Файл: Райх В. - Анализ характера.pdf

сдерживания? На первый взгляд кажется, что оба фактора имеют здесь одинаковый вес и
они  же  служат  причиной  хронического  неврастенического  состояния. Анальность
мобилизует  весь  аппарат  либидо, однако  при  этом  не  способна  вызвать  ослабление
напряжения. Сдерживание  генитальности  не  только  результат  тревоги, оно  само
порождает  тревогу, что  усиливает  несоответствие  между  напряжением  и  разрядкой.
Остается  вопрос, почему  фантазии  об  истязании, как  правило, появляются  или
усиливаются как раз перед высшей точкой.

Интересно  пронаблюдать, как  психический  аппарат  пытается  сгладить

несоответствие  напряжения  и  разрядки, как  побуждение  к  расслаблению  прорывается, в
конце концов, через фантазию об истязании. Наш пациент утверждал, что «быть избитым
женщиной, все равно что потихоньку мастурбировать в ее (= матери) присутствии». Это
действительно  полностью  соответствовало  его  актуальному  переживанию: в  детстве  и
отрочестве он, лежа в кровати с матерью, мастурбировал мазохистским способом. То есть
сжимал  пенис, предотвращая  эякуляцию (из-за  фобии  по  поводу  беременности), и  мог
фантазировать, что  мать  бьет  его; только  после этого происходило  семяизвержение. Это
имело  следующее  значение  в  соответствии  с  объяснениями  пациента: «Мой  пенис
представлялся  мне  обваренным.  С  пятым  или  шестым  ударом  он  готов  лопнуть,  как
мочевой  пузырь». Другими  словами, истязания  приносили  ту  релаксацию, которую  он
пытался  запретить  любыми  способами. Если  его  мочевой  пузырь  или  пенис  лопнут  в
результате материнских побоев и произойдет эякуляция, это случится не по его вине, его
вынудит  к  этому  мучительница. Иными  словами, желание  наказания  имеет  следующий
смысл: осуществить  релаксацию  во  что  бы  то  ни  стало  обходным  путем  и  переложить
ответственность  на  наказывающую  персону. Мы  имеем  дело  с  тем  же  механизмом
базового процесса, что и в характерологической суперструктуре. Последнее выражается в
следующем: «Люби меня, тогда я не буду бояться»; жалоба означает: «Виновата ты, а не
я»; смысл  фантазии  об  истязании  таков: «Побей  меня, тогда  я  смогу  расслабиться, не
отвечая  за  это». Пожалуй, это  самый  глубокий  смысл  фантазии  о  пассивной  позиции
истязаемого.

С  тех  пор  как  я  впервые  понял  эту  глубочайшую  функцию  фантазии  пассивно

истязаемого  на  пути  к  изменению  характера, тот  же  механизм  обнаружился  и  у  других
пациентов, хоть  и  не  страдавших  явной  перверсией, но  несущих  в  себе  скрытые
мазохистские  склонности. Вот  лишь  несколько  примеров: у  компульсивного  характера
появились  мастурбационные  фантазии, что  он  находится  среди  примитивных  людей,
которые  заставляют  его  совершить  коитус  и  вести  себя  не  сдерживаясь. У  пассивно-
фемининного характера, не  проявлявшего  видимой  перверсии, возникла  фантазия  о том,
что ему надо эякулировать, когда его бьют по пенису, при этом он закован в цепи, чтобы
не  иметь  возможности  убежать, спасаясь  от  побоев. Мы  также  упомянули  обычную
мазохистскую  сексуальную  позицию  невротичных  женщин, которую  многие  аналитики
считают нормальной фемининной позицией. Эти женщины могут приступить к половому
акту, не  чувствуя  за  собой  вины, только  если  их  изнасиловали (действительно  или  в
фантазии). Таким  образом  они  перемещают  ответственность  на  мужчину. Формальное
сопротивление многих женщин во время полового акта имеет тот же смысл.

