Файл: Кохут Х. - Анализ самости. Лечение нарушений личности.pdf

Если  интерпретации  аналитика  не  являются  осужда-

ющими, если он может объяснить пациенту на конкретных

примерах смысл  и  значение  его (часто  отыгрываемых)

сообщений, его  внешне  иррациональной  гиперчувстви-

тельности  и  постоянных приливов  и  отливов  катексиса

нарциссических позиций и, в частности, если он может

продемонстрировать  наблюдающему  и  анализирующему

себя сегменту Эго пациента, что эти архаичные установки

понятны, адаптивны  и  ценны  в  контексте  всей  стадии

развития личности, частью которой они являются, то тогда

зрелый сегмент Эго не отвернется от грандиозности нар-

циссической  самости  или  от  внушающих  благоговейный

трепет  особенностей  переоцениваемого, нарциссически

воспринимаемого  объекта. Снова  и  снова в небольших,

психологически  легко  управляемых  порциях  Эго  будет

бороться с разочарованием, вызванным пониманием того,

что  требования  грандиозной  самости  нереалистичны.

В ответ на это переживание Эго либо будет печально изы-

мать часть нарциссического катексиса из архаичного обра-

за самости, либо с помощью недавно приобретенной струк-

туры  будет  пытаться  нейтрализовать  взаимодействующие

нарциссические энергии или канализировать их в сдержан-

ные в отношении цели действия. И снова и снова в неболь-

ших, психологически легко управляемых порциях Эго будет

бороться с разочарованием, вызванным пониманием того,

что идеализированный объект самости является недоступ-

ным или несовершенным. В ответ на это переживание оно

будет изымать часть идеализирующего катексиса из объекта

самости и усиливать соответствующие внутренние структу-

ры. Словом, если Эго сначала научится принимать наличие

мобилизованных нарциссических конфигураций, то затем

оно постепенно будет интегрировать их в свою область,

и аналитик станет свидетелем установления господства

и автономии Эго в нарциссическом секторе личности.

Травматические состояния

Ввиду того, что у подавляющего большинства пациентов

с нарциссическими нарушениями личности базисная ней-

трализующая структура психики является недостаточно

развитой, эти больные не только склонны сексуализиро-

вать свои потребности и конфликты, но и обнаруживают

множество других функциональных дефектов. Их легко

задеть и обидеть, они быстро возбуждаются, а их страхи

и тревоги, как правило, распространяются на многие

сферы жизни и не имеют границ. Поэтому неудивительно,

что в процессе анализа (равно как и в повседневной жиз-

ни) эти пациенты постоянно подвержены психическим

травмам, особенно в ранних фазах лечения. На этих стади-

ях в фокусе анализа временно — и чуть ли не исключи-

тельно — оказывается перегруженность психики, то есть

имеющееся нарушение психоэкономического равновесия.

Разумеется, некоторые из этих травматических состояний

обусловлены внешними событиями. Поскольку эти

провоцирующие факторы относятся ко всему, что вызывает

тревогу, озабоченность, беспокойство и т.п. у каждого

человека, здесь нет надобности обсуждать их отдельно;

следует разве что подчеркнуть, что важными для этого

психического состояния являются чрезмерность реакции,

интенсивность душевного расстройства и временный пара-

:ич психических функций, а не содержание самого прово-

цирующего события. Есть, правда, одно специфическое

провоцирующее событие, которое я должен кратко упомя-

нуть, поскольку оно прекрасно иллюстрирует избыточ-

ность нарушения и психологическую особенность пережи-

нания — речь идет

ofauxpas™.

Нередко (особенно на ранних

стадиях анализа нарциссических личностей) пациент при-

ходит на сеанс исполненный чувств стыда и тревоги

из-за, faux pas,

который, как ему кажется, он совершил

11

.

Он, например, пошутил, но, как оказалось, совершенно

не к месту, слишком много говорил о себе в компании,

неподобающим образом был одет и т.д. При детальном

"    Промах, оплошность

(фр.). — Примечание переводчика.

'' Противоположную склонность к чрезмерной чувствительности

и  чрезмерной  критичности  к  реальным  или  воображаемым

недостаткам других людей (таким, как демонстративное пове-

дение или вульгарный наряд) обычно можно встретить у людей

с незавершенной интеграцией их собственной грандиозности

и эксгибиционизма.

