ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 15.07.2020
Просмотров: 1438
Скачиваний: 4
Вот
почему подлинное знание качества должно
состоять из сочетания и структурного
и функционального качества вещи.
И
такое качество следует именовать
совокупным, интегральным, системным
качеством.
Системность качества запрещает говорить о качестве вещи абстрактно, отвлеченно. Можно говорить лишь о качестве вещи, помещенной в данную, конкретную систему отсчета.
Так, одно дело качество золота, взятого как химический элемент в определенной геохимической среде, и совсем другое качество у золота в системе товарно-денежного обращения.
Отсюда естественно возникающий вопрос: одно качество у вещи или же она многокачественна? Ответ на этот вопрос диалектичен: качеств у вещи может быть множество — столько, в скольких системах она способна функционировать, но в каждой данной, конкретной системе качество у вещи одно-единственное.{203}Итак, мы начали с того, что качество это непосредственная определенность, а завершаем тему выводом, что качество, в конечном счете, не абсолютное, а относительное понятие, оно имеет свой смысл только в определенной системе отношений.
В данном случае речь идет о так называемом специфическом качестве, которое является своеобразным синтезом структурного, функционального и системного качества.
Заключая разговор о категории качества, хочется заметить, что все названные выше характеристики этой универсальной формы бытия и познания не присущи ей изначально, а приобретаются ею как в процессе развития ее самой, как содержательной формы, так и в процессе ее участия в ходе развития (вещи и ее познания). Впрочем, одно здесь связано с другим.
Полностью и буквально «непосредственной определенностью» качество выступает только в самом начале рассмотрения предмета: мы при этой исходной «встрече» с ним временно как бы «обрубаем» все пространственные и временные связи данного предмета. Например, заточенный карандаш предстает перед нами всего лишь как нечто продолговатое, заостренное, имеющее определенный цвет и графитовый грифель в деревянной оболочке. Когда же мы начинаем говорить о свойствах данного предмета, мы уже восстанавливаем временно «обрубленные» нами пространственные связи карандаша с другими предметами: мы говорим, что данный предмет имеет свойство оставлять следы грифеля на бумаге, может (имеет свойство) быть использованным для разрыхления почвы в цветочном горшке, может быть одной из палочек для проведения операций счета, может быть стержнем для наматывания ниток, — да бог знает сколько у него в разных ситуациях может возникнуть различных свойств! Вот так, наверно, и должна выглядеть кантовская «вещь-в-себе».
Таким образом, рассматриваемое качество уже не может быть названо непосредственной определенностью, так как его свойства реализуются в результате его взаимодействия с другими вещами. Тем более такая потеря непосредственности происходит при рассмотрении качества уже не только как структурного, но и как функционального и системного. Карандаш, посредством своего свойства оставлять следы на бумаге, включается в систему писа{204}тельского труда и приобретает в ней функциональное качество быть именно карандашом — орудием написания текста. При этом можно видеть, что качество окончательно превращается в определенность опосредствованную, то есть — в сущность. И действительно, сущность карандаша в том и состоит, чтобы выполнять функцию орудия писательского труда.
Можно видеть, что здесь происходит нечто похожее на то, что мы видели в случае развития понятия из своей же собственной незрелой формы — суждения. Соприкасаясь с более развитыми категориями (а значит, — с более и более сложными аспектами процесса развития) категория качества обогащается, переходит в состав других категорий, оставаясь в то же время самой собою. Таким образом, исходность категории качества сочетается с ее «сквозным» характером. Зримо она находится в начале нашей таблицы, незримо — в каждой последующей категории. В связи с этим уровень использования категории качества в процессе познания различен по степени конкретности: с одной стороны, (вместе с категорией количества, меры и становления) категории качества достаточно для проведения самого первоначального эмпирического описания и сравнения, а с другой стороны, качественный анализ и наблюдение сохраняются и на любом последующем и даже заключительном этапе исследовательской работы. Разумеется, — повторим это — степень конкретности в последнем случае совершенно иная, ибо наблюдение, сравнение, описание и измерение происходят на фоне знания сущности изучаемой системы. Как было сказано в свое время, одно дело — когда эмпирические методы действуют без и вне теоретических методов, и совсем другое дело, когда они обогащаемы и направляемы теоретическими методами.