Это подводит нас к проблеме так называемого

«Angstlust»

(удовольствия в тревоге),

которое  играет  столь  большую  роль  в  мазохизме. Вот  подходящий  пример  из  другого
курса анализа. Пациент рассказал, что  в возрасте четырех лет  он  сознательно вызывал  у
себя ночные кошмары. Он забивался в угол, мастурбировал, ему становилось страшно, а
затем  он  освобождался  от  страха, выпрыгивая  из  своего  угла. В  этом  случае  очень
соблазнительно  было  предположить  наличие  навязчивого  повторения: у  него  были
ночные  кошмары, но  он  снова  хотел  пережить  страх. Но  такому  предположению
противоречили две вещи. Во-первых, у него не было желания вновь переживать страх, он
хотел  удовольствия, которое  тем  не  менее  всегда  приводило  к  страху. Во-вторых,
освобождение  от  страха  служило  источником  удовольствия. Важным  моментом  этого

процесса  было  то, что  страх  возникал  в  результате  анальных  и  уретральных  ощущений,
ради  которых  он  готов  был  страдать  и  бояться. Такой  страх  не  связан  с  приятными
ощущениями, он  всего  лишь  дает  возможность  возникнуть  определенному  виду
удовольствия. Очень  часто  дети  переживают  ощущение  расслабленности, только
испытывая  тревогу, ощущение, которое  обычно  подавлено  страхом  наказания.
Расслабление  связано  с  внезапной  дефекацией  или  уринацией  в  ситуации  тревоги, что
зачастую служит причиной желания снова пережить последнюю. Но объяснять эти факты
вне  принципа  удовольствия  было  бы  совершенно  неверно. Тревога  или  боль  при
определенных условиях становятся единственной возможностью пе-режить расслабление,
которого  в  других  случаях  боятся. Выражения «наслаждение  болью» (Schmerzlus) или
«наслаждение страхом» (Angstlust) означают, что боль или тревога могут стать причиной
сексуального возбуждения.

Тот  факт, что  у  нашего  пациента «лопается  пенис», по-видимому, должен  быть

инстинктивной целью, что никак не противоречит нашей концепции мазохизма. Эта идея,
с одной стороны, представляет мысль о тревоге или наказании, но с другой — она также
указывает  на  желание  конечного  удовольствия, релаксации. Двойственность  связана  с
образом «лопающегося  пениса» — что конечное удовольствие само  по  себе наступает  и
переживается как исполнение страшного наказания.

5. ТЕРАПИЯ МАЗОХИЗМА

Установление  здоровой  сексуальной  жизни, гармоничной  сексуальной  экономики

требует  двух  терапевтических  процессов: освобождения  либидо  от  прегенитальных
фиксаций  и  устранения  генитальной  тревоги. Разумеется, это  дело  анализа
прегенитального  и  генитального  эдипова  комплекса. С  точки  зрения  техники, однако,
необходимы  специальные  акценты: опасно  разрешить  прегенитальную  фиксацию, не
устранив  одновременно  генитальную  тревогу. Поскольку  в  этом  случае  оргастическая
разрядка  энергии  продолжает  сдерживаться, присутствует  опасность  усиления
сексуального застоя. Опасность может достигнуть суицидальной точки как раз в то время,
когда  анализ  прегенитальности  вот-вот  станет  успешным. Если  же, напротив, устранить
генитальную  тревогу, не  освободившись  от  прегенитальной  фиксации, то  генитальные
энергии  останутся  слабыми  и  генитальное  функционирование  не  сможет  высвободить
весь объем тревоги.

Главная  проблема  терапии  мазохизма — преодоление  стремления  пациента

выставлять  аналитика  в  плохом  свете. Важнее  всего  показать  садистскую  сущность  его
мазохистского  поведения. Это  направляет  доходный  процесс  садизма  внутрь, по
направлению  к  самому  себе: пассивно-мазохистско-анальные  фантазии  оборачиваются
активно-садистско-фаллическими. Когда  таким  образом  реактивируется  инфантильная
генитальность, появляется возможность раскрыть кастрационную тревогу, которая прежде
скрывалась мазохистским поведением.

