ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 10.10.2020
Просмотров: 4763
Скачиваний: 209
себя длинные, строго определенные, требующие пунктуального выполнения цепи разнообразных
действий. Под второе определение навязчивости подпадают тогда, когда имеют магически
действенный смысл. К. Ясперс замечает, что «ситуация выглядит так, словно, действуя или мысля
определенным образом, больной способен магически предотвратить ход событий или повлиять на
него» /7, с. 348/. Например, если ананкаст при чтении или письме избежит букву «х» (знак
зачеркивания), то ему станет легче, словно он предотвратил неудачу. Он может попросить близкого
человека заштриховать в книге все буквы «х» и только после этого начнет ее читать. Или же ананкаст
никогда не наденет ничего черного, так как черное напоминает о трауре. Если же вдруг недосмотрит, и
в ботинках окажутся черные подметки, то, чтобы «уберечь» себя от злой судьбы, ему придется,
перекрестив пальцы, сказать сто раз про себя слово «здоровье».
Польский психиатр А. Кемпинский отмечает соблазнительную черту магии —
«непропорциональное взаимоотношение причины и следствия; малое усилие — движение руки,
произнесение проклятия — дает непредвиденный (порой очень большой.—
П. В.
) эффект» /67, с. 156/.
Тогда происходит защитная подмена: вместо того чтобы бояться непредсказуемых жизненных
неприятностей, ананкаст боится малейшего нарушения ритуала, контроль над которым находится в его
руках. Ирония ситуации заключается в том, что трудно понять, ананкаст ли контролирует ритуал или
ритуал ананкаста. Другая защитная грань ритуалов состоит в том, что ананкаст, боясь спонтанности
жизни, создает из ритуального церемониала видимость нерушимого порядка. К тому же навязчивость
помогает как бы изолировать, замкнуть свои страхи. А. Кемпинский приводит пример: «Когда
молодую мать преследует мысль, что она может сделать что-то плохое своему ребенку и она прячет
острые предметы, чтобы ненароком не осуществить свою мысль, то в этом, казалось бы,
бессмысленном действии она замыкает, как в магическом круге, все свои страхи и тревоги,
амбивалентные чувства, неуверенность в себе, связанные с материнством» /67, с. 51/.
Нередко ананкаст попадает в ловушку своего защитного магического механизма. Придумав
защиту от одной напасти, он думает о другой, защищается от нее, тогда в голову приходит третья и т.
д. К тому же чем больше защит он выстраивает, тем актуальнее становится чувство, что есть от чего
защищаться. Он понимает абсурдность всей своей магической защиты, но отставить ее и жить в мире,
полном многочисленных неприятностей, он малоспособен. Если бы он не боялся этих возможных
неприятностей или мог бы иронически смеяться над своими страхами, то и защитные ритуалы не
понадобились бы. Ему же не до смеха, страх гонит его от ритуала к ритуалу. Он выполняет их
тысячами, и все ради одной заветной цели — чтобы возникло ощущение безопасности.
К. Ясперс сочувственно пишет об ананкасте: «Даже такое страшное расстройство, как
шизофрения, со всеми ее бредовыми идеями, может показаться спасением по сравнению с бесконечной
травлей бодрствующей души, которая все осознает, но совершенно ничего не может поделать с
преследующей ее навязчивой идеей» /7, с. 350/. Ананкаст способен совершать рискованные для жизни
действия, чтобы реальными страхами заглушить болезненно-навязчивые. Со страшной скоростью он
может гнать на мотоцикле или, не умея плавать, переходить через реку по узкой доске.
К. Леонгард отмечает, что ананкастическая педантичность может проявляться даже в детстве,
хотя возрастное отсутствие собранности мешает цельности педантизма. Ананкастические дети
отличаются добросовестностью, дисциплинированностью, стремлением к чистоте, любовью к порядку.
Родителям не нужно следить за их учебой, выполнением обязанностей: дети сами себя контролируют.
На них можно положиться, они исполнительны. К. Леонгард поднимает вопрос, не давая на него
ответа, о том, что детский педантизм может формироваться под влиянием болезненного педантично-
навязчивого состояния родителей.
Леонгард отмечает интересный парадокс, что у сверхаккуратных педантов может быть
настоящий беспорядок в каких-то областях жизни, потому что они, концентрируясь на определенной
теме, уже мало способны выйти за ее пределы. Так, домохозяйка, которая часами моет руки, невольно
запускает свое хозяйство.