Впрочем, то, что было только что сказано, относится и к любой другой категории: относительно абстрактная категория «снимается» в составе более конкретной. То же происходит со сферами категорий и обобщающими их законами развития. В этом — одно из существенных отличий содержательной логики от логики формальной.
{205}Количество
Гегель называл количество внешней определенностью вещи, определенностью, безразличной по отношению к ее бытию. Поясним это на примере. Возьмем две группы предметов, например, парты в школьном классе и учеников. Соотношение между ними может оставаться устойчивым и независимым, невзирая на то, что ученики приходят новые и мебель класса время от времени тоже заменяется, обновляется. Таким образом, «количество представляет собой логическую категорию, выражающую такие взаимоотношения вещей, которые в известных пределах независимы от их специфической качественной природы и, стало быть, сохраняются неизменными при замене одних взаимодействующих элементов другими…»64. Это происходит потому, что, как можно видеть, количество характеризует не отдельные вещи, а отношения между вещами.
Внешность по отношению к качеству в количестве проявляется и иначе: в предмете происходят изменения, а он сохраняет себя, остается самим собою. Так, например, происходит с жидкой водой при нагревании ее до +100 °С: количественное наращивание скорости движения ее молекул не меняет (до определенной границы) качества вещи.
Вся история философии пронизана спором сторонников «онтологического» понимания количества (пространственно-временные формы, материя вообще) и сторонников понимания количества как способа выражения пространственно-временных характеристик в науке с помощью таких исходных понятий, как число и величина65. Современная философия приходит к выводу о необходимости синтезировать эти две точки зрения: количество это и объективная характеристика пространственно-временных отношений действительности, и универсальная логическая категория чувственно-предметной и познавательной деятельности человека.
Важно различать философскую категорию количества и частнонаучные представления о количественных отношениях с помощью понятий величины, числа и т.д. При этом следует подчеркнуть, что нет двух количеств: математического и философского. {206}Есть философские и математические аспекты в освещении количественной определенности действительности66. Говорить об этом приходится хотя бы потому, что тенденция сводить количество к его конкретно-научным понятиям (число, величина) приводит в наше время к парадоксальному явлению: некоторые математики сами стали отрицать, что математика — наука о количественных отношениях. Это произошло, в частности, тогда, когда кроме числа и величины математика стала осваивать так называемые абстрактные структуры, а раз последние не есть число и величина, значит, в математике появились, мол, неколичественные разделы. Это заблуждение имеет совершенно то же содержание что и кризис в методологии физики, возникший в свое время в связи с открытием радиоактивного распада ядра атома. В этот критический момент физики, как известно, стали отказываться от понятия материи только на том основании, что отождествляли его с веществом, стали отказываться от реальности атома лишь потому, что приходилось отказываться от идеи его неделимости67.
Рассмотрим еще одну методологическую трудность, постоянно возникающую в математике. Она связана с вопросом: отражают ли математические символы и формулы некую объективную реальность или же они являются субъективным порождением человеческого мышления? Вопрос этот возникает периодически потому, что попытка найти непосредственные денотаты (то есть предметы обозначаемые математической символикой) среди вещей и явлений окружающего нас мира терпят неудачу. Иными словами, математические знаковые системы отличаются от знаковых систем физики, химии и других наук (чертеж, географическая карта, структурная формула химического соединения и т. д.), в которых знаки и схемы непосредственно отображают определенные свойства конкретных объектов. Сложность эта возникает вследствие того, что точка, прямая, треугольник, знак дифференциала или интеграла представляют не какие-либо привычные нашему глазу предметы, а вполне специфическую математическую реальность: совокупность способов измерения, исчисления, операций с количественными отношениями действительности. Эта математическая реальность отнюдь не произвольна, не субъективна, она есть система символической знаковой деятельности как идеальной{207} формы практической деятельности с количественными характеристиками многообразных объектов действительности68.
Если эту проблему рассмотреть шире, то источником указанных проблем с денотатом будет то обстоятельство, что, как было сказано в самом начале раздела о количестве, последнее характеризует не отдельную вещь, а отношение между вещами. Поэтому чувственный образ своеобразного денотата количественных отношений можно все-таки получить. Любой способный к творческому воображению человек может представить себе постоянно уменьшающуюся величину, представляющую собой разницу между длиной окружности и периметром вписанного в нее многоугольника, число сторон которого бесконечно увеличивается. Именно эта бесконечно малая величина, как известно, и лежит в основании дифференциального и интегрального исчислений. Иными словами, на денотат интеграла нельзя показать пальцем как на некую вещь, но его можно вообразить, как вполне определенное отношение.
