ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 18.10.2020
Просмотров: 3141
Скачиваний: 7
150
П.С. Куприянов
Никанорова
2009 –
Никанорова Е.К.
Письма из Италии Д.И. Фонвизина и
идея «коловращения наук» // Образы Италии в русской словесности
XVIII – XX вв. Томск. 2009. С 53-68.
Образы Италии 2012 – Образы Италии в России – Петербурге – Пушкин-
ском доме. Международная научная конференция 2012 г. – http://
podosokorskiy.livejournal.com/1594368.html
Панафидин
1916 –
Панафидин П.И.
Письма морского офицера (1806-
1809). Пг., 1916.
Россия и Италия 1993 – Россия и Италия. Сборник статей. М., 1993.
Россия и Италия 1996 – Россия и Италия. Вып. 2. М., 1996.
Россия и Италия 2000 – Россия – Италия. Встреча культур. М., 2000.
Россия – Италия 2011 – Россия – Италия. Общие ценности». Материалы
XVII Царскосельской конференции СПб., 2011.
Рутенбург
1968 –
Рутенбург В.И.
Культурные и общественные связи России
и Италии (XVIII и XIX века) // Россия и Италия. Из истории русско-
итальянских культурных и общественных отношений. М., 196.
Свиньин
1818 –
Свиньин П.П.
Воспоминания на флоте. Ч. 1. СПб., 1818.
Свиньин
1819 –
Свиньин П.П.
Воспоминания на флоте. Ч. 2. СПб., 1819.
Смилянская
1995 –
Смилянская И.М.
Восточное Средиземноморье в вос-
приятии россиян в российской политике (вторая половина XVIII в.) //
Восток. 1995. № 5. С. 68-81.
Смилянская
и др. 2011 –
Смилянская И.М., Велижев М.Б., Смилянская Е.Б.
Россия в Средиземноморье. Архипелагская экспедиция Екатерины
Великой. М., 2011.
Стефко
2009 –
Стефко М.С.
Русские путешественники конца XVIII – первой
четверти XIX вв. в художественных галереях Италии: картины – кри-
тика-зритель // Материалы Международной научно-практической кон-
ференции «Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие.
Х Юбилейные Кирилло-Мефодиевские чтения». 12-14 мая 2009 года.
С. 231 – 236.
Тургенев
1915 –
Тургенев А.И.
Путешествие А.И. Тургенева и А.С. Кай-
сарова по славянским землям в 1804 г. //Архив братьев Тургеневых,
Вып 4. / Под ред. В.М.Истрина СПб., 1915.
Шестаков
2012 –
Шестаков В.П.
Grand Tour – образовательное путешествие
в Италию (из опыта британской и российской истории культуры) //
Золотой век Grand Tour: путешествие как феномен культуры. СПб.,
2012. С. 21-78.
Яйленко
2012 –
Яйленко Е.
Миф Италии в русском искусстве первой по-
ловины XIX века. М., 2012.
151
И.А. Морозов
лИчНОСтНыЕ АСПЕКты тРАНСфОРмАцИИ
тРАДИцИИ
Современные полевые исследования в области традиционной эт-
нографии сталкиваются с серьезными проблемами концептуального
плана. Некоторые из них отражены в положениях наших докладов
(
Морозов
2009а;
Морозов
2009б, с. 114-120;
Морозов
2011, с. 293),
фрагменты которых использованы нами в дальнейшем изложении.
При этом в первую очередь становится очевидной необходимость
пересмотра подходов и взглядов на традицию и если не переосмыс-
ления самого понятия «традиционного», то, по крайней мере, на-
полнения его новым содержанием (
Чистов
2005, с. 124-133;
Тишков
2003, с. 8, 34-43). В последнее время при обсуждении этих проблем
все большее внимание уделяется проблеме инноваций, включению
в поле зрения исследователя новых массовых повседневных прак-
тик, основанных как на традиционном обрядовом и необрядовом
обиходе, так и на особенностях современного жизненного уклада
городского и сельского населения (см. дискуссию на эту тему: Со-
временные тенденции 2004). Полевые исследования, связанные с
изучением традиционного быта русских в разных регионах России,
постоянно приводят исследователей как к необходимости пересмо-
тра подходов к предмету исследования, в частности, расширению
диапазона изучаемых явлений, так и к постепенному изменению
и совершенствованию методов исследования, что отражено, на-
пример, в серии издаваемых нами региональных исследований в
форме этнодиалектных словарей (ДКСБ 1997; ШЭС 2001; ТКУП
2012). То есть к выработке нового исследовательского инструмен-
тария, который позволил бы более адекватно отражать и «пре-
парировать» изменяющуюся реальность. Некоторые результаты
этого поиска отражены в журнальных публикациях последних лет,
а также в сборниках «Полевые исследования Института этнологии
и антропологии РАН», «Мировоззрение и культура севернорусского
населения» (2006), альманахах «Актуальные проблемы полевой
фольклористики» и др.
