ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 06.10.2020
Просмотров: 5216
Скачиваний: 28
Это социальная, то есть политическая, практика, которая возникла в результате
установления социального источника вытеснения сексуальности. На ХШ конгрессе
Бернфелд высказал мнение, что половые сношения подростков являются результатом
слабого режима воспитания. Такая концепция будет только поддерживать невротическое
чувство вины подростка, кроме того, она будет усложнять проблему пубертата и
препятствовать любой позитивной сексуально-экономической помощи подросткам.
Вопрос пубертата полностью умещается в рамки связей между вегетативным
возбуждением и психическим поведением, несмотря на все «объективно научные»
опровержения того факта, что развитие подростка четко детерминировано социальными
запретами на сексуальную жизнь в этом возрасте. Возможность сексуально-
экономической регуляции вегетативных энергий зависит от структуры, которую общество
формирует в подростках.
Как известно, эго приходится посредничать между социальными воздействиями,
которые позже интернализуются как моральный или внутренний инстинкт запрета, с
одной стороны, и биологической потребностью — с другой. Если продолжать
рассматривать психические проявления биологических потребностей, феномена ид, мы
придем к проблемам психологии и биологии, которые не более приемлемы с точки зрения
наших психологических методов исследования, чем проблемы социологии. Я обнаружил
ограниченность психологического метода. Мои оппоненты, напротив, психологизировали
социологию, как и биологию. После этого читателя может удивить мой предмет
исследований, представляющий собой как раз изучение развития вегетативного
возбуждения, исходящего из характера, то есть из психического образования. Он может
спросить, не изменяю ли я собственным принципам. Мы пока отложим ответ на этот
вопрос.
2. НЕКОТОРЫЕ ТЕХНИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ
Связь между психическим аппаратом и вегетативным возбуждением невозможно
понять, не освободившись от источника ошибок, свойственных теоретическим методам. В
нашей работе теория и практика неразделимы. Ошибочная теоретическая позиция
непременно породит некорректную технику, а та в свою очередь может привести к
ложным теоретическим воззрениям. Если поискать источник, из которого возникла теория
инстинкта смерти, то можно обнаружить, что вдобавок к социальным причинам, которые
я уже упоминал, есть еще и технические. Многие практики Венского Семинара
психоаналитической терапии будут вспоминать, насколько трудно было теоретически и
практически справиться с проблемой латентного отрицательного переноса.
Хотя понятие отрицательного переноса уже давно было сформулировано Фрейдом,
понадобилось время (с 1923 года по 1930-й), чтобы научиться понимать его с точки зрения
практики. Клиническим основанием, на котором Фрейд построил свою теорию инстинкта
смерти, была так называемая «отрицательная реакция на терапию». Этот термин
подразумевает, что многие пациенты реагировали на наши интерпретации не улучшением
состояния, а, напротив, усилением своих невротических реакций. Тогда Фрейд сделал
заключение, что это — результат бессознательного чувства вины или того, что было
названо «потребностью в наказании», которая заставляет пациента сопротивляться
аналитической работе и продолжать невротически страдать. Я признаю, что на
протяжении первых лет после публикации его работы «Я и оно», сам придерживался
такого мнения и только со временем начал сомневаться в точности этой формулировки.
Секрет негативной терапевтической реакции постепенно проявился в технических отчетах
на Семинаре. Они показали, что негативные тенденции пациентов, соответствующие
вытесненной ненависти, анализировались недостаточно, если вообще подвергались
анализу; что аналитики оперировали почти исключительно позитивными проявлениями
переноса; что даже наиболее опытные из них не составляли исключения; и, что самое
важное, проявления латентной, замаскированной и вытесненной ненависти, как правило,
ошибочно принимались за признаки положительного переноса. Мне не удавалось точно
сформулировать это до встречи в Осло со скандинавскими психоаналитиками в 1934 году.
Наша аналитическая работа освобождала психическую энергию, которая стремилась к
разрядке. Если анализ переноса с самого начала производится преимущественно или
исключительно как положительный перенос, без предварительного раскрытия негативных
тенденций, то произойдет следующее: освобожденная любовь будет требовать
удовлетворения и во время анализа столкнется с фрустрацией, так же как внутреннее
сдерживание, вызванное вытесненным импульсом ненависти по отношению к объекту
любви. Короче говоря, можно пребывать в уверенности об «освобожденности» импульсов
любви, но обнаружить, что пациент продолжает оставаться неспособным любить.