рассмотрении болезненность многих таких ситуаций мож-

но понять, если выяснить, что пациент был отвергнут —

внезапно  и  неожиданно — именно  в  тот момент, когда

он был особенно чувствителен к непринятию, то есть когда

он ожидал проявления симпатии и в своих фантазиях пред-

вкушал  овацию. (Чувство  стыда, испытываемое человеком,

который  обмолвился  или  совершил  какое-нибудь  другое

ошибочное  действие, похоже  на  чувство, возникающее

после совершения

faux pas.

Отчасти оно вызывается неожи-

данным, нарциссически  болезненным  пониманием  того,

что нечто вышло  из-под контроля в той самой области,

в которой он считал себя бесспорным хозяином — в своей

собственной психике [см. Freud, 1917b].) Нарциссический

пациент склонен реагировать на воспоминание

о faux pas

чрезмерным  чувством  стыда  и  самобичеванием. В  уме

он снова и снова возвращается к  болезненному моменту,

пытаясь устранить реальность неприятного происшествия

с помощью магических средств, то есть исправить сделан-

ное. Вместе с тем пациент может в ярости желать покон-

чить с собой, чтобы хотя бы таким способом стереть мучи-

тельные воспоминания.

Эти моменты могут быть очень важными при анализе

нарциссических  личностей. Они  требуют  терпимости

аналитика к постоянному возвращению пациента к болез-

ненной сцене и к  его мучительным переживаниям, часто

вызываемым, казалось  бы, тривиальными  событиями.

В течение долгого времени аналитик должен проявлять

эмпатическое участие к пациент)', страдающему от психи-

ческого дисбаланса; он должен демонстрировать пони-

мание болезненных проблем пациента и его раздражения

из-за  того, что  происшедшее  нельзя  отменить. Затем  по-

степенно можно будет подойти к динамическим аспектам

ситуации и — опять-таки в приемлемых терминах — объяс-

нить  потребность  пациента  в  восхищении  и  фрустри-

рующую  роль  его  детской  грандиозности и  эксгибицио-

низма. Однако детскую грандиозность и эксгибиционизм

также не  следует  осуждать. С  одной  стороны, аналитик

должен  показать  пациенту, каким  образом  вторжение

неизменных  детских требований  в  этой  сфере  приводит

его к реальным проблемам, но, с другой стороны, он дол-

жен также  с сочувствием принимать оправданность этих

стремлений, которые  выявляются  в  эмпатически  рекон-

струированном генетическом контексте. Благодаря подоб-

ным  предварительным  инсайтам  становится  возможным

дальнейший  прогресс  в  направлении  к  генетическому

пониманию сильнейшего гнева пациента и  отвержения им

самого себя. Соответствующие воспоминания могут возни-

кать  наряду  с  желанием  довершить  и  скорректировать

предварительные  реконструкции. Они  часто  относятся

к  ситуациям, в  которых  законные  требования  ребенка

одобрения и внимания со стороны взрослых не нашли сво-

его ответа и в которых ребенок оказался унижен и осмеян

в тот самый момент, когда он был особенно горд собой

и хотел себя показать.

Разумеется, в полном  объеме  аналитическую  работу

в этом секторе личности нельзя проделать в ответ на ка-

кое-то  определенное  внешнее  событие, такое, как  специ-

фический

faux pas (пли

в  ответ на определенное сходное

неприятное  происшествие  в  контексте  клинического

переноса). Только  благодаря  постепенному  систематиче-

скому  анализу повторяющихся  травматических  состояний

подобного  рода  вопреки  сильнейшему  сопротивлению

становятся  понятными  давние  грандиозность  и  эксгиби-

ционизм, которые лежат в центре этих реакций и к кото-

рым теперь  Эго может  относиться терпимо, без  чрезмер-

ного  чувства  стыда  и  без  страха оказаться  отверженным

пли осмеянным. Но только  после того, как  они находят

доступ к Эго, оно становится способным создать те соот-

ветствующие  специфические  структуры, которые  транс-

формируют  архаичные  нарциссические  влечения  и  мы-

слительные  содержания  в  приемлемые  устремления,

адекватную самооценку и  удовольствие, получаемое чело-

веком от своих действий.

