ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 06.10.2020
Просмотров: 5180
Скачиваний: 28
биофизически разрушается из-за неспособности создавать и сохранить нормальный
биоэнергетический уровень.
Вернемся опять к нашей пациентке, которая помогла разрешить так много
вопросов, связанных с шизофренией.
Несколько недель я лечил ее, используя оргонный аккумулятор. Оргон оказал на
нее весьма позитивное воздействие, и, как и во многих других случаях организмического
сжатия, благодаря этому активность ее вегетативной нервной системы повысилась. Лицо
порозовело, глаза прояснились, речь стала более быстрой и связной, а после пятнадцати
— тридцати минут иррадиации у нее даже возникало ощущение удовольствия. Это
открывало новые перспективы биофизического лечения шизофрении.
Сочетание физической и психиатрической оргонной терапии было очень полезным.
Резкий спад биоэнергии можно было ликвидировать с помощью оргонного аккумулятора.
Психиатрическая оргонная терапия помогала вывести на поверхность глубинные
механизмы шизофрении.
Во время
двадцать седьмой
сессии пациентка была очень бодра, кожа на лбу стала
подвижной, а глаза — очень выразительными и ясными. В то же время ее дыхание все еще
сдерживалось. У нас сохранялась возможность «выкачать на поверхность» через полное
легочное дыхание оставшиеся патологические реакции. Однако пока биофизическая
структура оставалась с примесями дисфункций вероятность того, что дыхание или
некоторые типичные позы тела спровоцируют развитие тревоги, была прежней. Когда я
«выкачивал» ее эмоции, она утрачивала бодрость духа, и «„силы" приближались» — тогда
ее лоб бледнел и застывал. «Что-то возникает между поверхностью лба и мозгом», —
говорила она. По ее словам, это происходило всегда, когда вокруг были «силы», и
исчезало вместе с ними.
В следующий период работы
(с двадцать восьмой по тридцать вторую сессию)
пациентке стало гораздо лучше. Она повторяла: «Я не знаю, хочу ли я выздороветь...» Она
имела в виду, что не знает, как устроится ее жизнь, если она излечится. Несколько раз она
умоляла меня: «Пожалуйста, помогите мне побороть силы... их сейчас нет, но я знаю, что
они вернутся... я так боюсь их... защитите меня...»
Теперь стало совершенно ясно, что «силы» представляли собой ее искаженное
восприятие плазматического оргонного потока; что она одновременно любит их и
страшится, и при усилении потока она склонна впадать в ступор. Ощущение «сил»,
бегство в психотическое состояние и неподвижность глазного сегмента составляли
функциональное целое.
Я мог наблюдать, как она не желала выражать при помощи глаз эмоцию
жестокости. Я уговаривал ее сдаться и позволить этой эмоции проявиться на своем лице.
После некоторых усилий однажды ей это удалось, и она тут же почувствовала облегчение.
Однако оказалось, что стоит ей выразить глазами ненависть, как она тут же готова впасть
в кататоническое состояние. Однажды, направившись в таком состоянии в туалет, она
взяла обогреватель и поставила его включенным у двери, а затем сложила крест из
висящих на двери вешалок. Ей было необходимо «умиротворить и воззвать к силам».
Позже она добавила, что «чувствовала только часть своего мозга», что другие части
«были выключены» и «поэтому она была в смятении».
Мне было хорошо известно, что она может испытать сокрушительный приступ
тревоги и, возможно, впасть в кататонию, в том случае, если плазматический поток
прорвался бы с полной силой. Это зависело от того, позволит ли она себе глубоко дышать.
Каждый раз, когда «силы» становились слишком настойчивыми, она сдерживала дыхание.
В течение следующих четырех недель (весной) ей стало гораздо лучше. Она
достаточно успешно справлялась с работой в офисе, где получила место, стала
общительной и веселой; приступы, сопровождавшиеся отключением, стали редкими и не
столь острыми. Правда она продолжала прибегать к шизофреническим позициям и
действиям. К примеру, однажды она пришла ко мне с заклеенным пластырем животом —
«для того, чтобы собраться..,». Невротическая биопатия могла бы проявиться боязнью
взорваться; наша пациентка приняла меры против этого типичным психотическим
способом. Однако мы оба понимали истинный смысл и причину ее действий, и она
отлично знала, когда ей следует останавливаться. Я приложил много усилий, чтобы
объяснить, какие опасности предстоит ей пережить, и она поняла это своим по-
шизофренически тонким умом.
Постепенно она научилась выражать глазами жестокую ненависть и не бояться
этого. Это позволило ей стать чуточку уверенней в себе: она перестала бояться того, что
способна совершить убийство и поняла, что можно полностью выразить свою ненависть,
и это вовсе не будет означать, что она на самом деле собирается кого-то убить.