Нет сомнений, что эти меры ни в малейшей степени не повлияют на мазохистский

характер  пациента. Его  жалобы, злобность, склонность  к  нанесению  себе  вреда, его
неловкость, представляющая  собой  рациональную  причину  ухода  от  мира, обычно
присутствуют  до  тех  пор, пока  не  появляется  возможность  устранить  описанное  выше
отклонение  в  мастурбационном  механизме  удовольствия. Однажды  достигнув
генитального  оргазма, пациент  быстро  начинает  меняться. Тем  не  менее  еще  некоторое
время  сохраняется  тенденция  возврата  в  мазохизм  при  малейшем  разочаровании,
фрустрации  или  неудовлетворенности. Последовательная  и  основательная  работа  над
генитальной  тревогой  и  прегенитальной  фиксацией  может  гарантировать  успех, только
если ущербность генитального аппарата невелика и окружение пациента не таково, чтобы
спровоцировать его на шаг в обратном направлении, в его старую мазохистскую «сточную
канаву». Так, анализ молодого неженатого мужчины будет проходить гораздо легче, чем

мазохистской  женщины, которая  переживает  менопаузу  или  экономически  связана  по
рукам и ногам неблагоприятной семейной ситуацией.

Основательная работа с чертами мазохистского характера не должна прекращаться

до  завершения  лечения, иначе  человек  в  то  время, когда  устанавливается  примат
генитальности  в  наиболее  трудных  ситуациях  предпочтет  бегство в  болезнь. Не  следует
забывать, что  изменения  мазохистского  характера  не  смогут  состояться  в  достаточной
мере, пока  пациент  не  проработает  его  и  не  проживет  в  любовной  связи  определенный
период  времени, то  есть  пока  не  минует  достаточно  большой  срок  после  окончания
лечения.

Следует  очень  скептически  относиться  к  успехам  в  лечении  мазохистского

характера, особенно  тех  его  представителей, которые  страдают  перверсией, пока  не
прояснятся все детали характерного реагирования и пока не произойдет реальный прорыв
через  него. С  другой  стороны, есть  все  основания  надеяться  на  то, что  однажды  придет
успех, то есть установится  генитальность на  первом этапе  хотя  бы  в  форме генитальной
тревоги. После этого пациенту незачем будет впадать в рецидивы. Мы знаем, что лечение
мазохизма  является  одной  из  наиболее  трудноразрешимых  терапевтических  проблем.
Невозможно  следовать  лишенной  эмпирической  основы  психоаналитической  теории. Те
гипотезы, которые  я  здесь  критиковал, зачастую  выступают  в  качестве  символа
терапевтической неудачи.

Объяснять мазохизм инстинктом смерти значит поддерживать пациента в том, что

он  якобы  хочет  страдать. Единственная и  реальная гарантия  терапевтического успеха —
это раскрытие желания страдать как скрытой агрессии.

Мы  упомянули  две  конкретные  задачи  терапии  мазохизма: обратное  изменение

мазохизма на садизм и продвижение от прегенитальности к генитальности. Третья задача
— устранение  анального  и  генитального  спастического  положения, которая, как  мы
описали, составляет источник страдания.

Нет сомнений, что данное изложение мазохистского процесса далеко оттого, чтобы

разрешить  все  проблемы  мазохизма. Но  поскольку  они  рассматриваются  в  рамках
принципа  удовольствия-неудовольствия, тот  путь  решения  проблем, который  был
блокирован гипотезой об инстинкте смерти, снова открыт.

ГЛАВА XII

ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ ЧУМА

Термин «эмоциональная чума» не несет дискредитирующего значения. Он не имеет

отношения  к  сознательной  злобе, моральной  или  биологической  деградации,
аморальности  и  т. д. Организм, с  рождения  испытывающий  проблему  в  развитии
естественных способностей к передвижению, развивает

искусственные формы локомоции.

Он  хромает  или  передвигается  на  костылях. Подобным  же  образом, если  подавляются
присущие человеку с рождения естественные, саморегулируемые жизненные проявления,
он  идет  по  жизни  эмоционально  зачумленным.

С  характерологической  точки  зрения

такой  человек  поражен  эмоциональной  чумной

хромотой. Эмоциональная  чума — это

хроническая  биопатия  организма.

