ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 18.10.2020
Просмотров: 3219
Скачиваний: 8
105
Дразнение
детском сообществе считаются «некрасивыми», «неправильными»
(физически слабые, хромые, косые, толстые и т.п.).
Нос до потолка,
Уши до дверей,
А сам как муравей
[с. Белый Ключ Сур; ФА УлГПУ, ф. 4, оп. 12, 1991].
Жирная бочка
Родила сыночка,
Не успела пятого,
Родила десятого
[с. Белый Ключ Сур.; ФА УлГПУ, ф. 4, оп. 12, 1991].
Титьки по пуду,
Работать не буду,
Мне папаша приказал,
Вези титьки на базар
[с. Валгуссы Инз.; ФА УлГПУ, ф. 4, оп. 12, 1979].
В данном случае позитивное утверждение о себе позициониру-
ется через негативную оценку других. Причем, насколько верна
негативная дескрипция, для инициатора дразнилки не имеет зна-
чения. Наделив соперника реальными или выдуманными отрица-
тельными чертами, адресант по умолчанию получает весь набор
положительных качеств, т.е. адресату дразнилки навязывается
негативная идентичность, а положительная самоидентификация
происходит по принципу «от противного».
Столь же часто встречаются дразнилки, которые основаны на
тех или иных манипуляциях с именем. Часто они представляют
собой своеобразную языковую игру, в которой происходит «жон-
глирование» именами и подобранными к ним рифмами (подробнее
о функциях антропонимов в дразнилках см.
Cмольников
2007).
«Жека-пека, Танька-матанька, Верка-белка, Тюльтюк-бультюк,
Касьян-засьян, Саток-молоток» [с. Вагуссы Инз.; ФА УлГПУ, ф. 4,
оп. 12, 1979]. Или более развернутые:
Лена-пена,
Дай полено,
Нечем печку растопить
[с. Белый Ключ Сур.; ФА УлГПУ, ф. 4, оп. 12, 1991].
106
И.С. Слепцова
Некоторые из них очень похожи на прибаутки.
Васька-Васенок,
Рыжий поросенок,
Ножки трясутся,
Кишки волокутся.
– Почем кишки?
– По три денежки!
[с. Кезмино Сур.; ФА УлГПУ, ф. 4, оп. 12, 1991].
Подобные тексты бытуют, как правило, у детей дошкольного и
младшего школьного возраста, мышление которых обнаруживает
определенное сходство с мышлением первобытного человека. На
определенной стадии развития детское сознание можно назвать
мифологическим (
Лотман, Успенский
1992: 65;
Чередникова
2002:
78-79). Среди специфических особенностей данного типа сознания
отмечается отсутствие четкого различия «между словами и ве-
щами» (
Фрезер
1980: 277), т.е. название предмета тождественно
самому предмету. Для маленького ребенка характерна иденти-
фикация со своим именем. Он не отделяет личное имя от своего
«Я» и относится к нему очень серьезно (
Мухина
1999: 143-146),
поэтому любые шутливые или оскорбительные манипуляции с име-
нем воспринимаются как дискредитация его персоны и становятся
причиной обиды. Таким образом, в дразнилках актуализируется
весьма архаичное по своей природе явление: причинение ущерба
личному имени влечет за собой негативные последствия для его
хозяина (
Толстая
1999: 411).
Большую роль в становлении самосознания и формировании
личностной идентичности играют различные акции дразнения,
имеющие испытательный характер (см. ниже «Дразнение в кон-
тексте групповой идентичности»). При этом детей и подростков
привлекает чувство опасности и острые ощущения, подобные
тем, которые испытываются в азартных играх. В обоих случаях –
это ситуация «пан или пропал». Но в отличие от игры, результат
которой непредсказуем, результат дразнения больше зависит
от личностных качеств его инициатора: храбрости, остроумия,
быстроты реакции и т.п. Благодаря участию в подобных акциях у
ребенка развивается и укрепляется чувство собственной взросло-
сти. Такой же испытательный смысл имело дразнение домашних
животных. Некоторые его формы были довольно безобидны и не
могли причинить особого вреда ребенку. Это относится, например,
к дразнению индюков. Подойдя к птице, произносили: «Курын-
107
Дразнение
курын не нарядный, а курышка нарядней». Считалось, что индюк
при этом раздувается, растопыривает крылья и может напасть на
обидчика. Другие же его формы были весьма рискованны и могли
окончиться серьезной травмой. Например, одна из жительниц с.
Утесовка вспоминает, что в детстве добывала разноцветные тря-
почки для кукольных нарядов, срывая их с овец, которых таким
образом помечали хозяйки. При этом она дразнила в стаде козла.
«Потом у нас в этом [стаде овец], такой вот козел был: вот так
идут рога да вот так вот. А пырялся [=бодался]! Вот всех пырял: и
взрослых, и никого не пропускал. Пырючий. Ну, какая я? В школе,
в первом классе училась. Вот с детства я никого не боялась. Стадо
гонят, пастух кричит: “Уйди, козел идет!” – “А он меня не догонит!”
Я как тряпочки оторву нарядные у овец, значит, в куклы играли,
метят овец-то нарядненько. Я зашла в стадо: у этой оторву, у этой
оторву. “Он тебе сейчас распорет кишки!” А я: “Шерстяк, Шерстяк!”
[=дразнит, плюет] – он за мной. И понеслась! Он за мной бежит,
я к соседям в сени, а у них сени гнилые, как пролечу туда – доска
провалилась! И сейчас вон дыра-то вот где у меня [в ноге], гвоздь
туда влез мне. Ну, ведь нисколько [ума нет]!» [с. Утесовка Сур.].