В данной статье мы хотели бы рассмотреть несколько типичных,
с нашей точки зрения, примеров эволюции традиции, связанных с
152
И.А. Морозов
изменением личностных статусов и сопряженных с ними обиходных
и обрядовых практик. В первую очередь это касается обрядов,
которые в традиционном быту связывались с социовозрастными
инициациями (свадьба, рекрутская обрядность), а также с некото-
рыми обрядами, включенными в ткань календарных праздников.
Ниже будет дан обзор зафиксированных автором в ходе по-
левых исследований в различных регионах России современных
повседневных и обрядовых практик, которые сохраняют явную
преемственность по отношению к различным традиционным
формам, как правило, используя при этом принципиально иную
предметную атрибутику, символику, а часто и идеологическое на-
полнение. Будет проанализировано функционирование в советское
и постсоветское время некоторых типов традиционных сакральных
локусов. Особое внимание будет уделено их атрибуции и предмет-
ному наполнению в разные периоды, а также случаям порождения
новых повседневных и ритуально-обрядовых практик, напрямую
связанных с этими локусами, и случаям трансформации и замены
традиционных локусов на их современные аналоги.
В качестве полевого материала, иллюстрирующего дальнейшее
наше рассуждение, мы привлекаем несколько разноплановых
подборок из наших наблюдений над современной обрядовой и
повседневной жизнью в ее традиционных и современных формах
в сельской и городской среде в разных регионах России в течение
последних десятилетий. При этом мы намеренно привлекаем те-
матически очень разные материалы, чтобы продемонстрировать,
что сделанные нами обобщения относятся к достаточно большому
спектру фактов. Мы использовали несколько методов фиксации,
начиная с традиционных дневниковых записей до видео- и ауди-
озаписей, фотографирования, устных интервью и т.д. Основные
тематические группы, привлекаемые нами для анализа, следующие:
традиционные и современные праздники; ключевые обряды жиз-
ненного цикла; связанные с ними пищевые ритуалы и застольные
традиции. В основе наших наблюдений, материалы, записывавши-
еся в 2004-2006 годах в нескольких селах Ульяновского Присурья,
а также наши наблюдения за современной праздничной жизнью в
Москве, Санкт-Петербурге и некоторых провинциальных российских
городах (Вологда, Кострома, Орел, Ульяновск).
* * *
об основных понятиях и терминах.
Если говорить об
идентичностях, то можно выделить, по крайней мере, два типа,
которые непосредственно относятся к предмету нашего описания:
идентичность коллективная
, которая может иметь разные уровни и
модификации (групповая, этническая, национально-культурная и
153
Личностные аспекты трансформации традиции
т.д.) и
идентичность личностная
, которая связывается с осознани-
ем конкретным индивидом своей принадлежности к той или иной
разновидности групповой идентичности в зависимости от личных
убеждений и установок конкретной жизненной ситуации. В этом
смысле личностная идентичность представляется функцией иден-
тичности групповой, наложенной на карту личности. В отличие от
групповой идентичности личностная идентичность более пластична
и подвержена влиянию ситуативных факторов и порой склонна к
инверсиям. Эти различия вполне понятны, поскольку коллективная
идентичность – это абстрактное понятие, связанное с обобщенным
пониманием некой суммы личностных идентичностей, и в этом
смысле это достаточно не гибкая и не склонная к изменениям кон-
струкция. Индивид, примеряющий на себя коллективные идентич-
ности и склонный к самоотождествлению с ними, в конечном счете,
оказывается уязвимым перед вызовами конкретных исторических
обстоятельств (
Гудков
2004).