Несколько слов о взаимодействии категорий количества и качества. Независимость количественных отношений от качественных определений объектов носит не абсолютный, а относительный характер.
Во-первых, потому, что количественные различия могут иметь место только в рамках качественной однородности. В приведенном выше примере со школьниками и партами такой качественной однородностью является вещественно-предметный характер того и другого, поэтому те количественные операции, какие возможно проводить относительно зрителей и стульев, невозможно, например, осуществлять относительно стульев и звуков музыки или разговорной речи. Ну, а что касается примера с нагреванием воды, то он еще убедительнее: количественные изменения происходят в пределах одного и того же качества жидкости.
Во-вторых, мы уже говорили о том, что качество не может быть осмыслено логически без обращения к другим, более богатым категориям. Если говорить о количестве, то такая взаимозависимость оказывается еще глубже. Без количества качество вообще остается лишь элементом ощущения, а не мышления. «Мышление имеет дело с качеством только тогда, когда субъект общественным способом своего существования «переводит» эти{208} ощущения в некоторого рода единство, которое фиксируется сознанием как нечто повторяющееся, инвариантное, количественное»69. В этом, и состоит одно из важнейших отличий человека от животного, способ жизни которого не позволяет ему «перевести» свои ощущения в сферу инвариантных отношений и поэтому ему недоступна даже самая простая логическая категория — качество70.
И, наконец, в-третьих. Категорию количества люди получили не путем чисто умственного абстрагирования от качественных особенностей предметов и явлений. Причина возникновения категории количества заключается в другом — в практической деятельности, в процессе которой человек постоянно изменяет качественные характеристики объектов, что и позволяет ему выявлять инвариантные отношения, безразличные к конкретной специфике этих объектов.
Мера
Продолжением освоения человеком категории количества выступает освоение меры, превращение ее в форму деятельности и сознания. Только что подчеркнутое выше значение практической деятельности носит универсальный характер, ибо все категории имеют в ней свои истоки, свой генезис.
Подбирая в процессе производства материалы согласно их качеству, человек вынужден был сопоставлять их в аспекте количества: «больше — меньше», «тяжелее — легче» и т. д. И здесь возникло два аспекта такого сопоставления, позже ставших аспектами и функциями категории «мера».
Первый аспект можно назвать нормативным. Здесь человек выясняет оптимальные варианты соразмерности, взаимоотношений между различными количественными характеристиками. Поскольку в данном случае выявляются внутренние соразмерности материалов, предметов производства, этот первый вид меры может быть определен как внутренняя мера.
Второй аспект можно назвать измерительным. Человек прилагает меру к
предмету извне, в виде эталона. Поэтому этот второй вид меры следует назвать внешней мерой71.
{209}В природе второго вида мер не существует, его изобретает сам субъект. Все масштабы, — футы и фунты, литры и килограммы, — условны и суть не что иное, как средство освоения количественных определений в рамках данного качества72.
Обычно в учебных пособиях по философии рассматривается только внутренняя мера. И она достойна такого пристального внимания. В ней наиболее наглядно проявляется диалектика взаимоотношения количества и качества. Известно, что у количественных изменений, не влекущих за собой исчезновения качества (вспомним пример с нагреванием воды) существует объективный предел, выход за который влечет за собой изменение качества, исчезновение былого и возникновение нового предмета (достигнув температуры кипения, вода превращается в пар).
Если в самом начале разговора о качестве и количестве на первый план выступает их независимость друг от друга, то переход к категории меры позволяет уяснить единство, даже диалектическое тождество, то есть взаимопроникновение, качества и количества.
Мера есть конкретный синтез качества и количества как противоположностей. В этой своей функции мера, во-первых, предстает как граница для количества в рамках данного качества, во-вторых, она определяется как отношение, как непосредственное единство качества и количества, в-третьих, мера есть взаимопроникновение качественных и количественных определенностей, то есть их синтез73.
Переход из одной меры в другую совершается как перерыв постепенности, как скачок. Система отношений между такими пунктами, где происходит скачок, составляет узловую линию отношений меры. Классический пример с водой работает здесь особенно наглядно (точка замерзания, точка кипения). Такая узловая линия мер может иметь и исторический характер, как это видим на материале палеонтологии, биологии, истории человечества.