимости от целей и характера выделения элемента из обозначенного в предложении множества существуют три основные модификации рассмотренных образований – включение, выделение, подчеркнутое выделение. Они употребительны в разных стилях и жанрах, имеют достаточно широкие системные связи и должны переместиться из неясной и как будто бы периферийной области изучении синтаксиса в более светлую область, стать доступными для более адекватного синтаксического анализа и наблюдений.
Послетекстовые задания
1. Отметьте общие и различительные признаки уточняющих и выделительных обособленных членов.
2. Как в школьных учебниках представлены образования с разным значением скреп?
Мизин О.А. К морфологии обращения
Русский язык в школе, 1980, №5
Морфологизация членов предложения, по-видимому, - одно из наиболее ярких свойств грамматической системы русского языка. Обращение как компонент предложения занимает свою определенную синтаксическую позицию и имеет определенные морфологические особенности.
Архаичная, морфологизированная флексийно звательная форма до сих пор сохраняется в некоторых фразеологизмах, междометиях, например:
Врачу, исцелися сам!, Боже! Господи! Она используется иногда в целях стилизации, а также в шутливо-фамильярных жанрах: Чего тебе, надобно, старче?; Плохо ,сыне, плохо; Ересь, святый владыко, сущая ересь. (А.С. Пушкин); Двор твой княже, всем на диво (А.К.Толстой); А поворотись-ка, сынку; (Н.В.Гоголь); Ты, дедушко, иди, не бойся, батог-то у нее (старухи) только так, для виду. (В.Белов); И сократи, брате, сократи. (Из письма А.П.Чехова к брату).
Усеченная форма имени (назовем ее новым звательным падежом) – результат прежде всего фонетических (акцентологических) процессов в словообращении. Показательно, что сила и особенно долгота словесного ударения таковы, что разрушается не только начало, но и вокализованный конец слова, особенно если слово стоит в позиции обращения. Как указывал еще Селищев, «редукция и утрата гласного в заударном слоге вызвана фонетическими условиями: сильной эспирацией ударного слога».
Функционирование усеченной формы пока еще ограничено узкой лексико-семантической группой – это прежде всего термины родства, восходящие к детской речи: мам, пап, дядь, а также интимные формы некоторых личных имен: Ань, Саш и т.д. Категориально сюда входят лишь имена существительные на –а: мама, папа, тетя, дядя, Аня, Саша. Стилистически они скорее факт литературного просторечия, нежели кодифицированного литературного языка, а в просторечии, как известно, часто зарождаются языковые, собственно грамматические, новации. Ср.: - Микит!.. Не докличешься. (Л.Н.Толстой); - Нина, а Нин, поди сюда. (К.Федин); - Дядя Петь… - начала Леша…- Дядь, а дядь! Стрельните, - попросил внезапно Леша (Ю.Казаков); Бывало… Василий вдруг спросит: Фай! А ты пельмени из рябков ела? (В.Астафьев).
В «новом звательном» ярко проявляется внутриязыковая системная тенденция к определению морфологической омонимии (омоформии) при различных синтаксических позициях слова, тенденция к дифференциации морфологического выражения. Этот процесс свойственен не только русскому языку. Ср., например, английские Dad из Daddi, Mam из Mammi.
Между тем основной формой имени в позиции обращения остается форма именительного языка, которая является также формой подлежащего, частично именного сказуемого и приложения. Это обязывает более пристально рассмотреть морфологическую специфику именно слов-обращений в этой форме.
-
Слово в позиции обращения выступает в качестве отдельной синтагмы и существенно отличается богатством фонетических характеристик: оно требует либо паузы, либо повышенного или пониженного тона произношения, либо произносится иным темпом, а на стыке замедления и убыстрения, создаваемого обращением, возникает заметный психологический эффект: слушательское (читательское) внимание обостряется и восприятие углубляется. Интенсивная и более долгая эспирация ударного гласного в слове-обращении лингвистически значима, ибо именно она приводит к возникновению указанной выше новой звательной формы Ср. Мам! из Ма-а-а-ма!, а также различное интонирование фраз: двучленной Осторожно: дети! и одночленной Осторожно, дети! Всеми этими признаками имя в позиции подлежащего или именного сказуемого, очевидно, не обладает и не может далее морфологизироваться на базе фонетических изменений, обусловленных синтаксической позицией.