Фрустрированная любовь оборачивается ненавистью. Бессознательные импульсы
ненависти действуют на искусственно вызванную ненависть подобно магниту. То и
другое смешивается, и вторичная ненависть тоже становится бессознательной, не
получает разрядки и оборачивается самодеструктивными импульсами. Потребность в
наказании, которую мы обнаруживаем у наших пациентов, является не причиной, а
следствием, результатом невротического конфликта. Негативная терапевтическая реакция
возникает, потому что не было адекватной техники для того, чтобы иметь дело со
скрытым отрицательным переносом. Доказательством здесь служит тот факт, что
негативная терапевтическая реакция не возникает, если выполняются два правила. Первое
— надо обязательно выкристаллизовать скрытый отрицательный перенос пациента и
вывести его в сознание; обеспечить разрядку всей высвободившейся агрессии; лечить
любую склонность к мазохизму не' как выражение первичного самодеструктивного
инстинкта, а как замаскированную агрессию, направленную против объектов внешнего
мира. Второе правило — оставить в покое позитивные проявления, пока они не обернутся
ненавистью, то, есть невыявленной реакцией, или пока они в конце концов не
сконцентрируются на идее генитального инцеста. В этом пункте появилось то самое
возражение, которое возникло у Фрейда, когда я представил ему свои ранние
представления о технике анализа характера, и которое постоянно высказываются моими
коллегами. Возражение это состоит в следующем: нельзя производить никакого отбора,
надо анализировать все в том порядке, в котором подается материал. Ответ на это
возражение содержится в моей книге «Анализ характера», и я не вижу необходимости
повторять его здесь. Возражение, однако, требует фундаментального разъяснения теории,
которая заложена в основу техники анализа характера и которую мне бы хотелось кратко
изложить здесь.
Задача нашей техники — вывести бессознательное в сознание. Это называется
интерпретацией. Такая работа детерминирована топической точкой зрения. При
интерпретациях нам необходимо принимать во внимание тот факт, что между
бессознательным психическим материалом и нашими интерпретациями вмешиваются
сопротивления; эти сопротивления необходимо устранять, если интерпретации
направлены на терапевтический эффект. Это динамический взгляд на терапевтический
процесс. Опыт контролируемого анализа и опыт технического семинара проясняет, что
хотя обе точки зрения теоретически известны аналитикам, они, как правило, действуют,
исходя только из одной, топической. Это в чистой форме выражено в концепции Штекеля
и Ранка, касающейся аналитической техники. Необходимо признать, однако, что все мы
ранее в своей практической работе в той или иной степени упускали из виду
динамическую точку зрения, просто потому, что не знали, как ее применить.
Работа по анализу характера добавляет к топической и динамической структурную
и экономическую точки зрения. По крайней мере, для меня включение совокупности
наших представлений о психических процессах в практическую работу имеет даже
большее значение, нежели переход от прямых интерпретаций содержания
бессознательного к технике сопротивления. Если учитывать структурную и
экономическую точки зрения, идея о том, что необходимо анализировать все, что
всплывает на поверхность, становится несостоятельной.
Пациент даже на протяжении одного сеанса представляет очень разнообразный
материал из разных пластов психики и разных стадий развития. Сексуально-
экономический подход заставляет нас строго придерживаться предписанного пути,
который начинается с разрешения прегенитальных и негативных установок и
оканчивается концентрацией всей высвобожденой психической энергии на генитальном
аппарате. Установление оргастической потенции является самой важной целью терапии.
Надо еще отметить экономическую обусловленность того, что вытесненные аффекты
должны обнаруживаться в различных формах поведения. Их необходимо
выкристаллизовывать при последовательном анализе поведения и снова устанавливать
связь с детскими идеями. Анализ характера, следовательно, происходит по плану,
который определяет структура индивидуальной истории болезни. Точно проведенный
анализ характера, несмотря на множество возможных вариантов содержания, конфликтов
и структур, проходит следующие фазы:
а) ослабление панциря в процессе анализа характера;
б) разрушение панциря, то есть определенное нарушение невротического
равновесия;
в) прорыв глубоко вытесненного и эмоционально заряженного материала с
возрождением детской истерии;
г) проработка
высвобожденного
материала
без
сопротивления;
выкристаллизование либидо из прегенитальных фиксаций;
д) возрождение детской генитальной тревоги (невроз застоя) и генитальности;
е) появление оргастической тревоги и установление оргастической потенции,
которая является предпосылкой полноценного функционирования.
Хотя сегодня установление генитальности уже осуществляется в процессе работы
многих аналитиков, оргастическая потенция все еще недостаточно известна и остается
недопонятой.