2. О сходстве и различии характера ананкаста и психастеника
Несколько слов о сходстве. Оба могут быть самолюбивы, обидчивы (ананкаст даже острее),
добросовестны, привязаны к близким, инертны, рассудочны, занудливы, чрезвычайно тревожны. И тот
и другой могут стремиться к порядку и аккуратности, быть склонны к сомнениям. Правда, ананкаст
больше мучается от навязчивостей, а психастеник от сомнений. Теперь о принципиальных отличиях.
У ананкаста нет психастенической «второсигнальности» с «жухлой» подкоркой — наоборот, у
него острая чувственность, с нередко сильными влечениями. В ананкасте нет двигательной неловкости,
он быстр в реакциях, четок. Многие ананкасты весьма практичны, решительны и высокомерны, чего не
скажешь о психастениках. Психастеник занудлив ради того, чтобы быть уверенным, что его правильно
поняли, или чтобы удостовериться, что он правильно понял. Он не очень способен к аккуратности,
стремится же к ней для борьбы со своей рассеянностью, суетливостью, даже неряшливостью в случае
усталости. Многие психастеники, принципиальные в существенных вопросах, весьма уступчивы в
мелочах, часто безразличны к ним. Ананкаст же занудлив ради занудливости, аккуратен ради
аккуратности, порой мелочно бескомпромиссен — все это грани его педантизма.
Психастеник всегда боится смерти, ананкаст обычно ее не боится, но боится мелких жизненных
неприятностей. В психастенических ипохондриях острее всего звучат смертельные болезни, а к мелким
болезням у него наплевательское отношение. Ананкаст может не бояться рака, который у него
подозревают врачи, но навязчиво беспокоится по поводу аллергии. Психастеник в отличие от
ананкаста не борется со своей тревожностью с помощью опасных для жизни действий.
И психастеник, и ананкаст склонны к многократным проверкам. Однако еще до первой
проверки ананкаст убежден, что дверь надежно закрыта, а психастеник через минуту после третьей
проверки снова сомневается — а точно ли, что хорошо закрыл дверь.
Психастенические опасения практически всегда реалистичны, а в навязчивых, оторванных от
реальности опасениях ананкаста может быть явная нелепость, ясная как нелепость и ему самому.
Проезжая в машине с закрытыми окнами в километре от туберкулезного диспансера, он может
опасаться туберкулеза, даже пойти к врачу и сразу, без всяких анализов, успокоится, когда врач просто
уверенно скажет, что никакого туберкулеза нет. Или наоборот, при самом добросовестном
разубеждении не успокаивается. Психастеник в подобной ситуации не испугается. При ипохондрии
внушение на него обычно не действует, разубеждение же помогает радикально.
Ананкасты чаще психастеников оказываются приземленными, без духовного полета.
Большинству из них свойственно реалистическое мироощущение. Некоторые из них атеисты «до мозга
костей». Однако в отличие от психастеников некоторым ананкастам свойственно аутистическое
мироощущение. Телосложение у ананкастов чаще крепкое, атлетоидно-диспластическое.
3. Некоторые направления психотерапевтической помощи
Психотерапия помогает разобраться: с ананкастом или психастеником мы имеем дело. Прием
парадоксальной интенции В. Франкла бывает успешен при навязчивостях ананкаста и только обострит
тревожные сомнения психастеника. Суть приема состоит в том, чтобы человек искренне захотел и стал
совершенно серьезно осуществлять то, чего он опасается. При этом парадоксальное предложение часто
формулируется в гротескной форме. Например, ананкаст с навязчивым желанием прикасаться к Библии
должен настроиться на то, что будет прикасаться к ней так часто, как только возможно. Если ананкаст
настолько проникнется этим желанием, сольется с ним душой, что начнет ощущать его как свое
собственное, а не нелепо-навязчивое, то навязчивость ослабнет или исчезнет. Собственным же
желанием он сумеет управлять, в том числе и не исполнять его.
Эффективность этого приема выявляет скрытую закономерность навязчивостей. Навязчивость
строится на том, что не соответствует мироощущению человека, инородна образу его мыслей. Этой
инородностью она и болезненна. Если эту инородность «убрать», то навязчивость исчезает, так как
просто перестает уже ею быть.
При навязчивостях весьма эффективен метод экспозиции и бесполезен или вреден при
тревожных сомнениях. Согласно А. М. Бурно, содержание метода «состоит в том, что больному,
страдающему навязчивыми действиями, предлагается специально ставить себя в ситуацию, в которой
возникают его навязчивости. Удерживаясь от исполнения навязчивых действий, он пассивно терпит
возникающий дискомфорт. Дело в том, что этот дискомфорт, как показывает практика, уходит и сам по
себе, даже если пациент не совершает компульсии. Длительность его в начале лечения обычно не
превышает двух часов, а интенсивность, немного возрастая в самом начале такой тренировки,
планомерно снижается. Если пациент изо дня в день тренируется подобным образом, длительность и
интенсивность дискомфорта постепенно уменьшатся, в результате навязчивость сходит на нет или
существенно слабеет» /68, с. 10, 11/.
