ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 18.10.2020
Просмотров: 3235
Скачиваний: 8
245
Заговенье на Петров пост
песни советских композиторов, полностью сменившие традиционный
репертуар прежних участниц хороводной игры проводы Костромы.
Л.В. Кулаковский, с 1940 года горячо переживавший «фольклорную»
судьбу села, в своей книге «Искусство села Дорожёво» писал: «Так на
наших глазах почти полностью растаял, исчез мощный фольклорный
заповедник, ещё в 1940 году представлявший удивительный, сохра-
нившийся с древних времён центр бытования совершенно исключи-
тельных по своему культурному значению фольклорных ценностей»
(
Кулаковский
1965: 10).
Черты этнокультурной трансформации фольклорного наследия –
закономерное явление. В Дорожёво обрядовое игрище «Кострома»
трансформировалось в мажорно-оптимистическом русле. Развивав-
шееся в комедийно-смеховом направлении действо «Костромы»
привело даже к изменению жанра повторяемого припева «Кострома,
Кострома…» Из тягучего ритуального возгласа этот припев превратил-
ся в почти плясовую, «скакульную» песню с дружными ритмичными
хлопками и присвистываниями хоровода. Сменилась и завершающая
действо песня. На смену «алилёшной» пришла более простая с из-
вестным припевом «Барыня ты моя, сударыня ты моя!» и соответ-
ствующей припеву пляской.
В 1930-е годы дорожёвская «Кострома» обогатилась введением в
сюжет новых персонажей: вместо
знахаря
появился
фершал
, а весё-
лые сценки пиршества Костромы пополнились новоявленными
мужем
и
невесткой
. Стало приметой времени и то, что если в 1930-е годы
мужские роли
знахаря
/
фершала
и
попа
, по традиции, разыгрывались
только женщинами, то уже на фотоснимках 1940-го года в Москве
мы видим исполнителей-мужчин. Нарушение ритуального статуса
хороводного игрища как женско-девичьего, посвящённого «житию»
льняных и конопляных волокон, стало возможным, в первую очередь,
из-за свёртывания посевов льна и конопли в колхозном севообороте
Дорожёво. Но пока были живы хранители традиций, сохранялось
сакральное восприятие игрища.
Последние этномузыковедческие наблюдения Л.В. Кулаковского
в с. Дорожёво относятся к 1950-ым – началу 1960-х годов. Это были
годы, когда традиционная культура, хотя и теряла многое, но ещё сбе-
регалась старшими поколениями. Ситуация изменилась в 1960–1970-е
годы. В это десятилетие необратимым явлением для русских стали
процессы депопуляции. Пространство этнически значимых явлений
традиционной культуры резко сузилось. Особенно остро названные
явления протекали в регионах, оказавшихся в эпицентре Великой
246
Л.А. Тульцева
Отечественной войны. Поэтому, когда в 1965 году Л.В. Кулаковский с
горечью писал о том, что на глазах современников «почти полностью
растаял, исчез мощный фольклорный заповедник», то эта горечь будет
справедлива ко многим русским территориям.
Иная судьба у действа
проводы Стромы
(сокращённое имя от
Кострома) в селе Шутилово Нижегородской обл. Этнографические
материалы позволяют лишь в общих чертах наметить этнокультурные
трансформации этой ритуальной реалии. Чрезвычайно важная под-
робность, обогатившая знания о традиционной структуре ритуала,
что в 1920–1930-е годы действо
проводов / похорон Стромы
разы-
грывалось в течение шести дней. Причина сокращения ритуального
времени действа очевидна: партийная власть, как и повсюду в России,
не признавала народные праздники. Время разыгрывания
проводов
Стромы
ограничилось двумя выходными днями, хотя подготовка к
проводам могла начаться в четверг вечером. Но и этого было доста-
точно для сбережения древней традиции. Значимым фактором в со-
хранности традиционного действа оставалось массовое в нём участие
старожилов. В этом плане село Шутилово долгое время оставалось
идеальной народно-сцениченской площадкой. Благодаря историче-
ски сложившемуся делению села по «куткам»,
проводы / похороны
Стромы
устраивались в каждом кутке отдельно. В 1990 г. работники
культуры села рассказывали мне, что в те годы в Доме культуры стал
устраиваться конкурс на лучшую Строму, поэтому, если раньше «“хо-
ронили” каждый куток отдельно, то теперь все со своими Стромами
собираются у клуба, в центре села и сообща идут “хоронить”» (АИЭА
1990: № 8848: л. З7).