До 1923 года единственной понятной целью терапии было «осуждение
инстинктов» и сублимация. Импотенцию и фригидность не считали специфическими
симптомами невроза, а рассматривали в общем ряду с многими другими симптомами,
которые могли как присутствовать так и отсутствовать. Правда был еще один известный
критерий — оргазм, но некоторые утверждали, что есть некоторое количество неврозов с
«совершенно ненарушенным оргазмом». Неврозы считались выражением сексуального
отклонения вообще, и только сексуально-экономические открытия показали, что не
бывает неврозов без нарушения генитальности. Стало понятно, что такие неврозы
невозможно вылечить, если не устранить это отклонение. Фрейд, Сакс, Нанберг, Дейч,
Александер и многие другие аналитики отказались принять мою концепцию психо-эко-
номической и терапевтической значимости генитальности. В своем
«Введении в
психоанализ»,
опубликованном в 1933 году, Фрейд даже не упоминает о проблеме
генитального оргазма; ничего не говорит о нем и Нанберг в
«Общем курсе неврозов».
Таким образом, вопрос об источнике энергии невроза остался открытым. Включение
функции оргазма в теорию невроза всегда оказывалось неудобным и оставалось
обделенным. Правда, его все же начали изучать, но не психоанализ, а физиология.
Ференци пытался рассматривать теорию генитальности только как психологизированную
физиологию или как биологический феномен. Оргазм — не психический феномен.
Напротив, это явление, которое означает только снижение всей психической активности
до базового вегетативного функционирования, то есть устранение психической
активности. И тем не менее это решающая проблема психической экономики. Включение
ее в психологию даст возможность конкретного понимания количественного фактора
психического функционирования и установления связи между психическим и
вегетативным функционированием, что в свою очередь приведет к важным изменениям
психоаналитического понимания невротического процесса. Раньше наличием у
современного человека эдипова комплекса легко объясняли его невротическое
заболевание. Сегодня этот тезис перестал иметь такое значение: детско-родительский
конфликт становится патогенным только в результате отклонений в сексуальной
экономике ребенка. Таким образом, он обуславливает более позднюю неспособность
регулирования либидинальной экономики и получает энергию как раз из того, что
помогает сохранять это состояние, а именно — из застоя генитальной сексуальной
энергии
*
.
Если правильно понять этот момент, то акцент смещается с эмпирического
содержания на экономику вегетативной энергии.
В начале анализа не слишком важен объем предоставляемого материала и то,
насколько изучено прошлое пациента. Решающим вопросом становится четкая логика
исследования тех переживаний, которые представлены концентрацией вегетативной
энергии.
Многие аналитики, которым приходилось иметь дело с сексуальной экономикой,
не заметили данного расхождения в концепциях невроза, а следовательно, не поняли
центрального места и значимости проблемы оргазма. Если учесть, что только с помощью
техники анализа характера можно проникнуть в физиологический феномен нарушения
оргазма и его отражения в психике, а также, что эту технику одни опровергают, а другие
ею еще не овладели, то можно ясно понять, почему аналитики удивляются, обнаружив,
что мазохисты обязательно характеризуются специфическим видом страха оргастических
ощущений. Человек, который не прошел анализ характера, не способен критически
оценить его открытия просто потому, что для этого у него нет соответствующего органа
восприятия. Он, в лучшем случае, сможет его понять с интеллектуальной точки зрения, но
сущность теории оргазма останется недопонятой. Однажды я проводил аналитическую
работу с обучающимся аналитиком, уже имеющим некоторый опыт. Тот был настроен
очень скептически и совершенно уверен, что уж он-то «во всяком случае знает об этом
все». Часто люди убеждают себя в том, что их переживания во время анализа характера
были им до сих пор неизвестны просто потому, что их можно вывести на поверхность,
используя только определенную технику; особенно это относится к основным
оргастическим ощущениям, которые впервые проявляются как непроизвольные
сокращения генитальной мускулатуры.
Я ограничусь следующим кратким заключением. Включение структуры и
либидинальной экономики в аналитическую работу значительно изменяет и дополняет не
только всю картину работы в целом, но и основные технические понятия. Технические
проблемы более комплексны, но это компенсируется большей уверенностью и лучшими и
более стойкими результатами в тех случаях, когда успешно развертывается анализ
характера.
В результате изменений техники и ряда основных понятий динамического и
психического функционирования аналитики, которые последние двенадцать лет ничего не
знали о развитии моих технических и теоретических концепций, не способны понять их.
Боюсь, что возникшее препятствие труднопреодолимо, даже если человек утверждает, что
разделяет мои взгляды. В связи с этим мне бы хотелось прояснить, в чем состоит
ошибочность понимания моих представлений.
Аналитики, как правило, делятся на две группы. Одни считают, что все эти вещи
давно известны, что они банальны и не представляют собой ничего нового, а другие
провозглашают, что все это ошибочно и ни к чему не приведет. Почему так получается?
