ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 02.10.2020
Просмотров: 2638
Скачиваний: 7
жил.
В течение дня он читал в общественной библиотеке древние книги, ночью спал на
скамьях, под открытым небом. При этом ему ничего не было нужно, он жил, как
аскет, не пил, не курил, не крал и ничего плохого не делал.
Молодой эмигрировавший племянник нашел его однажды в таком состоянии:
сухой, как скелет, неряшливый, в небрежно надетом костюме. Он простодушно
спросил у племянника, как тот поживает; был в игривом настроении, размахивал
палкой, пел студенческие песни и приводил много греческих и латинских цитат.
Совершенный философ и стоик. Его начитанность была невероятна. Он
ориентировался во всех философских системах. Он считал, что ему вовсе не плохо.
Племянник посадил Карла на пароход в Нью-Йорке, заплатив за билет и снабдив
его хорошим костюмом. Костюм Ганнер продал уже в Бремене; куда девал деньги
— неизвестно. Так он однажды, пешком, в жалком виде, явился к своим старым
родителям.
Его дальнейшая жизнь ничего нового не дает. Терпеливые друзья детства дали ему
небольшую службу. Он был вполне пригоден для нетворческой, конторской
работы. Но он приходил и уходил, когда хотел, имел неприятные манеры, ничего
нельзя было ему сказать, делал язвительные замечания и со всеми ссорился. Свою
свободу он считал высшим идеалом; для жизни ему почти ничего не было нужно.
Денег у него в руках не оставалось, он раздавал их и закладывал все. Иногда он
появлялся без приглашения у знакомых и родственников, вбегал в комнату, ходил
взад и вперед большими шагами, с руками за спиной и не говорил ни слова. Если
произносил что-нибудь, то это были саркастические замечания. У него была
старшая сестра, отличавшаяся таким же злым языком, как и он сам. При встречах с
ней происходили бурные сцены. Он угрожал ей палкой, грубо бранил и называл ее
дочерью пастора. Это было его самым сильным оскорблением.
Я его часто видел: тонкий, сухой человек, удивительно неповоротливый, с
некрасивой позой и движениями, угловатый и беспомощный. Никакой костюм ему
не подходил. Ему можно было надеть лучший сюртук, но он все-таки казался
пугалом. Все на нем висело. Его можно было принять за бродягу.
К старости он становился все более странным и неряшливым, не пригодным ни к
какой работе. Дети бегали за ним на улице. Он казался ребенком, тупым,
спутанным и умер в престарелом возрасте в больнице.
При наличии Слабого юмористического штриха в этом случае шизоидный
симптом «безразличия» выделяется особенно ярко. Само юмористическое
является, конечно, лишь конституциональной примесью, а не шизоидной чертой.
Характерно для праздношатающихся, что они скорее тупы, чем холодны, скорее
неустойчивы, чем педантичны. Они — с хорошими задатками, но неисправимы.
Неумение приспособиться к действительности и склонность к абстрактному,
философскому ясно выступают в нашем случае. С одной стороны, он примыкает к
высокоодаренным, постоянно странствующим людям типа поэта Платена, с другой
— к множеству слабоумных бродяг и праздношатающихся.
Глава 12. Циклотимические и
шизотимические средние
люди.
Строение тела и характер
Кречмер, Эрнст
Мы не остановимся на границе области психиатрического исследования. Проблема
конституции развернется перед нами во всей широте лишь тогда, когда мы
приобретенные результаты перенесем в нормальную психологию. Переходом в
нормальную психологию мы не делаем никакого скачка. Перенося связующие нити
между строением тела и психическим предрасположением на все варианты
психопатической личности и отодвигая благодаря этому на задний план грубые
душевные расстройства как исходный пункт нашего исследования, мы неожиданно
оказываемся среди здоровых людей, среди знакомых нам лиц. Здесь, у
нормальных, четко выступают перед нами те черты, которые мы видели там в
искаженной форме. Мы находим те же самые типы строения тела, те же самые
стигматы телесной конституции и обнаруживаем, что за той же внешней
архитектурой живет та же психическая стимулирующая сила. Те же самые задатки,
которые здесь служат разумными регуляторами здоровой психической установки,
там, нарушая равновесие, гибнут, подвергаясь расстройству.