Кроме внешних навязчивых защитных действий могут быть и внутренние, например беззвучные
проговоры-заклинания — их также нужно избегать. Важно, чтобы ананкаст никоим образом не
защищался от навязчивого страха, — тогда экспозиция сработает. Он, как это делается в восточных
медитациях, должен позволить всем чувствам, включая страх, пройти сквозь себя и умолкнуть. В
жизни пациенты редко догадываются, что таким простым способом можно избавиться от ананказма,
так как, когда они пытаются удерживаться от навязчивых действий, дискомфорт начинает
увеличиваться, и им кажется, что это будет бесконечно, хотя это не так. Также пациенты
самостоятельно редко полностью дают проявляться страху, никак от него не уклоняясь.
А. М. Бурно объясняет эффективность экспозиции тем, что ананказм перестает быть
отграниченным от психики человека. Он насильственно внедряется благодаря тренировкам в единую
систему ассоциативных связей психики и теряет свою отграниченность, стало быть, перестает быть
навязчивостью, утрачивает свою болезненность и исчезает.
Психотерапевтический путь коррекции бесчисленных навязчивых проверок указывает К.
Леонгард. Он пишет, что «как бы ни были велики сомнения и нерешительность, ни при каких
обстоятельствах недопустимо на них задерживаться, а, напротив, нужно без промедления переходить к
следующему действию или к мысли, связанной с ним. Именно таков путь возвращения ананкаста к
нормальной жизни и трудовой деятельности...» /8, с. 109/.
Помогает и прямое уверенное внушение, которое как бы выталкивает ананказм из души.
Полезными бывают сеансы гипноза, на которых внушается, что навязчивости проходят сквозь душу,
глубоко ее не задевая, как проходят по небу облака.
Если жизнь ананкастического психопата наполняется светлыми переживаниями, то тревожной
ананкастической напряженности становится меньше и соответственно меньше становится
навязчивостей. Когда ананкаст использует свою педантичность там, где она осмысленна и полезна, ему
живется гораздо легче. Это может быть работа провизора, авиатехника, контролера, методиста и т. п.
Если клинические испытания нового лекарственного средства проводит ананкаст, то можно быть
уверенным, что эксперимент пройдет строго по протоколу, со всеми цифрами, формулами, графиками.
Весьма полезно коллекционирование, а если у ананкаста есть художественный талант, то он может
тратить педантично-навязчивые усилия на подбор необычно изысканных метафор в таком духе, как то
делали В. Маяковский и Ю. Олеша. Не беда, если будут десятки черновиков, это не так тягостно, так
как ананкаст понимает, что все это не бессмысленно, а служит цели улучшения текста. На некоторых
ананкастов хорошо действует психотерапевтическое погружение в прошлое. В детстве меньше
педантичности, формализма. Душа свободнее, живее. Полезно возвратиться во двор своего детства,
оживить воспоминания и унести их с собою в сегодняшнюю жизнь, чтобы они помогали быть
естественней, спонтанней.
Ананкасты бывают разные: нравственные и страшные в своей безнравственности. Интересно,
что этическая сторона навязчивостей может не совпадать с душевной сутью ананкаста. Например,
ананкастическая женщина должна навязчиво позвонить матери пять раз, чтобы справиться про ее дела,
самочувствие, и при этом давно к ней безразлична, холодна. И наоборот, ананкаст может навязчиво
высчитывать каждую копейку дома, замучивать навязчивым формализмом подчиненных и в то же
время относиться благожелательно ко всем окружающим, приходя им серьезно на помощь, когда
таковая требуется. Ананкасты бывают примитивными или сложными, некоторые из них, несмотря на
педантизм, даже отличаются тонким чувством юмора. У одних педантизм ярче проявляется на работе, у
других — дома, у третьих — практически везде.
Часто людям сложно психологически понять характер ананкаста. Им трудно представить, как
можно бояться того, во что не веришь. Наверное, стоит вспомнить многочисленные «нормальные»
навязчивости (постучать по дереву, обойти черную кошку, помахать на прощание из окна и т. д.),
чтобы, оттолкнувшись от этого, лучше понять ананкаста.