Действо начиналось, как обычно, с изготовления куклы Стромы.
Это – антропоморфное чучело в рост человека из соломы, с чертами
лица, нарисованными на белой ткани. Иногда использовались ново-
годние маски «старух», поскольку Строма в Шутилово это – бабушка
Строма. В 1990-м году от директора Дома культуры села Шутилово
была записана важная информация, что куклу Стромы набивали
кострикой. «Наряженная старухами», она сидела на завалинке до
праздника (т.е. до заговенья). К утру, в воскресенье, когда коров
выгоняют, считалось, что Строму уже надо хоронить. Действо «хо-
ронения» значило «растрепать на ржаном поле». В 1990-м году
ещё были живы «плакальщицы очень интересные», импровизации
которых в традиционном духе скрепляли все возникавшие обря-
довые мизансцены в единое действо. Дополнительно к Строме на
другом кутке наряжали Маню и Ваню, разыгрывая особый сценарий,
247
Заговенье на Петров пост
и их тоже «поплачут-поплачут» и «трепают» на ржаном поле. Годы
«перестройки» не способствовали сохранению праздника. Он уга-
сал. Головешки былого ликования раздувались только благодаря
инициативной группе женщин старшего возраста, которые смолоду
были хороводницами и до старости оставались душой праздника. Они
по-прежнему собирались вместе сначала для действа изготовления
куклы Стромы, затем, чтобы импровизировать на новый лад старый
сценарий хоронения. Новые импровизации – это народные мизансцены
на злобу жестокой действительности «лихих 90-х» и реалий соци-
ально-нравственного неблагополучия 2000-х. В итоге традиционная
бабушка Строма трансформировалась в девку Строму! К такому образу
стали «лепиться» и соответствующие персонажи. Новые сюжеты и
новый образ Стромы последними представителями живой традиции
объясняются в соответствии с магией подобия: провожаемая Строма
якобы должна забрать с собой болезни, блуд, пьянство, социальное
неблагополучие. Под стать современной трансформации сакрального
образа, к сожалению, появились и некоторые его интерпретации, к
науке не имеющие отношения.
Закодированный в образе Костромы / Стромы сакральный уни-
версум «жития» льняного и конопляного растения от ростка до пре-
образования в драгоценный холст как символ нового Света и новой
Жизни стал сворачиваться уже в первой половине ХХ века. Вместе с
почти полным изъятием из жизни аграриев культуры льна и конопли
в 1960– 1970-е годы исчерпало себя и действо проводов Костромы.
Но знание об этом образе аграрного календаря должно остаться.
русальская (всесвятская) неделя и русальское заговенье
Сельское население громадного региона, охватывающего Калуж-
скую, Тульскую, Липецкую, Орловскую, Воронежскую, Белгородскую,
Тамбовскую, Рязанскую, Пензенскую, Саратовскую, частично Ни-
жегородскую области, отмечало заговенье на Петров пост в форме
Русальского заговенья. Локально Петров пост мог даже именоваться
русальским постом (с. Курбатое Нижнедевицкого р-на Воронежской
обл. ВГАИ АКЭ 2001: № 887 / 39).
Отличительной особенностью празднования заговенья как Русаль-
ского было то, что его основные ритуальные персонажи –
Русалка
и
Русалка-конь
– действовали в качестве ряженых только в момент
собственно ритуального времени праздника. Вне этого времени образ
Русалки как архетип аграрно-календарной картины мира и мифоло-
гического сознания, который, казалось бы, мог функционировать в
248
Л.А. Тульцева
качестве самостоятельного персонажа также широко, как широко от-
мечалось заговенье в качестве Русальского, вне праздника он бытовал
узколокально как результат поздних трансформаций (подробнее см.:
Сысоева
2002: 43;
Тульцева
2001: 190, 202-203).
В зависимости от местных традиций Русальская неделя начинается
или с понедельника после Троицы, или со вторника после Духова дня.
Обратим внимание на название всего обрядово-праздничного дей-
ства:
Русалка
,
Русальская неделя
– русские;
Росальница
– белорусы;
русалье
– сербы и черногорцы;
русальские святки
– словенцы;
росалия
– греки, русале,
русалии
– румыны и молдаване;
русальда
– чехи и
словаки и т.д. В этих названиях очевиден единый индоевропейский
корень со значением «светлый», «ясный», «русый», который в первую
очередь характеризует пик солнечного года – время солнцестояния.