Я долго и тщательно работал над горловым блоком, задерживающим дыхание и
добился некоторого успеха. Но она никогда не позволяла себе дышать глубоко или
возбужденно. Ее главные ощущения переместились с груди в область живота, что
указывало на смещение восприятия оргонотического потока к области гениталий.
Однажды она в шутку накинула петлю себе на шею, «чтобы выяснить, сможет ли
она себя задушить». Такие действия все еще несли в себе привкус опасности, но всегда
оборачивались игривостью и юмором. Я знал, что опасность реального суицида все еще не
преодолена. Ее терапевт отметил в ней кардинальные изменения и поощрял ее усилия.
Этот психиатр был очень расположен к ней и помогал нам.
Было ясно, что биоэнергия и соответствующие ощущения сильно приблизились к
области гениталий. Близились предоргазмичес-кие ощущения, поэтому все еще имевший
место блок в горле составлял главную терапевтическую проблему. Я знал, если не снять
этот блок вовремя, если генитальное возбуждение будет прорываться через него с
огромной силой, она непременно впадет в ката-тонию. Необходимо было опередить
прорыв и сдвинуть блок в горле раньше, чем возникнет полное генитальное возбуждение.
Однажды она начала глубоко дышать и тут же осознала идентичность
оргонотического потока и «сил». Она поняла это мгновенно и очень ясно, не испытывая
никаких сомнений. Ее грудь двигалась почти автоматически. У нее возникли сильные
ощущения потока, проходящего через все тело, который, однако, не затрагивал область
гениталий — от лобка и ниже. Она спросила: «Можно ли добиться целостности тела, не
затрагивая при этом душу?» Это был самый странный вопрос. Может быть, «душа»
представлялась в образе генитальных ощущений или даже в образе самих гениталий?
Возможно, это было так. Этого можно было ожидать, если «силы» представляли собой
телесный поток, обостренное восприятие которого приходилось на гениталии как
«требование природы», тогда было бы вполне логично заключить, что «душа» означает
предорга-стические ощущения в гениталиях. Они были не доступны восприятию так
долго, что не могли ощущаться иначе, кроме как посторонние силы или как «душа» —
наиболее возвышенный элемент самовосприятия. Это подтвердилось, когда она заявила,
что «не хочет, чтобы дечили ее душу».
В последние недели пациентка проявляла особую готовность к сотрудничеству,
однако каждый раз, когда естественное дыхание вызывало генитальное возбуждение, она
в типичной психотической манере сопротивлялась этому, напрягая мышцы бедер и
внутренние приводящие мышцы.
Тридцать третья сессия
Генитальные органы служат биологическим инструментом для разрядки энергии и
воспроизведения потомства. Последняя функция широко известна и хорошо изучена.
Homo normalis, потомок horno sapiens, который в свою очередь является приемником
homo divinus
*
, осуждает биофизическую функцию энергетической разрядки; в
человеческом воображения она рассматривается как нечто дьявольское. Биологически
*
Homo normalis — человек нормальный; homo sapiens — человек разумный; homo divinus — человек
божественный. —
Прим. ред.
сильный индивид не стал бы, да и не смог бы пожертвовать рациональным суждением
ради требований духовного образа мыслей; огромная природная сила в состоянии
конфликта с зависимостью индивида от его родни и общества. В таких обстоятельствах
генитальные силы продолжают функционировать, но изолированно от всего организма
как «гадкие» или «греховные»; при шизофрении и мистицизме они рассматриваются как
«дьявол» или «запредельные силы».
Это совершенно ясно проявилось во время дальнейшего лечения нашей пациентки.
Еще с 1919 года психиатрии стало известно, что при шизофрении в образе преследователя
выступает генитальный аппарат, но до настоящего времени ничего не было известно о
том, что это имеет гораздо более глубокое биофизическое значение: в этом случае мы
имеем дело с обостренными ощущением живого потока, проходящего через все тело и не
только через гениталии, которые отчуждаются и не принимаются в подростковом возрасте
так же, как при психозе. Генитальные органы выделяются на общем фоне только потому,
что их возбуждение индуцирует сильное ощущение жизни.
Я сказал пациентке, что теперь перед ней стоит задача научиться чувствовать
область гениталий так же отчетливо, как другие области тела. Она полностью отдалась
дыханию, но скоро пришла в смятение, отразившееся на ее лице, что было связано с
первыми ощущениями потока в области таза. Я впервые обнаружил сильные судороги,
сводившие ее бедра. «Силы» начали прорываться в область, которой они принадлежали, а
именно — в область гениталий.