половая и гендерная идентичность.
В сложении половой
идентичности определенную роль играли дразнилки, в которых
осмеивался интерес к детям противоположного пола. В них отраз-
илась характерная для подросткового возраста половая сегрегация.
Тили-тили тесто,
Жених да невеста,
Тесто засохло,
А невеста-то сдохла.
Жених-то остался,
И ночью обосрался
[с. Елховка Сур.].
Ленка-пенка, колбаса,
На веревочке оса,
А оса шевелится,
Лена скоро женится
[с. Белый Ключ Сур.; ФА УлГПУ, ф. 4, оп. 12, 1991].
Формирование половой и гендерной идентичности происходило
также благодаря наблюдению, а часто специальной слежке, за
взрослой молодежью. Присматриваясь к ее поведению, подростки
108
И.С. Слепцова
осваивали те стереотипы поведения, которым им самим в недале-
ком будущем придется следовать, а игровое поведение (дразнение)
выступало здесь как механизм, помогающий их интериоризации.
Кроме повсеместно употребляемого приговора «Тили-тили тесто,
жених и невеста», изобретались и другие, подходящие к конкретной
ситуации, способы дразнения.
«Мы еще [подростки]... Мы и дружить не умели, бегали, как
сопляки, загнув хвост. Нам весело, ага, нас ищут, мы прячемся.
Мокрые, грязные! Да нам для смеху. Мы какие? Сидит если парень
с девкой, ага, они хоть на этом крыльце сидят, а мы где-то там на
лужайке стоим поем, а им слыхать: “Коля, Коля”, – там его Колей
зовут, – пропоем про него что-нибудь. “Поцелуй меня залетка, еще
губы прикуси. Вот тогда тебе поверю, что ты любишь от души”.
Он засмеется там. Ту, видно, укусит. Она: “Ой!” Она завизжит, мы
песню-то споем. “Во, правильно мы стоим!” Озорство. А он возьмет
да эта куснет ее. “А то, – говорит, – не поверишь”. Ну и над нами
ржали. А мы уж поем не “меня”, а:
Поцелуй ее, залетка,
Еще губы укуси,
Вот тогда она поверит,
Что ты любишь от души!
Она: “Ай!” – завизжит там. “Велели”, – он говорит. А то еще,
как уж:
У меня залетка был,
Звали его Николай,
Привяжу его к столбу,
Николай, давай полай!
Где-нибудь неподалеку стоим отдельно, а они где-то на крылеч-
ке сидят рядышком не больно далеко, им слыхать. Они то засмеются
над нами, то что, оба враз – чудную-то споем. Ну, какие мы еще?
Соплюхи бегали. А те повзрослей» [с. Утесовка Сур.].
социальная идентичность.
Социальная идентичность, ко-
торая отражает осознание индивидом своей принадлежности к
различным группам (национальным, региональным, этническим,
локальным и др.) складывается под прямым воздействием непо-
средственного окружения индивида. Это динамическое состояние,
которое зависит от конкретного партнера-оппонента или ситуации.
Например, при смене социального окружения (при переезде из села
в город, поступлении на учебу и т.п.) индивид может изменить свое
109
Дразнение
представление о себе, что трансформирует его идентичность.
Вхождение ребенка в определенное сообщество требует от него
освоения принятой в нем системы ценностей, стереотипов и правил
поведения. Тем самым групповые свойства становятся все более
важными для индивида и зачастую определяют его поведение,
что создает условия для комфортного существования в группе.
Вхождение в состав какого-либо сообщества позволяет индивиду
ощутить эмоциональную общность с другими людьми, компенси-
рует неуверенность в своих силах, что в итоге формирует у него
чувство защищенности. Набор социально осуждаемых качеств,
которые высмеиваются в дразнилках, в различных сообществах
может отличаться и довольно значительно, но, как правило, в этот
перечень входят проявление жадности, зависти, наушничество,
слабохарактерность и т.п. (конкретные примеры см.
Слепцова
2012а: 365-379).
У детей и подростков основные функции дразнения заключа-
ются в высмеивании соперников и более низких по статусу лиц с
целью продемонстрировать свое интеллектуальное превосходство,
поэтому оно нередко применяется в борьбе за лидерство в группе.
Это отражает важное для самосознания ребенка явление: при-
тязание на социальную доминантность. В результате успешного
использования дразнилки ее инициатор привлекает к себе внима-
ние, демонстрируя остроумие и знание большого числа текстов.
Одновременно ему удается представить адресата дразнилки в
невыгодном свете и сформировать о нем соответствующее обще-
ственное мнение. Другими словами, дразнение может быть одним
из инструментов выстраивания иерархии в детском коллективе.
Кроме того, подчеркивание своей особой значимости и низкого
положения соперника оказывается эффективным средством по-
вышения самооценки и самоуважения и, следовательно, форми-
рования позитивной социальной идентичности.
Дразнение часто служило средством мести и унижения сопер-
ника. При этом игровая форма, в которую она облекалась, делала
ее более обидной для адресата, так как выставляла его на все-
общее посмешище. В качестве примера приведем меморат о том,
каким образом две девочки отомстили мастеру, занимавшемуся
подшиванием валенок. Этот случай будет более понятным, если
учитывать, что для ремонта подошвы использовали голенища от
старой пары, которые клали в два слоя. Однако мастер обманул
и положил только один слой, а остаток не вернул. «А у одной