ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 17.10.2020
Просмотров: 1422
Скачиваний: 2
24
Долгосрочное прогнозирование сценариев развития ВПО
В 2013–2014 годах в России активизиро-
валась дискуссия и политическая активность
в военно-политической области, которые со-
провождались целой серией важных, хотя по-
рой и запоздалых, ключевых военно-полити-
ческих и организационных решений. Вообще,
надо сказать, запоздалость реакции лиц, при-
нимающих решения в СССР и России — старая
болезнь правящей элиты, свойственная, навер-
ное, историческому архетипу русского человека.
«Медленно запрягает, да быстро едет», — эта
пословица точно отражает его характер. Однако
эта черта, которую силовым образом преодо-
левали Иван Грозный, Петр I и Иосиф Сталин,
абсолютно недопустима в XXI веке при приня-
тии решений в военно-политической области,
где требуется немедленная реакция, измеряе-
мая днями.
Приведу пример. В ходе одного из совеща-
ний бывший секретарь Совета безопасности
и первый заместитель министра обороны РФ
А. Кокошин заметил, что совершенствование
систем управления, связи и разведки в этом де-
сятилетии будет основным направлением воен-
ного строительства в мире. На это я ему заме-
тил, что еще в 1988 г. мою книгу, посвященную
этой теме, специальным решением запретили
к публикации, а защиту докторской диссертации
переносили несколько раз. Диссертация была
защищена в 1989 году и называлась «Значение
развития систем боевого управления, связи
и разведки (С
3
1) в военной доктрине США»
17
.
За 25 лет ее посмотрело 1,5 тысячи человек.
Но сегодняшняя запоздалая реакция вы-
сшего эшелона правящей элиты была вызвана
двумя новыми принципиальными причинами,
имеющими вполне объективный характер:
—
во-первых, обострением ВПО в мире очевид-
ным и неожиданным для многих усилением
антироссийской направленности во внеш-
ней политике США и целого ряда государств,
представляющих западную локальную ци-
вилизацию. Войны и военные конфликты
XXI века — от войны в Югославии и Ираке
до войны в Сирии и на Украине — стали
яркими примерами готовности Запада не
только игнорировать нормы международ-
ного права (которые он пытался многие годы
«объявлять незыблемыми»), но и откровенно
использовать военную силу по своему усмот-
рению. Цепь революций в Грузии, Киргизии,
на Украине и на Ближнем Востоке показала
готовность Запада к резкому обострению
ситуации и дестабилизации как средству
«переформатирования» человеческой ци-
вилизации под свою систему ценностей;
—
во-вторых, объективным процессом можно
признать дальнейшее избавление правящей
российской элиты от иллюзий протестант-
ского идеологического либерализма, лежав-
ших в основе внешней и военной политики
России со времен М. Горбачева. Этот процесс
начался еще в первом десятилетии XXI века,
но именно во втором десятилетии — по мере
усиления агрессивности внешней полити-
ки США и ЕС — он перешел в качественно
Рис. 3.
16
25
Глава 1. Общие принципы анализа долгосрочного развития военно-политической обстановки
иную плоскость — отказа В. Путина от тех
навязанных Западом норм и правил, кото-
рые выполнялись в предыдущие десятиле-
тия. Собственно, последующая политика
эскалации санкций США и их союзников
во время украинского кризиса и была по-
литикой «силового принуждения» России
к соблюдению именно этих западных норм
и правил. «Возвращение адекватности»
в российской элите происходит медленно
и болезненно. Она начинает понимать, что
ей уже не нужно и даже вредно и опасно, но
она еще не понимает ясно, что нужно, каковы
приоритеты и как этого добиться потому, что
эти вопросы и ответы на них лежат в русле
политической идеологии. От коммунисти-
ческой отказались, от либеральной начали
отказываться, но новой еще нет.
Этот процесс осознания отнюдь не закон-
чится к 2015 году. Переоценка интересов, при-
оритетов, даже ценностей, начатая по иници-
ативе В. Путина, ведет неизбежно не только
к более глубокому политико-идеологическому
отходу от примитивного либерализма, но и к
формальному его закреплению в политичес-
ких, юридических и нормативных документах
и кадрово-организационных решениях. Его
заявление о подготовке новой редакции Воен-
ной доктрины России, принятие в июне 2014 г.