Этим путем мы лучше всего освобождаемся от узости психиатрического
кругозора: мы уже не смотрим на мир через больничные очки, пытаясь всюду у
здоровых выискивать ненормальные черты, но мы можем свободно стать в
большой круг и в нем правильно судить о здоровом или, лучше сказать, об
общебиологическом и, исходя из этого круга, верно понять небольшой круг
болезненного. Мы уже не станем рассматривать психопатические личности как
психопатические абортивные формы определенных психозов, напротив, мы будем
считать конкретные психозы карикатурой определенных нормальных типов
личностей. При таких условиях психозы представляют собою лишь редкие
заострения широко распространенных больших конституциональных групп
здоровых.
В этом смысле и следует обозначить термины. Мы называем людей,
принадлежащих к тому большому конституциональному кругу, из которого
рекрутируются шизофреники, шизотимическими людьми, а тех, которые
принадлежат к одной группе с циркулярными, — циклотимическими. Переходные
формы между здоровьем и болезнью или болезненные абортивные формы
целесообразнее всего называть циклоидными или шизоидными, как мы это уже
сделали. Нужно, следовательно, с самого начала ясно помнить, что названия
«шизотимический» и «циклотимический» ничего общего не имеют с вопросом,
здоровый или больной, но они представляют собою термины для больших общих
биотипов, которые заключают в себе огромную массу здоровых индивидуумов и
лишь небольшую группу разрозненных, относящихся сюда психозов. Слова,
следовательно, не указывают, что у большинства всех шизотимиков должны быть
психические расщепления, а у большинства всех циклотимиков эмоциональные
колебания, но мы только воспользовались существующими названиями для
обозначения болезненного, применив их, целесообразности ради, и по отношению
к здоровым.
Методический прием при этом был следующий: из нескольких сотен физически и
психически здоровых людей, мне хорошо известных, я выбрал приблизительно
150, которые в строении своего тела носят яркие и несомненные признаки
астенического, атлетического или пикнического типа. Кроме того, я имею в своем
распоряжении фотографии большинства из них. Это были, следовательно,
соответственно шизофреническому кругу, люди с длинными носами и угловым
профилем, с чрезмерно высокой средней частью лица, с овальными, яйцевидными
очертаниями его, при этом с худощавой, стройной фигурой, с грубо
выделяющимся мышечно-костным рельефом и, напротив, хорошо известные из
циркулярного круга пикнические фигуры с полными, мягкими лицами, широкими
очертаниями в форме щита или пятиугольника и с гармоничным строением
профиля, короткой шеей, округленными формами тела и склонностью к
пикническому отложению жира.
При этом вскоре обнаружились две большие группы темпераментов, из которых
одна совпадает. с пикническими, другая — с соответствующими
шизофреническому кругу формами строения тела; разумеется, и здесь нам
приходилось встречать небольшое количество частичных или полных
перекрещиваний.
Преимущественно у пикников наблюдающиеся темпераменты можно разделить на
следующие подгруппы, которые связаны между собою широкими переходами и
часто одновременно наблюдаются у одного и того же лица. Мы описываем здесь
представителей групп мужского пола, каковых мы встречали в молодом возрасте
студентами и затем, позже, уже занятыми своей профессией; варианты к этим
типам среди женщин можно себе легко представить.
Циклотимические средние
люди.
Строение тела и характер
Кречмер, Эрнст
1. БОЛТЛИВО-ВЕСЕЛЫЕ
Уже издали доносится их речь. Они всегда там, где весело и шумно, при каждом
разговоре делают громкое замечание. Вино и веселье они любят больше, чем
работу мысли или тяжелый и опасный труд. Они вносят освежающий и
оживляющий элемент; веселы, приятные собеседники, любезны, довольны,
подвижны, но иногда и тягостны вследствие недостатка такта и тонкости,
вследствие выставляемой напоказ грубости, наивного эгоизма и чрезмерной
болтовни.
2. СПОКОЙНЫЕ ЮМОРИСТЫ
Они сидят и наблюдают, говорят мало. Иногда они делают ценное критическое
замечание. Они врожденные рассказчики, в устах которых каждое простое
происшествие принимает характер приятного и интересного. Они говорят
пространно, спокойно и без всякой искусственности. В обществе и в занятиях они
воспламеняются. Они довольны миром, доброжелательно относятся к людям и к
детям; сухое и «принципиальное» им противно. Они преданные друзья, считаются
с каждым, и прекрасно умеют обращаться с людьми; для них приятнее всего
правдивость и простота.
