Файл: Russkie_etnokulturnaya_identichnost.pdf

235

Русский героический эпос в связи с самосознанием...

Владимиров

 1896 – 

Владимиров П.В.

 Введение в историю русской словес-

ности. Из лекций и исследований П.В. Владимирова. Киев, 1896.

Гаген-Торн

 1986 – 

Гаген-Торн Н.И.

 Путь к Северу // Полярный круг. М., 

1986. 

Гильфердинг

 1949–1951 – 

Гильфердинг А.Ф.

 Онежские былины, записан-

ные А.Ф. Гильфердингом летом 1871 г. Т. 1–3. М., 1949–1951.

Греков 

1949 – 

Греков Б.Д.

 Киевская Русь. М., 1949.

Григорьев

 1994, 1939, 1906 – 

Григорьев А. Д. 

Архангельские былины и 

исторические песни, собранные в 1899–1901 гг. Т. 1. М., 1904; Т. 2. 

Прага, 1939; Т. 3. СПб., 1910.

Гринкова

 1939 – 

Гринкова Н.П. 

Термины вышивания в русских диалектах 

// Уч. зап. Ленинградского гос. педагогического института. Л., 1939. 

Дмитриева

 1986 – 

Дмитриева С.И. 

Слово и обряд в мезенских заговорах 

// Обряды и обрядовый фольклор. М., 1982. 

Дмитриева

 1990 – 

Дмитриева С.И.

 Еще раз к вопросу о географическом 

распространении русских былин (ответ М.И.Васильеву) // Советская 

этнография. М., 1990. 3. 

ДРС  1958  –  Древние  российские  стихотворения,  собранные  Киршею 

Даниловым. М.; Л., 1958.

Евгеньева

 1963 – 

Евгеньева А.П. 

Очерки по языку русской устной поэзии 

в записях ХVII-ХХ вв. М.; Л., 1963.

Жилинский

 1919 – 

Жилинский А.

 Крайний Север Европейской России. 

Пг., 1919. С. 256.

Иваницкий

 1890 – 

Иваницкий Н.А.

 Материалы по этнографии Вологодской 

губернии. Сб. сведений для изучений крестьянского населения России 

// Изв. Об-ва любителей естествознания, археологии и этнографии. 

Т . 69. Труды этнографического отдела. М., 1890. Т. 2. Вып. 1. 

Киреевский

 1868

–

1879 – Песни, собранные П.В. Киреевским. Изд. 2. М., 

Вып. 1.1868; Вып. 2. 1875; Вып. 3. 1878; Вып. 4. 1879.

Липец 

1950 – 

Липец Р.С.

 Рыбацкие песни и сказы. М., 1950.

Липец

 1951 – 

Липец Р.С.

 Былины у промыслового населения Русского 

Севера ХIХ – начала ХХ века // Славянский фольклор / Труды Ин-та 

этнографии. Новая серия. Т. 13. М., 1951.

Липец

 1969 – 

Липец Р.С. 

Эпос и Древняя Русь. М., 1969. 

Лихачев

 1946 – 

Лихачев Д.С.

 Культура Руси эпохи образования русского 

национального государства (конец XV – начало ХVI в.) М., 1946. 

Лихачев

  1953  – 

Лихачев  Д.С.

  Народное  поэтическое  творчество  в 

годы  феодальной  раздробленности  Руси  до  татаро-монгольского 

нашествия (XII – начало ХIII в.) // Русское народное поэтическое 

творчество. Т. 1. М.; Л., 1953.

Лосев

 1957 – 

Лосев А.Ф.

 Античная мифология в историческом развитии. 

М., 1957. 

Майков

 1863 – 

Майков Л.

 О былинах Владимирова цикла. СПб., 1863.

Максимов

 1871 – 

Максимов А.С.

 Год на Севере. СПб., 1871. 

236

С.И. Дмитриева

Марков

 1901 – 

Марков А.В.

 Беломорские былины, записанные А. Мар-

ковым. М., 1901.

Марков

 1904 – 

Марков А.В.

 Бытовые черты русских былин // Этногра-

фическое обозрение. Кн. 58-59. СПб., 1904. 

Миллер

  1892  – 

Миллер  В.Ф.

  Экскурсы  в  область  русского  народного 

эпоса. М., 1892.

Миллер

 1897 – 

Миллер В.Ф.

 Очерки русской народной словесности. 

Т. 1. М., 1897. 

Миллер 

1912 – 

Миллер В.Ф.

 Былины и исторические песни в качестве 

обрядовых // Русская мысль. М., 1912. № 9.

Ончуков

 1904 – 

Ончуков Н.Е.