ФЗ-172 «О стратегическом планировании», сове-
щания и реорганизация ВПК, в том числе те, где
были утверждены основные направления разви-
тия вооружений и военной техники до 2030 года,
попытки «просчитать» потенциальные угрозы
военной безопасности и другие шаги и действия
свидетельствуют о том, что процесс переосмыс-
ления основных положений внешней и военной
политики России отнюдь не закончился.
Нужно констатировать, что и во втором, де-
сятилетии XXI века оценка сценария развития
ВПО отнюдь не всегда может и бывает объектив-
но адекватной, основанной на реальных данных
и соответствующей национальным интересам.
Нередко складывается ситуация, когда правящая
элита неадекватно оценивает объективные ре-
алии и не делает вывода даже из качественного
анализа и прогноза развития ВПО. Другими сло-
вами, даже полная и качественная информация,
анализ и достоверный прогноз отнюдь не гаран-
тируют адекватную — своевременную и обду-
манную — ответную реакцию правящей элиты,
имея в виду принимаемые ею решения. Прежде
всего из-за мировоззренческой или идеологи-
ческой позиции того или иного представителя
(группы, слоя) правящей элиты.
Так, с точки зрения реальной политики
и трагических последствий для России уль-
тралиберального внешнеполитического курса
М. Горбачева (Э. Шеварднадзе, А. Яковлева) —
Б. Ельцина (А. Козырева, Е. Гайдара) очевиден
провал односторонней ориентации на Запад
и курса необоснованных уступок. Трагизм,
ошибочность и провалы (даже преступления)
подобной внешней политики признает отнюдь
не вся отечественная элита. Совсем наоборот —
многие ее представители не только не осужда-
ют и не признают ошибочности и преступнос-
ти этого курса, но и настойчиво предлагают его
продолжения. Яркий пример — выступление
В. Иноземцева, где он в очередной раз повторяет
по сути идею сырьевого придатка (и постепен-
ной десуверинизации?) Сибири: «На мой взгляд,
идеальное геополитическое позиционирование
России — двухполюсная модель. Один полюс —
западные рубежи, к которым доставляется сырьё
с Урала и Западной Сибири, а также промыш-
ленные центры вокруг Москвы, Санкт-Петер-
бурга и Поволжья, где концентрируется высо-
котехнологичное производство, использующее
местную рабочую силу. Другим полюсом может
стать Дальний Восток, куда должно доставляться
сырьё с месторождений Восточной Сибири и ар-
ктических регионов, чтобы перерабатываться
в продукцию среднего уровня передела с участи-
ем иностранного капитала и (на первых порах)
иностранной рабочей силы»
18
.
Примечательно, что в это же самое время
А. Кокошин пишет: «Все больше важных акторов
системы мировой политики — государств, — де-
ятельно борются за увеличение своей субъект-
ности, за наращивание потенциала реального
суверенитета. Идеи универсальной и масштаб-
ной десуверенизации, продвигавшиеся и про-
двигаемые многими деятелями западных стран,
в целом не отвечают современным реальностям.
В значительной мере эти идеи ориентированы на
то, чтобы служить определенным политическим
инструментом для американской политической
и предпринимательской элиты и элит ряда за-
падноевропейских стран — американских со-
юзников по НАТО»
19
.
Выбор, стоящий перед правящими элитами
государств и принимаемые ими решения имеют
очень широкий разброс как по политическим
26
Долгосрочное прогнозирование сценариев развития ВПО
и дипломатическим последствиям, так и эко-
номическим затратам. Так, в конце 30-х годов
ХХ века в СССР был сделан в целом адекватный
анализ внешних угроз, вытекающий из последс-
твий развития военного сценария МО и ВПО,
который привел к целой серии политических
и военных шагов по укреплению безопасности
страны (от активных действий на Дальнем Вос-
токе и против Финляндии до дипломатических
шагов по выходу из политической изоляции).
А также по подготовке всей военной организа-
ции страны к войне. Это выразилось, в том числе,
и в фактической мобилизации промышленнос-
ти, когда доля военных расходов по некоторым
оценкам превысила 30% ВВП.
Другой пример — неадекватности, в анализе
МО и ВПО, переоценки внешней угрозы со сто-
роны СССР в 1970-е годы, привел к излишним
военным расходам, превышавшим, по оценке
в то время западных экспертов, 8% ВВП стра-
ны, что свидетельствовало о ее милитаризации
и влияло на усиление отставания в социально-
экономическом и научно-техническом развитии.