Не следует думать, что у ананкастического психопата все переживания только навязчивые и нет
настоящих, подлинных. Такое представляется невозможным: ведь нечто ощущается навязчивым только
по контрасту с подлинным — в этом суть ананказма. У ананкаста могут быть настоящая застенчивость,
муки совести, горе. Другое дело, что они дополняются навязчивыми переживаниями или порой сами
навязчиво преломляются. У акцентуантов все может ограничиваться педантичностью, которая не несет
для них навязчивого оттенка, их полностью устраивает, и которую они хотят видеть в других людях.
4. Учебный материал
1. Главный герой американского фильма «Лучше не бывает», возможно, сложнее, чем психопат
ананкастического типа. В исполнении Д. Николсона он выглядит чудаком и совсем не стесняется своих
навязчивостей (сцена в кафе), что нетипично для ананкастов.
Однако в Мелвине Юделе так много ананкастического, что его можно рассматривать под
данным углом зрения. Он отгородился от людей в своей квартире-крепости, где царит музейный
порядок. Мелвин пишет романы о любви, никого при этом не любя. Из-за страха загрязнения он
выходит во внешний мир лишь по необходимости. У него много навязчивостей, связанных с дверными
замками, выключателями, мытьем рук, трещинами на тротуаре, принятием пищи. Он навязчиво боится
чужих прикосновений. Мелвин готов за свои деньги лечить сына официантки, так как ему необходимо,
чтобы именно она обслуживала его в кафе, потому что она не разрушает его ритуалов.
Он эмоционально затвердел, сузился до эгоистических интересов. С людьми он ведет
себя,
как
мизантроп, высокомерно и язвительно, усиливая язвительность контрастом сияющей улыбки и
агрессивного тона голоса, однако сразу же теряется при настоящем отпоре. Он весь в «латах» зажатого
тела и скрывает от других и себя свою ранимость.
Однако Мелвин оказывается в состоянии преодолеть свои комплексы и выйти в мир, вступив в
сложные отношения с женщиной, которую полюбил. А началось все с искреннего тепла к маленькому
песику. Психотерапевтическая ценность фильма в том, что он показывает, как из маленькой искорки
жизни может разгореться полноценное желание жить.
2. Прошу обратить ваше внимание на интересное сопоставление ананкастических ритуалов,
магии, лени и современной техники, сделанное А. Кемпинским. «Обладание магическими
способностями всегда манило человека. В стремлении к магической власти можно усмотреть
проявление лени, желание достичь цели малыми усилиями. Но, с другой стороны, это стремление
служило стимулом к научным поискам, и результатом этого явилась современная техника» /67, с. 156/.
Нажатие маленькой ядерной кнопки, и в результате гибель или спасение целой страны — таким
возможностям техники позавидовала бы любая магия. Гомономность навязчивых ритуалов, магических
процедур и технических операций — вопрос, возможно, менее абсурдный, чем кажется на первый
взгляд.
3. Как показывает мой опыт, для более прочувствованного понимания ананкастического и
психастенического характеров полезно психодраматическое «проживание» следующих метафор.
Ведущий просит группу участников пройти по обычному ковру, как если бы они шли по
заминированной болотистой местности. Прежде чем двигаться, нужно осторожно прощупать ногой
место предполагаемого шага, продумать вероятность заминированности данного места и лишь затем
осторожно сделать шаг. Таким образом необходимо пройти весь ковер. Затем ведущий спрашивает
участников о том, какие ощущения остались у них от подобного способа передвижения. Далее делается
ремарка о том, что психастенический психопат именно таким образом идет по «полю жизни».
Потом участников просят идти по ковру так, чтобы каждый следующий шаг копировал
предыдущий. На предложение двигаться более непринужденным образом участников просят отвечать:
«Не мешайте, пожалуйста, жить»,— и продолжать идти в прежней манере. Заканчивается упражнение
ремаркой, что таким образом живет ананкастический акцентуант и соответственно защищает свой
педантизм (психопат может страдать от своего педантизма). Эти упражнения, с одной стороны,
вызывают веселое оживление, а с другой — более глубокое и прочувствованное понимание данных
характеров.
Глава 6. Циклоидный (синтонный, естественно-жизнелюбивый) характер
1. Введение в понятийный контекст
Главным в данном характере является полнокровная естественность. Понятие «естественность»
имеет различные смыслы; необходимо вдуматься в них, чтобы отчетливей разобраться, что имеется в
виду под этим понятием в клинической характерологии. Можно выделить три вида естественности.