3. ТИХИЕ, ДУШЕВНЫЕ ЛЮДИ
Он — хороший парень, немножко флегматичный, душа-человек. Он осторожно
двигается и неохотно решается на что-нибудь. Он производит симпатичное
впечатление, несмотря на то что ничего не говорит. Он охотно смеется и никому не
мешает. У него на глазах легко появляются слезы. Если это для него возможно, то
он поселяется в деревне, где с добросовестностью и скромностью несет свои
обязанности. Он очень немного берет на себя, слишком мало доверяет себе.
Многого в жизни он не достигает.
Если мы теперь рассмотрим специальную жизненную установку в профессии и в
обществе, к которой склонны такие темпераменты в зрелом возрасте, то найдем, не
касаясь уже намеченных направлений, главным образом две многочисленные
группы, которые можно считать или самостоятельными типами, или же только
фазами развития (выявления) уже описанных темпераментов.
4. БЕСПЕЧНЫЕ ЛЮБИТЕЛИ ЖИЗНИ
Этот тип особенно развивается там, где при соответствующем темпераменте
интеллект не слишком высок и духовное воспитание не было очень заботливым.
Его, следовательно, встречают часто у простых людей, а также среди
образованных, вышедших из народа. В более высоких слоях он уклоняется
несколько в сторону астетической, красивой жизни, но при этом он не теряет своих
материальных основных черт. Чаще всего мы встречаем этот тип в качестве
постоянных посетителей в мелких трактирах и ресторанах, где они изображают
юмористов и душевнобольных (тип 2—3), но, так сказать, в тривиальной форме. У
представителей данного типа заметна склонность к доброжелательной душевности,
но без глубоких мыслей и серьезности. Напротив, здесь на первый план у них
выступает удовольствие в материальном, чувственно-осязаемом и в конкретных
благах жизни. В Швабии таких людей называют «Vesperer», поскольку
многочисленные, вкусно приготовленные кушанья и соответствующие напитки
составляют содержание их жизни, благодаря чему их еще с юных лет
намечающееся пикническое строение тела расцветает пышным цветом. Профессия
служит скромным придатком к этой главной их деятельности.
Мерике охарактеризовал примыкающий сюда пикнически-циклотимический тип в
маленьком стихотворении «Sommervesten».
Lieber Vetter! Er 1st eine
Von den freundlichen Naturen,
Die ich Sommervesten nenne.
Den sie haben wirklich etwas
Sonniges in ihrem Vesen.
Es sind weltliche Beamte,
Rechnungsrate, Revisoren
Oder Kameralverwalter
Auch wohl manchmal Herrn von Handel,
Keinesweges Petit-mattre,
Haben manchmal hubsche Bauche
Und ihr Vaterland ist Schwaben.
Neulich auf der Reise traf ich
Auch mit einer Sommerveste
In der Post zu Bezigheim
Eben zu Mittag suzammen
Und wir speisten eine Suppe,
Darin rote Krebse schwammen,
Rindfleisch mit franzosischem Senfe,
Dazu liebliche Radieschen,
Dann Gemuse und so weiter;
Schwatzten von der neuste Zeitung
Und dass es an manchen Orten
Gestern stark gewittert habe.
Druber zicht der wackre
Herr ein Silbern Buchslein aus der Tasche,
Sich die Zahne auszustocherr»;
Endlich stopft er sich?
um schwarzen Kafee seine Meerschaumpfeife,
Dampft und diskuriert und schaut in —
Mittelst einmal nach den Pferden.
Und ich sah ihm so von hinten Nach und dachte:
Ach, dass diese Lieben hellen Sommervesten
Die bequemen, angenehmen
Endlich doch auch sterben mussen.
Выражение «Sommerveste» — довольно удачное сгущение впечатления,
получаемого от пикнической фигуры с психическими свойствами солнечного и
беспечного. Стихотворение содержит в косвенной, отчасти скрытой в юморе
характеристике целый ряд особенностей темперамента посредственных
циклотимиков из аффективных средних состояний: добросердечное, солнечно-
дружелюбное, человечески-беспечное и обходительное, одновременно —
склонность к флегматичности, душевному спокойствию, отсутствие суетливости и
нервозности; за этим скрываются известные черты филистерства, беспечная
удовлетворенность скромными благами жизни и банальными повседневными