Это нетрудно понять, если принять во внимание путь, по которому шло развитие моих
научных открытий. Моя техника анализа характера возникла из фрейдовской техники
работы с сопротивлением, более того, она является ее наиболее последовательным
*
См. мое описание взаимозависимости психоневроза и актуального невроза в книге
«Функция оргазма»,
927.
продолжением. По этой причине моя техника должна в своей основе совпадать с
фрейдовской. И первая группа аналитиков уверена, что пользуется совершенно такой же
техникой, как и я. На основании огромного числа повторных анализов я могу заверить
читателя, что нет ничего более далекого от истины. Это не просто утверждение,
существуют очень глубокие и фундаментальные отличия. Исходя из новой точки зрения, в
частности, понятия о том, что оргастическая потенция представляет собой цель терапии,
техника изменилась таким образом, что вторая группа аналитиков не улавливает в ней
аналитической техники как таковой. Это объяснение верно для истории развития любой
науки: новые открытия, концепции и методы никогда не возникают из ничего, они всегда
базируются на твердом фундаменте тщательной работы, которую провели другие
исследователи.
3
.
ИЗМЕНЕНИЕ ФУНКЦИИ ИМПУЛЬСА
Необходимо сказать, что теоретические выводы, к которым я пришел, стали
возможными и подтвердились только благодаря использованию техники анализа
характера, а не устаревшей технике сопротивления и прямых интерпретаций. Основной
принцип моей техники состоит в том, что к вытесненному материалу надо подходить,
анализируя защиту против него, и никогда не производить директивный анализ
инстинкта.
Мои критики ошибочно истолковали этот принцип. Они посчитали, что для меня
характер и защита являются чем-то идентичным, что я неоправданно ограничиваю
значение характера. На самом деле я считаю, что важная черта характера на протяжении
анализа превращается в ведущее сопротивление, которое в детстве сформировалось
именно в целях защиты. Кроме того, это сопротивление выполняет много других
функций, особенно сексуально-экономических: помогает установить взаимоотношения с
внешним миром, создает психическое равновесие. Об этом я подробно написал в своей
книге «Анализ характера», поэтому полагаю, что такая критика не имеет достаточных
оснований.
Наиболее важный теоретический вопрос в данном контексте состоит в том, какова
структура, функционирование и генезис эго, порождающего защиты. Для нашей
терапевтической работы было бы полезно расширить понимание эго-защиты, и если наши
терапевтаческие возможности имеют шанс возрасти, то произойдет это не за счет лучшего
понимания ид, а за счет более полного осмысления эго
*
.
*
Примечание 1945 года.
Эта формулировка была односторонней, и поэтому некорректной. Исследования
панциря эго только начинались. После успешного теоретического и практического исследования открылся
путь в огромную область биологической энергии, который в конце концов привел к открытию
организмической и космической оргонной энергии. То, что психоаналитическая теория называла «ид», на
самом деле является физической оргонной функцией биосистемы. Термин «ид» (оно) метафизическим
образом выражает тот факт, что в биосистеме есть «нечто», чье функционирование определяется чем-то,
находящимся за пределами индивида. Это «нечто», «ид», есть физическая реальность: космическая оргонная
энергия. Не так давно один психоаналитик заявил, что «оргон идентичен фрейдовскому ид». Это так же
верно, как, скажем, утверждение, что оргон идентичен аристотелевской «энтелехии». Правда, на самом деле
термины «ид», «энтелехии», «elan vital» и «оргон» описывают «одно и то же». Но такая аналогия является
слишком сильным упрощением. «Оргон» — это видимая, ощутимая энергия космической природы, которую
можно использовать. Такие понятия, как «ид», «энтелехия» или «elan vital», только выражают
представления о существовании такой энергии. Разве являются электромагнитные волны Максвелла тем же
самым, что и электромагнитные волны Герца?
Но с помощью последних можно послать сообщение через океан, а с помощью первых — нет. Такие
«уточняющие» уравнивания без упоминания практических различий выполняют функцию оговаривания
больших естественнонаучных открытий. Они так же ненаучны, как тот социолог, который в недавнем
обзоре упомянул оргон как «гипотезу». С помощью гипотез, с помощью «ид» или «энтелехий» невозможно
зарядить кровяные тельца или разрушить раковые образования, а с помощью оргонной энергии — можно.
Обсуждение психологических проблем, тех, которые представлены в данном тексте, важно и
уместно в рамках глубинной психологии. Оргонная биофизика выходит за эти рамки. Вместе с ростом
знаний об оргонном функционировании организма данные проблемы глубинной психологии утрачивают