Она  дает  о  себе  знать  массовым  масштабным

подавлением  генитальной  любви; она  стала  эпидемией, которая  тысячелетиями  косит
людей  на  Земле. Нет  оснований  считать, что  она  передается  по  наследству  от  матери  к
ребенку. Она, скорее, «имплантируется» ему  с  первого  дня  жизни. Это  эпидемическое
заболевание, подобное  шизофрении  или  раку, имеет  важное  отличие; оно  проявляется  в
социальной жизни. Шизофрения или рак — это биопатические результаты эмоциональной
чумы  в  социальной  жизни.  Эффект  эмоциональной  чумы  виден  как  на  примере
отдельного организма, так  и  на  примере  социальной  жизни. Периодически, как и  всякое
бедствие (например, бубонная чума или холера), эмоциональная чума достигает размеров
пандемии, принимающей  форму  гигантских  прорывов  садизма  или  криминогеннсти, по
масштабу  сравнимых с католической  инквизицией средних  веков  или с международным
фашизмом в нашем столетии.

Если  бы  мы  не  считали  эмоциональную  чуму  болезнью  в  строгом  смысле  этого

слова, то оказались бы перед опасностью мобилизации против нее полицейских дубинок,
а  не  медицины  и  образования. Для  эмоциональной  чумы  характерно  то, что  она  может
воспроизводить себя посредством полицейских дубинок. Несмотря на то что она угрожает
жизни, ее никогда не преодолеть с помощью полицейских мер.

Ни  один  человек  не  обидится, если  его  назовут  неврологическим  больным  или

сердечником. Никто  не  расстроится, если  о  нем  скажут, что  он  страдает «острыми
приступами  эмоционального  беспокойства». Оргонный  терапевт  может  сказать  о  себе:
«Сегодня мне нехорошо. Я чувствую себя зачумленным». В наших кругах такие приступы
эмоциональной чумы, если ими не пренебрегать, можно преодолеть, только устранясь от
дел до тех пор, пока не пройдет приступ иррационализма. При серьезных неврозах, когда
рациональных мыслей  и  дружеских советов недостаточно, ситуацию можно прояснить  с
помощью  оргонной  терапии. Человек  обнаруживает, что  такие  приступы  вызваны
нарушением  любовной  жизни  и  что  они  проходят, когда  это  нарушение  устранено. Для
меня  и  моих  ближайших  коллег  острые  приступы  эмоциональной  чумы  настолько
знакомое явление, что мы относимся к этому спокойно и объективно. Одно из важнейших
требований, предъявляемых при обучении оргонных терапевтов, состоит в том, чтобы они
научились ощущать собственные приступы эмоциональной чумы и не терялись в момент
их  появления,  чтобы  не  позволяли  этим  приступам  оказывать  какое  бы  то  ни  было
воздействие  на  социальное, окружение, и  преодолевали  их, занимая  объективную
позицию.  Таким  способом  можно  свести  к  минимуму  тот  вред,  который  подобные
приступы  способны  нанести  нашему  делу. Бывает, конечно, что  острые  приступы
эмоциональной чумы преодолеть не удается, и человек терпит поражение, и даже уходит с
работы. Мы  рассматриваем  такие  происшествия  как  серьезное  физическое  заболевание
или смерть уважаемого сотрудника.

Эмоциональная  чума  по  своему  происхождению  ближе  к  характерному  неврозу,

нежели к органической болезни сердца, но при длительном течении она может привести к
сердечному  заболеванию  или  раку. Как  и  характерные  неврозы, она  поддерживается

вторичными  влечениями. В  отличие  от  физических  дефектов  она  представляет  собой
функцию  характера  и  поэтому  хорошо  защищена. Если  сравнивать  ее, скажем, с
истерическими приступами, то она не воспринимается как инородное для эго образование
или  патологический  симптом. Как  нам  известно, характерно-невротическое  поведение
обычно  в  высшей  степени  рационализировано. При  эмоционально  зачумленном
реагировании этот процесс носит более глубокий характер: осознание заболевания почти
отсутствует. Может  возникнуть  вопрос, как  же  распознать  чумную  реакцию  и  как
отличить  ее  от  рациональной  реакции. Ответ  здесь  тот  же, что  и  в  случае  различения
характерно-невротической и рациональной реакции:

как только  затрагиваются мотивы

чумного  реагирования, немедленно  возникают  тревога  и  гнев.