-
Слова-обращения обладают категориальной отнесенностью – это субстантивы, имена существительные со значением лица, а их позиция создает условия для субстантивации прилагательных и причастий, т.е. для называния лиц по тому или иному качественному или относительному признаку, постоянному или временному. См. обращения; предваряющие «Житие» протопопа Аввакума: По благоговению отца моего, старца Епифания, писано моею рукою грешною протопопа Аввакума, и аще что реченно просто, и вы, господа ради, чтущии и слышащии, не позазрите просторечию нашему, понеже люблю свой русской природной язык, виршами философскими не обык речи красить, понеже не словес красных бог слушает, но дел наших хощет. Ср. также обращения-субстантивы любезный, почтеннейшие, часто встречающиеся в полемических текстах и, как правило, имеющие ироническую окраску. Местоимения в позиции обращения эпизодичны, употребляются, как правило, в бесцеремонной, фамильярной речи (ты, вы). Такие имена, как товарищ, гражданин, господин, находясь в позиции обращения, не столько называют адресата речи, сколько обобщенно указывают на социальные отношения общающихся и приобретают, таким образом, местоименный характер. Они становятся существенным элементом речевого этикета и обладают ярко выраженным национальным характером. Достаточно сказать, что русские господин – госпожа совершенно неадекватны стилистически польск.-чеш. pan – pani, нем. Herr – Frau, фр. Monsier – Madame.
-
Имена , обозначающие лиц, представлены рядом тематических и лексико-семантических групп: это слова местоименного характера (см. выше), антропонимы (личные имена, отчестваЮ фамилии, псевдонимы, прозвища, клички), термины родства, наименования лиц по признакам возраста и пола, , по национально-территориальной принадлежности, по различным ситуативным признакам и проч. Все эти группы могут пересекаться при использовании в речи по отношению к одному адресату в зависимости от различных ситуаций и задач общения, т.е. практически могут применяться слова из различных вышеупомянутых лексико-семантических групп. В просторечии, где чаще всего функционируют обращения, преимущественное положение занимают антропонимы и термины родства, включая обращение к незнакомым людям. Еще Ф.И.Буслаев указывал, что в народной речи у нас широко используются термины родства как выразители не родственных, а возрастных отношений между людьми. С другой стороны, в обращениях к родственникам русский речевой этикет предписывает употребление также различных форм личного имени. В специализированных коллективах ( в учебных заведениях, военных частях и т.д.) кодифицированы обращения по имени-отчеству, фамилии, званиям, чину, юридическому статусу и т.д.
-
Для морфемного состава слов-обращений типичны многочисленные суффиксально-оценочные формы, многие из которых восходят к русскому фольклору. Это такие формы, как дружище, дружок, голубчик, голубка, голубушка, касатик, касатка, милок, браток, мамаша, папаша, тетенька, тетечка, дяденька, дядечка и др. Сюда же можно отнести и интимные формы личного имени: Алексаша, Сашка, Сашок, Сашура, Шурик, Шурочка, Сашенька, Сашуля, Сашуленька и т.д. Такие формы придают своеобразную «фразовость» обращению и распространяют экспрессивное влияние на весь контекст.