 Печорские былины. СПб., 1904.

Плисецкий

 1962 – 

Плисецкий М.М.

 Историзм русских былин. М., 1962. 

Попов

 1903 – 

Попов Г.

 Русская народно-бытовая медицина. По матери-

алам Этнографического бюро кн. В.Н. Тенишева. СПб., 1903.

Ростиславин

 1927 – 

Ростиславин А.Ф.

 Из быта мезенских поморов. Ар-

хангельск., 1927. С. 169.

РНДР – Рукописное наследие Древней Руси: по материалам Пушкинского 

Дома. Л., 1972.

Рыбаков

 1963 – 

Рыбаков Б.А.

 Древняя Русь. Сказания. Былины. Лето-

писи. М., 1963.

Рыбников

 1909–1910 – 

Рыбников П.Н.

 Песни, собранные П.Н. Рыбнико-

вым. Т. 1-2. М., 1909–1910.

Соколова

 1970 – 

Соколова В.К.

 Русские исторические предания. М., 1970.

Фаминцин

 1889 – 

Фаминцин А.С.

 Скоморохи на Руси. СПб., 1889. 

Харузина

 1890 – 

Харузина В.Н. 

На Севере. М., 1890. 

Чикачев

 1990 – 

Чикачев А.Г.

 Русские на Индигирке. Новосибирск., 1990. 

Шахматов

 1903 – 

Шахматов А.А. 

Исследования о двинских грамотах 

XV в. СПб., 1903.

Янин 

1953 – 

Янин В.Л.

 Великий Новгород // По следам древних культур. 

Вып. 2. М., 1953.

237

Л.А. Тульцева

зАгОвЕНьЕ НА ПЕтРОв ПОСт: 

этНОКУльтУРНОЕ НАСлЕДИЕ РУССКИх в 

ОБРАзАх 

УтУшКИ, КОСтРОмы, РУСАлКИ-

КОНя

День  Всех  святых,  отмечаемый  Православной  церковью  в  сле-

дующее после Троицы воскресенье, в народной традиции чаще на-

зывается 

Всесвятским заговеньем

 или заговеньем на Петров пост. В 

традиционном аграрно-праздничном календаре русских Всесвятское 

заговенье было столь же сакрально значимым межевым временем, 

как и заговенье на Великий пост. Структура и география сакрального 

пространства заговенья на Петров пост отличается многоуровневыми 

этнокультурными  концептами  и  разнообразием  артефактов,  пред-

ставляющих своего рода 

сакральные универсалии

 в их общерус-

ском, региональном и локальном масштабах. Можно также говорить 

о разных вариантах этнофольклорных модификаций традиционного 

праздника  и  современных  трансформациях  народного  гулянья  по 

случаю заговенья на Петров пост.

Сакральная стратификация географии заговенья на Петров пост у 

русских отражает лексические поля хрононимов заговенья со знаками, 

актуализирующими сокровенный тезаурус конкретного пространства-

времени:  это  культ  земли,  воды  и  растительного  мира,  обрядовая 

еда, культ птиц, обрядовые игры и гулянья, девичьи гадания, разные 

варианты ритуалов проводов весны, культ предков. На карте России 

перечисленное этнокультурное наследие географически объединяет 

территории с календарными хрононимами 

Яишное

, 

Качальное

, 

Луго

-

вое

, 

Крапивное

, 

Русальское

 и множеством других локально значимых 

названий  заговенья.  Из  перечисленных  хрононимов  заговенья  как 

праздника в форме сакрализации конкретного этнокультурного яв-

ления наиболее изученными являются 

Яишное

 и 

Русальское

. Однако, 

если роль куриного яйца как символа заговенья изучена подробно, то 

238

Л.А. Тульцева

по-прежнему актуальны исследования традиций заговенья в форме 

Русальского

 в связи с вопросами разрушения аграрно-календарного 

образа русалки. Остаётся актуальной тема образов птиц как символов 

проводов весны. В числе образов заговенья на Петров пост – моло-

душки-первогодки. Их символ – 

утушка луговая

. В разделе «Гоньба 

утушки»  рассматривается  ритуально-символическая  взаимосвязь 

между молодушками и знаком семьи серой утицей. Разнообразно в 

символике заговенья представлены ритуальные коды растительно-

го мира. Среди них сокровенными смыслами выделялись брянские 

хороводные игры 

проводов Костромы

, воспроизводившие «житие» 

растительного  волокна.  На  фоне  некоторых  современных  спорных 

интерпретаций  имени  и  образа  Костромы,  повторяющих  версию 

«заложных» Д.К. Зеленина, стала актуальной задача наметить пути 

этнотрансформационных процессов в ритуалах проводов Костромы. 