Существуют некоторые другие травматические состо-

яния, обычно возникающие в середине и даже на поздних

стадиях  анализа  нарциссических  личностей, причем,

как ни парадоксально, очень часто в ответ на правильные,

основанные наэмпатии интерпретации, которые должны

содействовать (и в конце концов содействуют) терапевти-

ческому прогрессу. На первый взгляд эти реакции можно

было  бы  объяснить  как  проявление  бессознательного

чувства вины, то есть предположить, что  они представ-

ляют собой негативную терапевтическую реакцию (Freud,

1923). Однако в силу  разных причин  обычно такое  объ-

яснение  не  является  верным. В  целом  нарциссические

личности не  склонны поддаваться чувству вины (то  есть

чрезмерно реагировать на давление, оказываемое их идеа-

лизированным Супер-Эго). Их доминирующая тенденция

заключается  в  том, что  ими  часто  овладевает  чувство

стыда, то есть они реагируют на прорыв архаичных аспек-

тов грандиозной самости, прежде всего на ее не подверг-

шийся нейтрализации эксгибиционизм.

Следующий пример травматического  состояния второ-

го типа (возникающего в основном

после начальных

фаз ана-

лиза) взят из аналитического лечения мистера Б. Как уже

отмечалось, эти состояния психоэкономического дисба-

ланса (зачастую тяжелого) и их психическая конкретизация

(а) провоцируются  корректными  интерпретациями

и (б) поддерживаются временной неспособностью анали-

тика понять природу реакции пациента.

Сеанс анализа мистера Б., о котором здесь идет речь,

состоялся  сразу  после выходных в  конце первого года

лечения. Мистер Б. спокойно говорил о своей возросшей

способности выносить разлуку. Например, он мог заснуть,

не  успокаивая себя мастурбацией, даже во время расста-

вания с аналитиком на выходные и несмотря на отсутствие

доброй и понимающей любимой девушки, недавно уехав-

шей в другую часть страны. Затем пациент начал размыш-

лять  об  особых «потребностях  маленького  мальчика»,

что, по-видимому, являлось  причиной  его  тревожного

одиночества. Он говорил, что его мать, очевидно, не лю-

била  свое  собственное  тело  и  чувствовала  отвращение

от физической близости. И здесь аналитик сказала паци-

енту, что его беспокойство и напряжение были связаны

с тем, что из-за внутренней позиции своей матери он не на-

учился воспринимать  себя как «привлекательного, любя-

щего  и  осязаемого». После  небольшой  паузы  пациент

ответил на утверждение аналитика следующими словами:

«Черт побери! Вы попали в самую точку!» За этим воскли-

цанием последовало уточнение некоторых деталей его

любовной жизни. Затем он снова вернулся к матери (и сво-

ей бывшей жене), которая заставляла его чувствовать себя

«подонком или подлецом». Наконец он замолчал; сказал,

что все это его ужасно расстроило; его глаза наполнились

слезами, и он безмолвно проплакал до конца сеанса.

На следующий  день он пришел на сеанс в  состоянии

полного  душевного  смятения, которое сохранялось  у  него

в  течение  всей  недели. Он  пожаловался, что  аналити-

ческие  сеансы  слишком  короткие, сообщил, что  не  мог

ночью  заснуть  и  что, когда, наконец, он  совсем  обесси-

ленный все же заснул, сон не принес ему успокоения — ему

снились  тревожные  и  возбуждающие  сновидения. Ассо-

циации привели его к гневным мыслям о лишенных эмпа-

тии женщинах; у него появились неприкрытые сексуаль-

ные фантазии  об аналитике; ему грезились  еда, женские

груди, угрожающие  орально-садистские  символы (жужжа-

щие пчелы); он сказал, что чувствует себя неживым, и срав-

нил  себя  с  радиоприемником, который  не  работает  из-за

того, что все провода перепутались. И — это насторажи-

вало  больше  всего — он  начал  подробно  рассказывать

причудливые  фантазии (подобные тем, что  раньше  встре-

чались только в самом начале лечения), например о «груди

в светлых впадинках» и т.п. Аналитик, которая была в пол-

ной  растерянности  из-за  травматического  состояния  па-

циента, попыталась  ему помочь, упомянув  его  не прояв-

лявшую должной эмпатии мать, но безуспешно. И только

по  прошествии какого-то  времени  ретроспективно (но  по-

следовательно  опираясь  на  аналогичные  эпизоды) ана-

литик  пришла  к  пониманию  важности  этого  события

(и, таким  образом, стала  способной  помогать  пациенту

быстро  справляться со своим возбуждением, когда он вхо-

дил в похожее состояние).

В сущности, травматическое состояние пациента было

обусловлено тем, что он реагировал гиперстимуляцией

и возбуждением на правильную интерпретацию аналитика.