-
Наряду с «чистыми» номинативами в позиции обращения выступают слова с переносным, метафорическим и реже метонимическим, значением (ср.: голубка). Позиция обращения как бы переносит названия не-лиц в сферу характерологических, оценочных наименований. Обращение в оценочной функции сближается с определением и сказуемым, выполняющими соответственно атрибутивную и предикативную функции. Таким образом, тезис Г.Пауля и А.А.Шахматова об обратимости функций определения и сказуемого должен, по-видимому, распространиться и на обращение. Очевидно, можно утверждать, что функции определения, сказуемого и обращения взаимообратимы и в наибольшей степени способствуют развитию переносных значений у слова-имени, так как обозначают признак в широком смысле этого слова. Ср. у Тургенева в романе «Отцы и дети» обращение Базарова к молодому Кирсанову: Ну, не сердись, неженка! и возможные трансформации: Неженка Аркадий сердится; Аркадий – неженка, он сердится. Ср. также отражение в авторских ремарках, специфики синтаксической позиции оценочных обращений:
Старушка закричала в деревню:
-
Нюшка-а! Нюшка-а! Э-эй! Чтоб тебя разорвало! Э-эй! Сбегай, голубушка, к Акимовне! Слышь, Ню-юшка! Тя-теря-а глухая…
Но «голубушка» и «глухая тетеря» Нюшка ковырялась у реки, ни малейшего внимания не обращая на вопли с нашего берега. (В. Тендряков).
Авторские кавычки – это не только цитирование, сколько указание на неуместность этих слов-обращений в позиции подлежащего, тогда как метафорическое переосмысление в позиции обращения становится важнейшим источником экспрессии.
-
Что касается словосочетаний в позиции обращения, то, например, предложно-именные сочетания, идентифицирующие адресата по внешним ситуативным признакам на основе метонимии, здесь возможны. Ср.:
-
Эй, красная майка! (Из разговора); - Эй, на корабле! – весело крикнул Прончатов. – Высадка десанта отменяется. (В.Липатов).
-
-
Возможны также повторы слов-обращений (Мам, а мам!), употребление сопутствующих им частиц и междометий (Эй, парень!), что исключено для других синтаксических позиций именительного падежа.
Приведенные наблюдения, касающиеся парадигматики обращения, позволяют, на наш взгляд, говорить или об эксплицитно совпадающей падежной форме, а не о полном тождестве парадигмы обращения с парадигмами подлежащего, сказуемого и определения (на что толкает гипноз письменной формы речи), или о реальном существовании в грамматической системе русского языка исходной формы имени. Об «основной форме склоняемого имени, кроме шести падежей», писал еще Г.П.Павский; на «естественную, свободную от всяких соприкосновений» форму слова указывал К.С.Аксаков, а в середине 19 в. акад. О.Н.Бетлингк ввел понятие «неопределенного падежа».
Мы придерживаемся формулировки С.О.Карцевского: «Существительное-обращение становится в «именительном падеже» как б е с п а д е ж н о й форме» (разрядка наша. – О.М.)
Итак, обращение имеет свою морфологическую специфику, включающую
1) исходную форму имени, особо оформленную фонетически, порождающую усеченные формы, невозможные в иной синтаксической позиции; 2) свои серии лексико-семантических групп и специфические суффиксально-оценочные формы, также невозможные или не типичные вне позиции обращения; 3) способность осуществлять позиционный метафорический и метонимический перенос значения слов, обозначающих не-лиц; 4) набор предложно-именных сочетаний и словосочетаний, отличающихся от сочетаний в других синтаксических позициях.
Послетекстовое задание
Составьте план-конспект статьи.
А.И.Останин
Соотносительность обращений и вопросительных предложений
Русский язык в школе, 1990, №2
Обращение – один элементов связной речи, и по логике вещей оно так или иначе связано с речевым окружением. Речевое окружение (контекст) обращения может состоять из одного или нескольких предложений, составляющих текст, и с каждым из них обращение вступает в ту или иную связь. Можно спорить о том, насколько правомерно считать эту связь грамматической (вообще или в каких-то ее разновидностях), но само ее наличие не подлежит сомнению. А.Г.Руднев назвал эту связь соотносительной
i. Термин утвердился, хотя содержание понятия до сих пор остается весьма неопределенным.