Предварительные разыскания, не вошедшие в данную статью, до-

казательно свидетельствуют об образе Костромы как одной из числа 

значительных  сакральных  фигур  мифоритуальной  картины  земле-

дельческого космоса, ответственной за сложную информационную 

систему по выращиванию и преобразованию конопляных и льняных 

волокон в холст.

 Характерная особенность гуляний Петровского заговенья – это 

луговые  гулянья.  Благодаря  им  заговенье  называлось 

Луговым

. 

Типичными и известными до середины ХХ века обрядовыми играми 

лугового заговенья были хороводные игры с образами 

утушки луговой 

и её выводком, а также соловушки, которого красные девушки «на 

рученьках» выносили гулять из ворот на улицу. 

гоньба утушки

Один из вариантов весеннего хоровода – шествие во всю ширину 

улицы села в форме развёрнутых шеренг, когда девушки и молодушки, 

взявшись  за  руки  («со  сцепленными  руками»),  торжественно  про-

двигались по селу под обрядовую песню праздника. Такой хоровод-

шествие девушек и молодых женщин с названием «Гоньба утушки» 

исполнялся на востоке рязанского Поочья в большом селе Ерахтур, 

начиная с Красной Горки, по всем весенним праздникам. Во второй 

половине ХХ века хороводное шествие «Гоньба утушки» воспроизво-

дилось только на Троицу и через неделю ‒ в «последнее» (Петровское) 

заговенье (см.: 

Гаврилов 

2004: 47; 

Тульцева

 2001: 124-125, 150, 188). 

Благодаря  диалектологу  Е.Ф.  Будде  (1859-1929),  который  воочию 

наблюдал хоровод в 1894 г., можно воссоздать достоверную картину 

239

Заговенье на  Петров пост

ерахтурского праздничного действа: «По улицам села торжественно, 

чинно и важно идут шеренгами, взявшись за руки, молодые бабы и 

девки; на ходу они играют протяжные песни и проходят по селу из 

конца в конец, возвращаясь таким же образом назад. Все они одеты в 

праздничных костюмах, в сарафанах самых ярких цветов, с бусами и 

лентами на шеях; на головах, большею частью, платки – “шали”, кое у 

кого – повойники (у баб). 

Торжественность этой процессии

 настолько 

бросается в глаза, что никак нельзя подумать, что это делается для 

забавы: это какой-то 

священный обряд

, при совершении которого 

участвующие люди крайне сосредоточены, поют очень стройно, без 

взвизгиваний,  мерным  кадансом  и  проходят  даже  с  опущенными 

глазами» (

Будде

 1895: 18-19; выделено мною – 

Л.Т.

). 

Обратим внимание на характеристику хоровода-шествия «Гоньба 

утушки» как священного обряда. В этой оценке – сокровенная суть ри-

туального шествия, истоки которого уходят вглубь мифопоэтического 

культа водоплавающих птиц у русских и их соседей (см., например: 

Напольских

 2011: 245-269). С течением времени образ утки с утятами 

занял наиболее сильные позиции в обрядах и обрядовом фольклоре 

весеннего календаря и свадебной поэтике. 

В связи с темой рязанского календаря мне уже приходилось давать 

характеристику весеннему хороводному шествию «Гоньба утушки». 

Были подробно освещены вопросы культа утки у русских и их соседей – 

народов Поволжья. Особое внимание было уделено этнографическим 

свидетельствам о гусиных 

пушкáх

 и селезнёвых 

завитках

. Этот вид 

височных украшений и одновременно средств оберега был в числе 

любимых  девушками  и  молодыми  женщинами  громадного  ареала 

от  Черноземья  до  севернорусских  территорий.  Новые  разыскания 

о  значении  таких  украшений  позволили  расширить  понимание  их 

символических смыслов, как и значение образа утки в календарных 

весенних игрищах. Начнём с того, что 

пушк

ѝ изготавливались из вы-

сушенных утиных, гусиных и заячьих шкурок. Девушки носили пушки 

по  праздникам,  вплоть  до  рождения  первого  ребёнка.  Возрастная 

стратификация в сроках пользования пушками – от семи лет и до 

первых родов – говорит, прежде всего, о сакральной роли пушков как 

проводников силы плодовитости, предположительно, «исходившей» 

от пушков как природных заместителей конкретной водоплавающей 

птицы или зайца. На девочек надевали пушки в семь лет, потому что 

к 15-16-ти годам, началу поры девичества, они должны «распушить-

ся», как вербные почки, и быть готовыми к возможному сватовству и 

замужеству. Знание о жизнедарующей силе пушков, вероятно, отно-