Его уязвимая психика не могла обеспечить удовлетворение

потребности (или  исполнение  желания), которая  суще-

ствовала с детства — потребности в правильной эмпати-

ческой реакции со стороны самой значимой фшуры из его

окружения. Детское желание (или скорее потребность)

эмпатического физического  ответа  его  матери внезапно

оказалось интенсивно  стимулированным, когда аналитик

облекла его в слова. В частности, использование ею слов

«любящий и осязаемый» пробило брешь в его хронических

защитах. В результате его психику переполнило возбужде-

ние, а внезапно усилившееся нарциссическое либидиноз-

ное напряжение привело к резкому ускорению психической

активности  и  явной  сексуализации  нарциссического  пе-

реноса. Однако в конечном счете возбуждение объяснялось

базисным психологическим дефектом пациента: его пси-

хика не обладала способностью к нейтрализации орального

и (орально-садистского) нарциссического  напряжения,

которое  было  спровоцировано  интерпретацией  аналитика,

и у него отсутствовали структуры Эго, которые могли бы

позволить ему трансформировать это напряжение в более

или менее сдержанные в отношении цели фантазии и жела-

ния ласки, в романтические идеализации или даже в твор-

чество и профессиональную деятельность.

Содержание этих зачастую  очень  болезненных реак-

ций  широко  варьировало  и, разумеется, определялось

не только общей структурой личности пациента, но и кон-

кретным  событием, вызывавшим  психоэкономический

дисбаланс и беспомощность Эго (которая в свою очередь

обусловливается  относительной  недостаточностью  его

регуляторных функций). Некоторые пациенты  в  таких

условиях начинают вести себя так, словно являются «сума-

сшедшими»  —  в  том  смысле,  в  котором  истерик  может

внешне вести себя так, словно страдает странным невро-

логическим  заболеванием. У  человека, наблюдающего

подобные временные состояния психического дисбалан-

са, возникает приводящее в замешательство впечатление,

что пациент ведет себя, как душевнобольной, но при этом

он  и  не  сумасшедший, и  не  симулянт. Явно  аномальное

поведение пациента может включать в себя также опасные

действия, совершаемые  вне  аналитической  ситуации.

В целом, однако, в самой психоаналитической  ситуации

эта острая форма психопатологии, как правило, проявля-

ется только в вербальной сфере, то есть обычно пациент

обладает достаточным чувством реальности, чтобы пред-

отвратить социально опасное отыгрывание. Однако в ана-

литической ситуации это поведение является подчеркнуто

и, по-видимому, нарочито  эксцентричным, с  регрессив-

ным  использованием  языка, характерной  регрессией

юмора к каламбурам, близким к первичному процессу,

и имеет выраженный анально-садистский или орально-са-

дистский оттенок бессвязной речи.

В  данном  контексте  можно провести литературную

аналогию с некоторыми аспектами поведения Гамлета.

I  [оведение  Гамлета  также  поставило  бы  перед  эмпати-

ческим наблюдателем, по-видимому, не  имеющий  ответа

вопрос: действительно ли он страдает психическим забо-

леванием  или  же — в  той  или  иной  мере  сознательно —

лишь притворяется сумасшедшим? Я полагаю, что  загадка

решается сама собой, точно так же, как это бывает в ана-

логичных  травматических  эпизодах  наших  пациентов,

как  только  начинаешь  понимать  относительный  времен-

ный дисбаланс Эго Гамлета, перегруженного сложнейшей

задачей внутренней адаптации и изменения. То есть на ос-

нове  многочисленных  показателей (включая, возможно,

.любовь  нации  к  принцу) мы  можем  предположить,

что  Гамлет  был  чрезвычайно  идеалистичным  молодым

человеком, что он относился к миру и, в частности, к свое-

му  ближайшему  окружению, в  сущности, как  к  доброму

и  благородному. Случившееся  событие, вокруг  которого

развертывается действие драмы (убийство отца его дядей

и  соучастие  в  этом  злодеянии  матери), потребовало

от  него  полного  изменения  его  видения  мира, то  есть,

по существу, обесценивания всех его основных ценностей

и  создания  нового  образа  мира, в  котором  признается

реальность  зла. То, что  должно  было  быть  достигнуто

тотальное  изменение  в (нарциссической) области  цен-

ностей  и  идеалов, несмотря  на  наличие  одновременного

требования к Эго  со стороны мобилизованных эдиповых

\( тремлений

12

, разумеется, в  значительной  мере  содейст-

вовало  перегрузке  психического  аппарата. Однако  сами

по  себе эдиповы конфликты не могут объяснить степень

и  природу травматического состояния,  от которого

страдал Гамлет; психика Гамлета «свихнулась», ибо ей при-

шлось предстать перед фактом, что мир, в который он ве-

рил, «свихнулся». Сначала он ответил отрицанием новой

реальности, разрушившей  его  прежнее  идеалистическое

видение. За отрицанием последовал частичный прорыв

в сознание Гамлета глубоко травмирующей, нежеланной

реальности  в  квазигаллюцинаторной  форме (появление

призрака отца). В этой фазе частичного принятия нового

видения реальности частичное  отрицание значения его

открытия по-прежнему соседствует с  осознанием правды.