Первоначально задача раскрытия сущности соотносительной связи обращения и предложения сводилась к тому, чтобы с максимальной полнотой учесть все возможные виды взаимосвязи между этими единицами по линии падежа, числа и рода. Чаще всего исследовалась формально-грамматическая соотнесенность обращения с высказыванием, возникающая тогда, когда одно и то же лицо является одновременно и адресатом, и предметом речи. Анализируя взаимоотношения между обращением и высказыванием в случаях типа Мальчик, это не ты билет обронил?, в качестве существенных моментов обычно отмечают то, что категориально-морфологические признаки слов, входящих в предложение (падеж, лицо и число местоимения-подлежащего ты, число и род глагола-сказуемого обронил), повторяют соответствующие категории обращения (мальчик).
Отмеченные факты весьма показательны, но учет только этих фактов явно недостаточен. С одной стороны, коррелятивность (взаимозависимость, соотносительность) обращений и высказываний по линии указанных категорий существует далеко не всегда, а с другой – ее наличием отнюдь не исчерпываются все возможные направления взаимодействия этих единиц друг с другом в речи. Раскрыть механизм сочетания обращения и высказывания в процессе речи можно лишь в том случае, если при анализе взять за основу не форму, а семантику (смысловую сторону), так как именно семантика играет здесь ключевую роль. Иначе говоря, необходим новый, в основе своей функциональный, семантический подход, который обеспечивал бы учет синтагматической роли всех элементов внутреннего содержания обращения и высказывания независимо от того, каков их статус в языке, каковы формальные средства их выражения. Известное представление о возможностях такого подхода может дать анализ взаимоотношений между нарицательными наименованиями адресата в обращении и вопросительными высказываниями
ii.
Семантика личных имен существительных, используемых в роли обращения, довольно разнообразна. Значение лица конкретизируется в них в разной степени и в разных направлениях. Тем не менее круг конкретизирующих элементов более или менее ограничен. Наиболее значимыми среди них считаются: 1) указание на наличие или отсутствие знакомства (родства) адресата с говорящим; 2) возраст адресата в соответствии с возрастом говорящего; 3) социальное положение адресата по отношению к говорящему; 4) профессия, род занятий адресата; 5) функция адресата в данной житейской ситуации; 6) личные качества адресата, проявляющиеся в его поведении в данной ситуации или известные говорящему из прежнего опыта; 7) свойств адресата как объекта эмоционального воздействия и оценки со стороны говорящего.
Отличительной особенностью апеллятивного (т.е. как обращения) употребление личных имен нарицательных (кроме терминов родства) является то, что в формах единственного числа они предназначены исключительно или главным образом для обращения к незнакомым людям. Например: Товарищ (мальчик, девочка и т.д.), где билетная касса драматического театра?
Что касается форм множественного числа, то они в этом отношении нейтральны, т.е. могут применяться для обращения и к незнакомым людям, и к знакомым. Например: Товарищи (мальчики, девочки и т.д.), где билетная касса драматического театра?
Если нарицательные обозначения адресата употребляются в форме единственного числа, то коррелятивность с ними высказываний (если говорящий и слушающий не знакомы) состоит в том, что эти высказывания опираются на частную ситуацию, т.е. говорящий исходит из того, что дает сама речевая ситуация. Например: Молодой человек, где тут «Оптику» найти?; Девушка, где вы розы брали? И т.д.
Если же нарицательные существительные обозначают некоторое множество лиц, то возможная коррелятивность высказываний с такими обращениями (по линии семы знакомства) состоит в том, что они нередко опираются на частную предситуативную базу (говорящий, формулируя вопрос, может далеко выходить за рамки того, что дано в самом акте общения). Например: Ребята, чья очередь завтра полы мыть?; Девчонки, у вас никто в Тамышевск не идет?.iii
Весьма актуальной в процессе общения является также связь между содержанием вопроса и возрастом адресата и собеседника. Как показывает практика разговорной речи, принадлежность адресата и говорящего к той или иной возрастной группе (дети и подростки, юноши и девушки, старшее поколение) достаточно определенно соотносится с содержанием высказываний. Ср.; например, в речи студентов: Эй, люди, у вас когда распределение?; Девушки, можно мы к вам пристанем?; Ну, ребята, «три» кому-нибудь нужно?; Мужики, кто сегодня дежурный?