Испуганным и сдавленным голосом она сказала мне, что никто не знает ее
настолько хорошо, до «этих чувств». Она начала подробно описывать свои переживания,
когда «это происходит или только начинает происходить в этой области»: силы каким-то
образом одушевляют вещи вокруг нее, заставляя их производить «странное впечатление»,
они становятся «особенными». Не то, чтобы они меняются, просто они проявляют
признаки жизни, суть живого существования. «С ними творится что-то необычное»; они
«вроде бы хотят сообщить мне что-то важное, как будто оживают». Затем она пришла в
смятение и встревожилась.
Сначала я не мог понять, почему «вещи вокруг нее оживают», когда она
приближается к генитальному возбуждению. Позже это объяснилось.
При сильном биосексуальном возбуждении оргонное энергетическое поле
организма сильно расширяется; все сенсорные впечатления обостряются и утончаются; с
пациенткой начинало происходить именно это, но поскольку она могла воспринимать этот
биологический процесс как часть себя, поскольку возбуждение было отделено от
самоеосприятия, оргонное энергетическое поле вокруг нее, которое переживалось очень
живо, воспринималось ею как отчужденная странная сила, оживляющая вещи в комнате.
Точно так же проецируемое психотиком переживание преследования
представляется как истинное восприятие реального процесса: он переживает собственное
оргонно-энергетическое поле вне своего организма. Содержание ощущения, например,
проецируемый гомосексуализм или деструктивные идеи, вторично по отношению к
биоэнергетическому восприятию оргонного энергетического поля.
Давайте ненадолго прервемся, чтобы определить истинность этой гипотезы,
опираясь при этом на клинический опыт, предоставленный нашей пациенткой.
Генератор оргонного энергетического поля, сконструированный в 1944 году,
продемонстрировал существование оргонной энергии вокруг кожной поверхности.
Заряженный оргоном электроскоп реагирует на энергетическое поле движущейся
ладони и не реагирует на мертвую шерсть.
Осциллограф реагирует, когда электрод прикасается к мокрому полотенцу, и когда
живой организм или орган (например, рука) прикасается к полотенцу.
Сильно заряженные оргоном бионы убивают бактерии и раковые клетки на
расстоянии и притягивают другие тела. Эта способность исчезает при наступлении
смерти.
Таким образом, не вызывает сомнений факт существования «шестого чувства» —
оргонотического восприятия за пределами поверхности организма.
Я объяснил пациентке функцию оргонного энергетически о го поля, используя
терминологию бионов, клеток крови и генератора. Она поняла это и сделала мне
комплимент о том, что я стал первым человеком, который смог вполне доступно
объяснить ей ее собственные глубинные переживания.
Здесь мне бы хотелось кратко упомянуть два случая параноидной реакции, которые
продемонстрируют, что бред преследования в определенные моменты вызывается
восприятием оргонной энергии с внешней стороны кожной поверхности.
Несколько лет назад я лечил женщину, которая страдала вагинальной
нечувствительностью. Она была замужем, но никогда не переживала никаких ощущений в
области таза. Спустя какое-то время у нее начал возникать оргастический рефлекс,
который вскоре стал достаточно сильным, чтобы возродилось естественное
физиологическое функционирование вагинальных мембран и желез, сек-ретирующих
слизь. Она сообщила, что ее муж удовлетворен тем, как прогрессируют их отношения.
Однако несколькими днями позже она в отчаянии привела его ко мне: у него появилась
идея, что я злонамеренно оказываю на него влияние, используя для этого электрические
потоки, которые пропускаю через ее вагину. Было совершенно очевидно, что у него
возникла параноидная идея преследования. Он поступил в клинику с диагнозом
параноидной шизофрении.
Почему у мужа произошел психотический срыв, когда у его жены возник сильный
вагинальный поток и возбуждение? Мы не могли ответить на этот вопрос, пока не было
открыто функционирование организмической оргонной энергии. Теперь же стало ясно,
что его собственная энергетическая система была способна выдерживать генитальную
вовлеченность только до тех пор, пока не появились сильные ощущения. Когда его жена
начала выздоравливать, ее организм совершенно очевидно возбудил потоки и сильные
ощущения
в нем.
Его организм отреагировал на это переживание параноидным
расщеплением. Я лечил его жену, значит, я влиял на него посредством электричества,
пропускаемого через ее вагину. Он демонстрировал типично шизофренические глазные
симптомы.
Этот случай показывает, что при изменении генитального функционирования
одного из супругов, в организме другого происходят физиологические изменения. Это
могут быть как притупление ощущений, так и усиление возбуждения. Во время оргонной
терапии мы часто сталкиваемся с тем, что самочувствие одного из супругов улучшается,
когда биоэнергетическая ситуация другого в результате лечения меняется в лучшую
сторону.