В психологическом отношении правда признается одной

частью  личности  Гамлета, но  обособляется  от  другой

(вертикальное  расщепление  Эго). Далее  следует фаза,

в  которой  травматическое состояние  предстает  в  своих

наиболее  типичных  проявлениях; оно  характеризуется

(а) феноменом  разрядки, ранжирующим  от  саркастиче-

ских каламбуров до безрассудства, агрессивности и импуль-

сивного поведения (убийство Полония), и (б) феноменом

ухода в себя, ранжирующим от философических размыш-

лений до глубокой меланхолической озабоченности.

Наши пациенты не сталкиваются с объективно возни-

кающими задачами такого масштаба, как задача, которая

встала перед Гамлетом после того, как  полностью  разру-

шился его образ мира. Тем не менее относительный дисба-

ланс, возникающий в хрупком или не обладающем надеж-

ной структурой Эго нарциссически уязвимых личностей,

может быть причиной временной  клинической  картины,

во многом напоминающей картину, представленную вели-

ким принцем Шекспира.

Вместе с тем присутствие аналитика и реакция анали-

тика  на  травматическое  состояние  его  пациента  имеют

огромное  значение — не только  потому, что  они  могут

оказать помощь перегруженному психическому  аппарату

анализанда, но и прежде всего потому, что  они способ-

ствуют пониманию пациентом причин своего психическо-

го  дисбаланса  и  природы  периодически  повторяющихся

травматических состояний.

Если, другими  словами, аналитик  научился распозна-

вать  эти  травматические  состояния, если  он понимает,

что они обусловлены переполнением пациента не под-

вергшимся  нейтрализации (зачастую  орально-садистским)

нарциссическим  либидо, и  если  он передает свое  пони-

мание  в надлежащим образом сформулированных интер-

претациях, то  возбуждение пациента  обычно  стихает.

11аиример, аналитик должен сказать пациенту, что пони-

мание  и  инсайт, полученные  им  на  предыдущем  сеансе,

вызвали  у него  сильнейшее  потрясение  и  что  ему  было

трудно восстановить свое душевное равновесие. Не обра-

щаясь  снова  к  содержанию  предыдущей  интерпретации

(например, в  случае  мистера  Б. — к архаичной  потреб-

ности  быть  осязаемым) — или  обращаясь  к  ней, но  без

особого акцента или лишь косвенно, — аналитик должен

сказать пациенту, что иногда очень трудно осознать силу

старых  желаний  и  потребностей, что пациенту  слишком

сложно было сразу понять, каким образом он мог бы их

реализовать, и что  данное состояние представляло  собой

понятную  попытку  избавиться  от  возбуждения. Такие

динамически важные тонкости, как ощущение мистера Б.,

что  сеансы слишком короткие, можно  объяснить с точки

прения  его  внутреннего  психического  дисбаланса  как

осознание противоречия между возникшим у него напря-

жением и способностью  с ним справиться. Можно также

произвести  реконструкцию  возникновения  психического

напряжения  у  ребенка  и, таким  образом, прояснить

не только то, что в данных условиях ребенок нуждается

в  устраняющем  напряжение  взрослом,  но  и  то,  что  па-

циент временно  вновь испытывает это  прежнее  состо-

яние, поскольку личность  его матери не  обеспечивала ему

подобных оптимальных переживаний в детстве.

Нее  предыдущие  утверждения  следует  рассматривать

минь  как примеры, предназначенные для  описания общей

установки аналитика, когда нарушается психическое рав-

новесие пациента. По моему опыту, обычно не составляет

груда  справиться  с  возбуждением  пациента, и, как  пра-

вило, пациент вскоре не только успокаивается, но и узнает

многое  о  себе. И  наконец, что, однако, не менее  важно,

начинается  процесс  построения  психологических струк-

тур. Достигнутые инсайты позволяют пациенту осознать

i вон парциссические напряжения и, таким образом, кана-

лизировать их в разнообразные идеаторные содержания.