В конечном счете, это привело к созданию раз-
рыва в уровне развития человеческого капитала
и институтов его реализации в СССР и ведущих
странах Запада. Со всеми вытекающими из это-
го отставания экономическими, социальными
и политическими последствиями
20
.
Наконец, есть и третий пример неадекватнос-
ти в анализе и прогнозе развития ЧЦ, МО и ВПО,
и недооценки внешних и внутренних военных
угроз: это политика М. Горбачева и Б. Ельцина,
которая привела не только к развалу коалиций
(ОВД и системы двусторонних связей), но и само-
го государства, его военной организации и про-
мышленности. В XXI веке проблема адекватности
оценки ВПО представлена в двух аспектах:
—
адекватности правящей элиты, когда субъ-
ективные факторы и интересы могут серь-
езно влиять на восприятия угроз — более
объективная. Она заключается в том, что
в XXI веке граница между силовыми воен-
ными и невоенными средствами политики
фактически исчезла, либо стала настолько
размытой, что в большей степени зависит
не от реального положения вещей, а от по-
литической или медийной трактовки. Так,
если прежде начало войны ассоциировалось
с ее объявлением (что требовалось по меж-
дународному праву), либо фактическим учас-
тием вооруженных сил, то сегодня военные
действия ведутся без первого (объявления
войны) и второго (формального участия
вооруженных формирований). Это, так или
иначе, признают и российские эксперты. «Для
анализа своевременной и достоверной оценки
риска эскалации угроз военной безопасности
важен мониторинг точек „бифуркации“ мо-
мента перехода возникших противоречий из
менее опасного состояния в другое — крайне
опасное. Момент перехода может быть оценен
по совокупности трех критериев:
—
наличия комплекса противоречий и их ха-
рактера (возможность их разрешения нево-
енными мерами — потенциальная степень
военной опасности), характеристики воен-
но-политической обстановки — стабильная;
27
Глава 1. Общие принципы анализа долгосрочного развития военно-политической обстановки
—
остро антагонистического характера про-
тиворечий (при наличии сопоставимой
военной силы и высокой вероятности ее
использования) — военно-политической
обстановки — конфликтная ситуация, ре-
альная военная опасность;
—
наличия военной силы, высокой вероят-
ности ее использования для разрешения
противоречий вследствие политической
воли и решимости военного руководс-
тва — прогноз военно-политической
обстановки — массовые конфликтные
ситуации, непосредственная военная
опасность»
21
.
Именно поэтому важны приоритетность
и последовательность, а также личностная адек-
ватность в определении характера и будущего
сценария развития ВПО, которые вытекают из
более высоких по порядку и приоритетности
сценариев развития ЧЦ и МО.
1.3. Выделение конкретных вариантов из сценариев развития
военно-политической обстановки
За годы реформ с 1978 года по 2010 год объем ВВП (Китая —
А. П.
) вырос в
115 раз … имеются также оценки …, которые предполагают, что наращивание
возможностей КНР по отношениюк США будет … снижаться…
22
.
А. Кокошин,
академик РАН
… особенностью свечинской методологии было непризнание «диктатуры метода»… В то же
время… в его «Стратегии»… выделено 190 вопросов, которые сгруппированы в 18 глав
23
.
А. Кокошин,
академик РАН
В эпиграфах А. Кокошина даны примеры
абсолютно противоречивых сценариев развития
МО и его комментарий по поводу отношения
к подходу А. Свечина, отрицавшего «диктату-
ру метода», с одной стороны, и систематизи-
ровавшего разные вопросы, — с другой. Это
противоречие в анализе МО и ВПО отражает
еще одну суть проблемы долгосрочного прогно-
за — многовариантность сценариев развития
ВПО. По поводу анализа
состояния сценариев
уже говорилось выше, но проблема оказывается
еще сложнее, когда речь идет о долгосрочном
прогнозе этих сценариев ВПО и вариантов их
развития.
Если, как говорилось выше, существуют
большие объективные и субъективные труд-
ности при анализе сценариев ВПО и вариан-
тов их развития, то эти трудности в прогнозе
многократно увеличиваются. Если для анализа
существующего сценария или его варианта ВПО
требуется анализ тысяч факторов — субъектов
ВПО, основных трендов и, наконец, отношений
между ними, — то для долгосрочного прогно-
за эти факторы превращаются в переменные
величины, а, кроме того, к ним добавляются
качественно новые, пока что не существую-
щие, переменные факторы (например, новые
технологии).