Давайте  обсудим  это

подробнее. У  оргастически  потентного  человека, который  свободен  от  эмоциональной
чумы, тревога  не  возникает, напротив, когда  терапевт  обсуждает, скажем, динамику
естественных  жизненных  процессов, пациент  проявляет  живой  интерес. Тот  же, кто
страдает  эмоциональной  чумой, при  обсуждении  механизмов  этого  заболевания  будет
испытывать  беспокойство  и  злиться. Не  всякая  оргастическая  импотенция  приводит  к
эмоциональной чуме, но  каждый, кого она  поразила, — либо  устойчивый оргастический
импотент,  либо  становится  таковым  незадолго  до  приступа  чумы.  Поэтому  не  так  уж
сложно отличить чумные и рациональные реакции.

Далее: естественное, здоровое  поведение  никак  нельзя  нарушить  или  устранить  с

помощью  терапии. К  примеру, нет «панацеи» от  счастливых  любовных  отношений.
Невротический симптом, как и чумную реакцию, напротив, можно устранить в процессе
характерно-аналитической терапии. Можно излечиться от жадности к деньгам (типичная
черта  характера  при  эмоциональной  чуме), а  вот  вылечиться  от  щедрости  невозможно.
Можно избавиться от склонности к надувательству, но нельзя излечиться от открытости и
честности. Чумные  реакции  можно  уподобить  импотенции, которую  можно  устранить
(излечить), а вот генитальная потенция неизлечима.

Основная  характеристика  чумной  реакции  состоит  в  том, что  действие  и  мотив

никогда не совпадают. Реальный мотив всегда скрыт и замещен поверхностным мотивом.
В  естественной  реакции  здорового  характера  мотив, действие  и  цель  составляют
органическое  единство. Здесь  ничего  не  скрыто. К  примеру, у  здорового  индивида  нет
иных  мотивов  для  сексуальной  активности,  кроме  естественной  потребности  в  любви  и
стремления  удовлетворить  эту  потребность. А  аскетичный  чумной  человек  оправдывает
свою  сексуальную  слабость  требованиями  этики. Это  оправдание  не  имеет  никакого
отношения  к  его  образу  жизни. Он  прикрыт  отношением  опровергающего  жизнь
аскетизма. Здоровый индивид не станет навязывать кому-нибудь свой образ жизни. Если
же его попросят о помощи, то он сделает все, что в его силах. Здоровый человек ни в коем
случае  не  будет  требовать, чтобы  все  люди «были  здоровыми». Во-первых, такое
требование было бы неразумным, поскольку здоровье нельзя обрести по приказу. Кроме
того, у  здорового  человека  не  возникает  желания  навязать  свой  образ  жизни  другим
людям, поскольку определяющие его жизнь мотивы подходят только для него одного, и
ни  для  кого  другого. Эмоционально  зачумленный  человек  отличается  от  здорового  тем,
что  выдвигает  жизненные  требования  не  только  себе  самому, но  прежде  всего  своему
окружению. Если здоровый индивид советует  и помогает, если он передает другим свой
жизненный  опыт, независимо  от  того, будет  он  использован  или  нет, то  зачумленный
человек  силой  навязывает  свой  образ  жизни  другим. Зачумленные  люди  не  терпят
взглядов, которые разрушают их панцирь или раскрывают их иррациональные мотивы.

Здоровый человек испытывает удовольствие от того, что его мотивы обсуждаются,

а зачумленный — приходит при этом в ярость. Если чье-то мировоззрение нарушает образ
жизни  здорового  человека, он  борется  за  его  сохранение  рациональным  способом, а
зачумленный — выступает против других жизненных позиций, даже если они совершенно
его  не  затрагивают. Мотив  его  борьбы — провокация, которую  порождает  одно  лишь
существование иного уклада жизни.