Юношеский возраст лиц, названных в позиции обращения, находи явное отражение и в ситуациях высказываний (учеба, дежурство по общежитию и т.д.), и в шутливо-ироническом или фамильярном характере этих высказываний.
Еще более очевидна соотносительность по возрасту в тех случаях, когда в разговоре участвуют лица, значительно отличающиеся по возрасту. Так, если в качестве адресата выступают взрослые, а в качестве говорящих дети, то такая коммуникативная ситуация накладывает отпечаток и на содержание соответствующих высказываний (в них присутствуют элементы «детскости»), и на их оформление (в них присутствуют формы подчеркнутой вежливости). Например: 1) – Тетя, вы знаете, что это летит? – Да, знаю. Тополиный пух; 2) – Тетенька, скажите, сколько сейчас часов?
Первая реплика представляет собой именно детский вопрос: она содержит просьбу объяснить то, что общеизвестно. Детскость второй реплики заключается в том, что она неумело сформулирована. (Ср.: Который час?; Сколько времени?) В качестве форм вежливости выступают здесь формы множественного числа 2-го лица глаголов и местоимений, а также сам факт наличия специфических, контактоустанавливающих частей высказываний (вы знаете, скажите).
Когда же , наоборот, в роли говорящих выступают взрослые, а в роли слушающих дети, то адресуемые последним высказывания могут носить отпечаток ласкательности, назидательности, поучения, укора и т.п. Например: Детинушка ты моя, что же ты плакала?; Детка, ну что же ты вся «заморожилась»?
Указанный характер могут иметь и высказывания, адресуемые молодым людям более старшего возраста. Например: Молодежь, что же это у вас воды нет?
Чаще, однако, реплики, которыми старшие обмениваются с юношами и девушками, носят деловой характер и рассчитаны на достижение какой-то практической цели. Обращениями в этом случае являются расширительно употребляемые термины родства сынок, дочка, с одной стороны, и бабушка, дедушка, мамаша, папаша – с другой, призванные обеспечивать своей якобы родственной, а также ласкательной семантикой «режим наибольшего благоприятствования» для говорящего. Например: Сыночек, почем говядинка –то?; Доченька, а где будет Крытый рынок?; Сколько просишь, бабуля, за яблоки?; Дяденька, не дадите ли хоть с литр бензина?
Ряд нарицательных существительных, употребляющихся в позиции обращения, содержит указание на профессию, род занятий, служебное положение, звание адресата или на выполняемую им в момент речи определенную социальную роль. В этом случае высказывания обычно бывают направлены на выяснение того, что так или иначе связано с исполняемыми адресатом обязанности, с выполнением им той или иной социальной роли. Например: Кондуктор, вы не разменяете 15 копеек?; Эй, шофер, что тебе здесь, дрова, что ли?; Почем укроп, хозяйка?
Такие обращения довольно четко предопределяют смысловую сферу, в рамках которой может находиться выражаемая в высказывании мысль. Отметим, что по существу такой же характер семантической соотнесенности апеллятива (обращения) и высказывания имеет место в тех случаях, когда тот или иной профессиональный признак приписывается адресату искусственно, извне - иногда ради шутки, иногда в насмешку, а иногда и в порядке лести. Например: Ну как, донор, кровь-то сдал, что ль? (Адресат – мужчина, которому в ходе болезни пришлось во второй или третий раз сделать анализ крови); Чем, доктор, лечить будешь? (Адресат – маленькая девочка); Ну как, фотографы, вы там, наверно, что-нибудь… наколбасили? (Адресат – юноши, которые только учатся фотографировать).
Сема лица может определяться и иначе – посредством указания на общепринятый, пользующийся особым уважением социальный статус человека или просто указанием на его принадлежность к данному обществу в целом. В этом случае внимание фиксируется на нем как на носителе определенных прав и обязанностей. Такая квалификация адресата речи имеет место в обращениях товарищи (товарищ) и граждане (гражданин, гражданка). Данные обращения особенно органично вписываются в контекст вопросительных высказываний, которые по своему содержанию либо связаны с осуществлением (соблюдением) определенных социальных регламентаций, либо представляют собой более или менее явную апелляцию к общественному сознанию, к высшим нравственным чувствам людей. Например: 1) Товарищ, вы уплатили за проезд?; Гражданин, а билетик?; 2) Это что ж такое, товарищи? Какая перспектива?; Товарищи, что вы делаете?; Что вы, гражданин, говорите?