Поэтому чтобы как-то систематизиро-
вать и упросить этот сверхсложный процесс,
необходимо предложить некую модель, в ко-
торой рассматривается один из упрощенных
вариантов сценария, а не весь сценарий. Не-
обходимый анализ и стратегический прогноз
развития сценариев ВПО до 2030 и 2050 годов
изначально и в обязательном порядке предпо-
лагает создание:
—
некой системы, позволяющей систематизи-
ровать многочисленные и часто противоре-
чивые сценарии ВПО;
—
«встроить» эти сценарии в сценарии разви-
тия ЧЦ и МО, которые имеют приоритетный
по отношению к сценариям ВПО характер;
—
выделить основные факторы, влияющие на
формирование ВПО;
—
определить временные различия между сов-
ременными (существующими) сценариями
МО и ВПО и возможными будущими —
в 2030 и 2050 годах;
—
выделить из максимального числа возмож-
ных сценариев ВПО наиболее вероятные,
требующие более внимательного изучения;
28
Долгосрочное прогнозирование сценариев развития ВПО
—
наконец, выделить из всех сценариев ВПО
их варианты.
Для того, чтобы предложить прогноз
развития того или иного сценария ВПО на
2035 или 2050 год, необходимо не только про-
анализировать существующий сценарий разви-
тия ВПО в конкретное время и в конкретном
месте, но и сделать попытку его экстраполяции.
Важно понимать, что он может и, как правило,
существенно будет отличаться в важных дета-
лях, даже если речь идет о временном проме-
жутке в 1–2 месяца и региональной привязке.
Тем более, если речь идет о десятилетиях и раз-
ных регионах. Так, например, ВПО на Украине
и вокруг нее в декабре 2013 года и в феврале
2014 года существенно отличались, а в августе
2014 года радикально характеризовались по-
другому.
С учетом решений НАТО, принятых в сен-
тябре 2014 года, ВПО не только в мире, но и в
отдельных регионах, например, Арктике, Сред-
нем Востоке, уже радикально отличалась от ВПО
годичной давности и т. д. Поэтому очень важно
прогнозировать развитие ВПО в будущем, исхо-
дя из развития наиболее устойчивых тенденций
и базовых сценариев:
—
развития ЧЦ и локальных цивилизаций
и отношений между ними;
—
развития сценариев МО, вытекающих из
сценариев развития локальных цивилизаций,
и вариантов (как минимум, трех) сценариев
МО;
—
развития сценариев ВПО, вытекающих из
конкретных вариантов сценариев развития
МО (т. е., как минимум, три варианта сцена-
рия ВПО из одного варианта сценария МО).
Это можно показать на логической схеме,
следующим образом развивающей преды-
дущую схему.
Как видно из логической схемы (рис. 4),
существует отчетливо выраженная приори-
тетность, последовательность и системность
развития сценариев ВПО и их места как в сце-
нариях ЧЦ и МО, так и их роль для последую-
щих мероприятий в области военной политики.
При этом важно отметить, даже подчеркнуть
и повторить, что существующие или будущие
сценарии развития ВПО имеют свои варианты,
которые конкретизируют и детализируют ба-
зовый вариант в зависимости от конкретных
исторических и иных условий. Без деления на
отдельные варианты сценариев развития ВПО
прогноз теряет смысл, приобретает слишком
абстрактный характер.
Последнее замечание важно иметь ввиду
потому, что любой сценарий ВПО — существу-
ющий, а тем более будущий, — не только изна-
чально субъективен, отражает чью-то точку зре-
ния или позицию, но и очень конкретен с точки
зрения международной, исторической, социаль-
ной и т. д. Наличие вариантов такого сценария
существенно уточняет его анализ, особенно,
если речь идет о сценариях будущего развития
ВПО. Поэтому, описывая те или иные сценарии
развития ВПО, необходимо уточнять по воз-
можности варианты развития этих сценариев
в будущем. В частности, некоторые западные
исследователи предлагают выделить, как мини-
мум, три варианта таких сценариев, отражаю-
щих возможность развития сценария по трем
направлениям:
—
зона предполагаемых ожиданий;
Рис. 4.