Хрононимы праздника отражают его значение: проводы весны – яс-
ного, светлого времени года и встреча красного лета. Перспективно
мнение О.А. Черепановой, которая в структуре мифологических об-
разов Русского Севера выделяет
русалку
(а также
полудниц
,
ржиц
),
которая, по мнению исследовательницы,
«на уровне глубинной
семантики» связана с солярными божествами
(
Черепанова
1983: 51;
выделено мной –
Л.Т.
).
Разнообразные сведения по обрядово-ритуальному комплексу
Русальской недели даёт этнография громадного региона Поочья и
черноземных областей.
одежда русальской недели.
Сакральная значимость периода
от Духова дня до заговенья отразилась на обрядовом комплексе
одежды этих дней. Для первого дня Русальской недели не только
девушкам и молодушкам, но и всем возрастным категориям населе-
ния, полагалось иметь особый наряд. Это маркирование праздника
только ему присущей одеждой сохранялось в русских деревнях ещё
в 1960-е годы. Специальный русальский комплекс долгое время
сохранялся в д. Ивановке Кадомского р-на. Он состоял только из
самотканых предметов. На Русалку (название заговенья) надева-
ли: русальскую рубаху с длинным рукавом; верх рубахи украшен
бранным, тканым узором или же рубаха была красная по пояс, а
низ – белая самотканая холстина, ничем не украшенная. Кроме того
надевался белый полотняный сарафан (сарахан). Мои рассказчицы
подчёркивали: «Провожать русалку ходили на озимое поле. Наряжа-
лись в сараханы. Именно не в поньки наряжались, а в сараханы». К
этому комплекту полагался белый
бральник
, т.е. «узор брали, весь
в узорах, в вышивке, без рукавов, короче сарафана, выше колен». В
249
Заговенье на Петров пост
момент записи этой информации (2002 г.) бральники уже ни у кого
не сохранились. На озимое поле «идут и играют в русалку: “Русалка,
русалка!”» (ПМА 2002).
Уникальной является исследованная П.И. Кутенковым женская
русальская традиция с. Чернавы Милославского р-на Рязанской
обл. Правила этого села строго регламентировали порядок ношения
праздничной одежды по дням Русальской недели. Это особенно
касается
галянки
– нагрудно-плечевой одежды женщин всех воз-
растов. Она имеет вид передника архаического кроя с отдельно
прилаживавшимися рукавами. Галянка до сего дня является частью
годового праздничного наряда девушек-невест и женщин-рожаниц.
Строго в соответствии с днём Русальской недели и конкретным воз-
растом женщины полагалась особая галянка. П.И. Кутенков пишет:
«В русальском порядке ношения галянки вырисовывается общая
картина русальской недели и проявляется знаковый образ галянки
как бабьей и девичьей одежды. Смена знаков отчётливо прорисовы-
вается на подоле и рукавах. Она идёт от белого цвета к красному и
многоцветному (на пристёгнутых рукавах –
Л.Т.
), показывая к концу
“Русалок” жизнь во всей её полноте» (
Кутенков
2011: 150; см. также:
Денисова
1998: 139-151;
Соколова
1998: 120).
В XX веке в одежде и в ряженье Русальской недели любимыми
остаются два цвета – белый и красный. Для традиционной культуры
всего исследуемого региона типично сочетание белого цвета с крас-
ным в одежде и ряженье. Не случайно в известной русальской песне
говорится о том, как девицы дарили «русалке» рубаху – «вышиту
шелками, ткану кумачами».
В связи с бело-красным цветом Русальской недели обратим вни-
мание на мифологизированный образ Русалки, в характеристиках
которой присутствует красный цвет: Русалка одета в красный сарафан
(бассейн реки Пинеги), в красное платье (бассейн реки Печоры), в
красную рубаху (костромской вариант) и др. (
Черепанова
1983: 35). В
одном из ранних описаний Русальского заговенья соломенное чучело
наряжено в «кумачный сарафан» с кокошником на голове, украшено
цветами и ожерельем на шее (Саратовская губ.). В описании обряда
вождения Русалки в с. Большая Верейка Воронежской обл. также
фигурируют ритуальные предметы с бело-красным спектром цветов
(
Гринкова
1947: 178).
Смена холщовых тканей на фабричные хотя и повлияла на облик
праздничной одежды, однако для проводов Русалки верхняя часть
одежды по-прежнему маркировалась красным / алым цветом. Так, в