Естественность с точки зрения социальной. Людям кажется естественным то поведение, которое
соответствует нормам и обычаям, принятым в данном обществе. Если поведение человека в какой-то
ситуации значительно отклоняется от стандартов, то он воспринимается не своим, чудаком,
«пришлым». Многие люди, будучи естественными для себя, остаются в восприятии других манерными,
демонстративными, авторитарными, грубыми, то есть не очень приятными и естественными. Правда, в
состоянии духовного подъема человек может быть красив и своей манерностью, театральностью,
авторитарностью, и тогда ощущение его неестественности блекнет. Часто нам кажутся естественными
люди, с которыми нам просто и уютно в общении: с ними мы раскрепощаемся и становимся
естественными сами. Для шизоида таким человеком может быть не циклоид, а другой шизоид или
мягкий шизофреник, для психастеника — психастеник. Примитивным органикам естественными
кажутся подобные им примитивные личности; в этих случаях особенно важно не отличаться и быть
«своим в доску». Людям разных субкультур (панки, хиппи, богема и т. д.) естественными кажутся
представители их субкультуры. Тем, как люди оценивают друг друга с точки зрения общественных
норм и культуральных предпочтений, занимается социология.
Личностная естественность — это стремление быть подлинным, самим собой, следование
собственной правде и переживанию, внутреннему ритму и импульсу. Однако не любому импульсу, а
лишь тому, который сохраняет нашу целостность и самоуважение. Личностная естественность,
невзыскательная к себе, — это раскрепощенность. Кому-то, чтобы почувствовать себя естественно и
раскрепощенно, достаточно веселого купания в море, увлеченности какой-либо игрой. В состоянии
личностной естественности человек дает разжаться внутренней «пружине» напряженности, позволяет
проявляться тому, что в нем рвется к жизни, и ему становится легко и приятно. Личностная
естественность, стремящаяся к духовному росту, — самоактуализация. Феномен самоактуализации
является предметом пристальной заботы гуманистической психологии /69, 70/. Когда приближаешься к
самому себе, «каким тебя задумал Бог, но не осуществили родители» (выражение М. Цветаевой), то
возникает ощущение праздничной приподнятости над обыденным самим собой. Это требует
внутренней работы, предела которой нет.
Единых канонов личностной естественности нет, так как ее критерии лежат в сфере
самосознания, которое у разных людей разное. Для гомосексуалиста быть самим собой означает
осознать свою гомосексуальность и реализовать ее, что многими ощущается противоестественным.
Преступникам-маньякам личностная естественность представляется как свобода садистски мучить и
убивать.
Таким образом, мы видим, что состояние личностной естественности то возникает, то исчезает
— в зависимости от обстоятельств жизни, духовной работы над собой, и для каждого человека имеет
свои неповторимые проявления.
Вот мы и подошли к принципиальному различию. Естественность циклоида всегда с ним: в
любых ситуациях и независимо от духовной работы. Изучением ее занимается клиническая
характерология, которая никогда не назовет полнокровно естественными людей не циклоидного
характера, особенно шизоидов, даже если они сами себя таковыми ощущают и называют.
2. Ядро характера
От настоящего циклоида веет душевно-телесным теплом, оно даже физически ощущается в
контакте с таким человеком. Душевное тепло других людей частично гасится дисфорией,
эгоцентричностью, деперсонализацией, невидимой «стеночкой» между ними и собеседником. Всего
этого нет в циклоиде, зато в нем есть аромат обволакивающего тепла, мягкости, добродушного
жизнелюбия, юмора. Это происходит не только по отношению к близким людям, но идет широкой
волной, согревая и обласкивая почти всех окружающих. По временам это открытое тепло
занавешивается грустинкой, но и тогда сквозь этот «занавес» оно продолжает ощущаться. Но вот
циклоид повеселел и снова, подобно солнышку, согревает окружающих своими лучами.
Главной особенностью циклоидной естественности является
синтонность
(от
греч.
sintonia —
созвучность, согласованность). Синтонность означает «в один тон». Прежде всего, это открытая
непосредственность в общении. Циклоид резонирует на состояние другого человека и в тон ему
отвечает своим состоянием. Меняется тональность беседы — и меняются мимика, выражение глаз,
модуляции голоса, жесты, осанка, настроение циклоида. Этот резонанс ясно ощутим, потому что
циклоид понятен: его чувства находят отражение в его внешнем облике и поведении. Он дает
полноценный выход своим эмоциям. От полноты чувств может обнять, расцеловать человека или
накричать на него, спустить с лестницы.
Э. Кречмеру принадлежит интересное замечание, что циклоид способен грубо накричать и не
способен быть колким и злым /71/. Если возникает желание помочь, то циклоид делает это