Можно ли говорить о «формировании личностной идентично-
сти», ведь она в значительной мере окказиональна и ситуативна?
Видимо, можно, если говорить об идентичности как результате
проявления сформировавшихся в процессе жизненного пути
личных убеждений, оценок, предпочтений, установок. При этом,
в отличие от коллективной идентичности, личностная не просто
опирается на конкретный жизненный опыт и доверяется ему, но
и, как правило, не склонна к догматизму, поскольку это будет
противоречить жизненно важным интересам. В этом смысле, на-
пример, проецируемая коллективной идентичностью установка, не
вступать в брак с иноверцами или инородцами, может вступить в
конфликт с конкретными жизненными обстоятельствами и противо-
речить жизненной стратегии индивида, что будет подталкивать его
к иному ответственно личному выбору.
Попробуем теперь рассмотреть, каким образом взаимодействуют
коллективные и личностные идентичности в конкретных ситуациях
и как они влияют на поддержание традиционных ценностей или
формирование новых мировоззренческих установок, что проявля-
ется в конкретных повседневных и обрядовых практиках.
Прежде чем перейти к дальнейшим рассуждениям, необходи-
мо сделать одну существенную оговорку. Поскольку дальше речь
пойдет о традиционных и современных формах, необходимо четко
обозначить зависимость между традиционными формами и коллек-
тивными идентичностями. Многие традиционные формы возникают
на основе коллективных идентичностей, являются их отражениями
в духовной и материальной культуре, произведениях фольклора и
обрядовой жизни. И напротив, многое из того, что мы обозначаем
как «современное», является проявлением действия личностных
154
И.А. Морозов
идентичностей. Именно поэтому современные практики, современ-
ная обрядность или вновь возникающие ментальные формы перво-
начально редко получают широкое распространение и имеют лишь
локальное ограниченное употребление. В этом смысле они резко
«выбиваются из нормы», противоречат устоявшимся привычкам и
вкусам и потому вполне резонно встречают сопротивление и даже
осуждение со стороны общественного мнения. Здесь нужно сделать
еще одну оговорку, касающуюся специфики коммуникаций в со-
временном информационном обществе, где даже самые частные и
маргинальные идентичности могут стремительно распространяться
и утверждаться в качестве доминирующих. Один из последних
ярких примеров – быстрое распространение в молодежной среде
весьма специфической культуры «эмо». Впрочем, таких примеров
можно привести достаточно много.
направления трансформации традиционных обыденных
и праздничных практик.
Говоря о традиционных практиках,
мы имеем в виду как повседневные, так и празднично-игровые
практики разного типа: от оформления интерьера и придомового
пространства до устройства застолья и семейных и общественных
праздников. Многие из них носят этикетный или церемониальный
характер и связаны с обрядами разного типа от свадьбы и похорон
до проводов масленицы и поздравительно-пожелательных обходов
на святки или Пасху.
Современные трансформации традиционных практик связаны,
например, с необходимостью актуализации в общественном со-
знании тех или иных форм поведения, игровых или обрядовых
амплуа, выполняющих важную роль в регуляции межгрупповых
или межличностных отношений. Так, в 2006 г. в Ульяновском При-
сурье местная молодежь устойчиво ассоциировала традиционный
типаж ряженого-травести с популярным на тот момент персонажем
телевизионных комедийных шоу Веркой Сердючкой. Выбор имен-
но этого персонажа продиктован его безусловной узнаваемостью
представителями всех возрастных и социальных страт, что чрезвы-
чайно важно для целей участников данного календарного обхода
домов. Понятно, что в данном контексте невозможно представить,
например, персонажей детских мультфильмов («Винни-Пух»,
«Смешарики») или популярных скетч-шоу («6 кадров», «Даешь
молодежь», «Наша Russia»), поскольку не для всей целевой ау-
дитории они актуальны. При их появлении с группой ряженых не
возникало бы мгновенного отклика, который является необходи-
мой предпосылкой игровой коммуникации. Она осуществляется в
конкретных диалогах и инсценировках ряженых, которым присуща
злободневность, то есть стремление к смеховому изображению
повседневности данного сообщества. В случае ряженья Веркой