У мужчины с явным психотическим механизмом возникал приступ сильной
тревоги как реакция на заведение вверх глазных яблок. Он чувствовал себя так, будто его
душат. Однажды, когда я опять попросил его закатить глаза, его реакция была сильнее
обычного. С приступом тревоги он забился в угол комнаты, широко раскрыл глаза, кричал
и в ужасе указывал на что-то в другом углу комнаты. «Неужели вы этого не видите?! —
кричал он. —- Это действительно здесь, оно выходит из стены и уставилось на меня!»
Затем, внезапно выпрыгнув, он в ужасе кинулся как раз в тот самый угол, из которого, как
ему казалось, на него что-то пристально смотрит. Я провел его через эту реакцию
несколько раз. Постепенно она ослабла и, в конце концов, совсем исчезла.
В этом случае тоже имеет место «проекция». Однако с биоэнергетической точки
зрения у меня не было причин сомневаться в том, что оргонно-энергетическое поле
возбуждено далеко за пределами его тела и что это делает возможной психотическую
реакцию.
Теперь вернемся к нашей пациентке. Следующие несколько недель она была
счастлива, усердно работала и не переживала галлюцинаций; «силы» не появлялись. Но
однажды, при очередной встрече со своим лечащим терапевтом, она сказала ему, что не
знает, стоит ли ей продолжать работу со мной, что она в смятении и не понимает
механизмов, которые я пытаюсь ей объяснить.
Теперь она относилась ко мне со злобой. Во время наших встреч она вела себя
надменно и заносчиво, будто презирая меня. Лечение предоставило ей возможность жить
в реальном мире реальных человеческих существ; она утрачивала свою веру в
«запредельность», которая казалась для нее слишком важной. Как же ей существовать в
этом мире, если она стремилась к генитальности? По ее словам, она хорошо понимала, что
больна, но не желала менять свой мир на такую реальность.
Она не приняла моего предложения стать способной жить собственной жизнью, не
уходя в шизофренический мир. В ответ она заявила, что мир, в том виде, в котором он
существует, не позволяет человеческому существу жить счастливо в сексуальном союзе,
не связанном крепкими цепями и страданиями. Поэтому она предпочитает свой мир
иллюзий, где она сама себе хозяйка, и где ее оберегают «силы».
Ее мнение о социальной ситуации, как и о сексуально-экономическом развитии
живого, было точным и вполне рациональным. Ни одну из ее идей нельзя было
опровергнуть с точки зрения человеческого благополучия, социальной безопасности или
моральной целостности. Например, в подростковом возрасте у нее бывали моменты
ясного понимания и просветленности. Ее охватывало реальное влечение к молодому
человеку, с которым у нее уже были первые телесные контакты; она любила его, но
вместе с этим была озабочена тем, где с ним встречаться и как вести себя со своими
родственниками, которые стали бы препятствовать ей и постарались бы передать ей свою
зачумленность, если бы догадались о ее стремлениях. Она боялась, что ее пошлют в
интернат; она знала, что была способна совершить преступление, в случае если бы ее
поймали и заперли в клинику. В то время она не знала, что ей предстоит провести многие
годы в той самой клинике. Но страдание от фрустрированного телесного возбуждения
стало столь сильным, что в конце концов тупость психиатрической клиники показалась ей
благом.
Могла ли она подчиниться своей больной матери, которая пилила ее целыми
днями, ненавидела ее отца, оскорбительно отзывалась о нем, очерняя его имя при любой
возможности только потому, что он ушел от нее? Как было ей приложить свой
недюжинный ум к какому-либо полю человеческой деятельности, когда у нее даже не
было собственной комнаты, а мать вскрывала все ее письма? Она разрывалась между
захлестывающим ее тело страстным желанием мужчины и отсутствием социальных
условий удовлетворить его при том образе жизни, который ей приходилось вести. Период
этой дилеммы был коротким, но мучительным. Тогда впервые вещи вокруг нее ожили, и
ей показалось, что они «о чем-то разговаривают с ней». Сначала она просто удивилась, но
когда это ощущение усилилось, она испугалась и пришла в смятение. Где заканчивается
она, и где начинается окружающий мир? Ей все сложнее было разобраться в этом. Потом
возникло желание убивать, и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы удержаться и
не позволить себе причинять людям боль. Поэтому стены клиники показались ей
прибежищем, способным защитить ее от страшного напряжения и запросов собственного
организма.
На протяжении следующих недель она с готовностью сотрудничала, ей хотелось,
чтобы я «освободил ее от ощущения оживших объектов», которое очень пугало ее. Она
смертельно боялась «другого мира». Я попросил ее описать этот «другой мир», она
сделала рисунок (см.
рис. 16}.
Рис. 16.