Часто в роли обращений употребляются существительные, характеризующие адресата с точки зрения определенных внутренних (положительных или отрицательных) свойств, служащих основанием для лестной или нелестной его оценки (любезнейший, милый, милочек, родной, друг, голубчик; детина, бык, кролик, черт, глупышка и т.п.). Лестные вокативные характеристики адресата сочетаются с вопросительными высказываниями обычно по принципу смыслового контраста. Роль обращения состоит здесь в нейтрализации, ослаблении воздействия на слушателя какого-то негативного аспекта содержания высказывания. Это бывает в тех случаях, когда говорящий опасается, что может показаться слушателю в чем-то не вполне корректным, назойливым или даже неприятным. Например: Любезнейший, у вас нет карандаша? (вопрос, адресованный прохожему в сквере); Милочек, когда же мой поезд придет? (Старушка обращается к дежурному по вокзалу); Друг, ты не знаешь, где пивом торгуют?; Голубушка, сколько можно ждать-то? (Муж обращается к жене в ожидании завтрака); Вы нам принесли два кофе, а надо три. – Чего же вы, милые, молчали, а?
Возможна, конечно, и иная сочетаемость позитивно-оценочных обращений, когда они сопровождают высказывания, в содержании которых акцент делается на каких-то приятных для коммуникантов сторонах жизни, но это встречается реже. Например: Поджило, да, доченька? Мой сладкий!
Напротив, для нелестных характеристик адресата употребление по принципу смыслового соответствия является основным. Негативно-оценочное обращение усиливает отрицательное эмоциональное воздействие на адресата, обостряет его восприимчивость к тому или иному негативно оцениваемому говорящим аспекту содержания высказывания. Ср.: Вы что, ходить не умеете? Э, кролики!; Ну что ж вы, черти, приуныли?
Здесь обращения и высказывания взаимно дополняют и мотивируют друг друга. Конечная цель данных обращений и сочетающихся с ними высказываний – побудить адресата изменить свои действия, поведение.
Оценочная соотносительность обращений с высказываниями несколько ослабляется и становится не прямой, а косвенной, когда негативная оценка адресата в обращении, будучи основанной на каких-то предварительных знаниях, не находит явного подтверждения в содержании высказывания, а присутствует в нем как бы потенциально – как некая уверенность в том, что оправдание соответствующей оценки можно легко найти в содержании ответных реплик или в ответных действиях адресата. Например: Ты что, глупыха?; Откуда топаешь, детина?
В этом случае ключевую роль в семантической перекличке между обращениями и высказываниями могут брать на себя какие-то другие, более конкретные элементы их содержания, и тогда связь между обращением и высказыванием может не ослабляться, а, а наоборот, усиливаться. Ср.: - Коробочки («скряги»), где компот? Вот этот, что ль? – Конечно.
Основной семантической соотносительности обращения и высказывания в приведенном примере служит не столько негативная оценка лиц как носителей отрицательной черты характера (в данном случае скупости), рассчитанная на ее нейтрализацию, сколько обозначение адресата как обладателя или распорядителя чего-то, что интересует говорящего. Соотносительностью по линии именно данного значения обусловлена здесь тесная связь между обращением и высказыванием.
Рассмотренные стороны семантики обращений имеют не морфологический, а лексический статус. Это, однако, никак не умаляет их более широкой значимости. Как показывают наблюдения, они играют едва ли не первостепенную роль в формировании взаимоотношений обращения с высказыванием, предопределяя как саму возможность сочетания этих единиц друг с другом, так и глубину смыслового взаимодействия между ними.
А.М.Пешковский писал: «существенно обращение может быть теснейшим образом связано с остальной речью».iv Настоящая статья является попыткой развить этот тезис и представить некоторые новые доказательства его истинности.