Файл: Левиафан выпуск 4.pdf

171

которые,  согласно  теории,  выведут  из  строя  радары  дальнего 

обнаружения  и  системы  точного  наведения,  установленные 

в  глуби  страны.  Первоначальная  «кампания  по  ослеплению» 

должна быть поддержана более широкой воздушной и морской 

атакой.

В  среде  китайских  военных  эта  концепция  вызвала  бурю 

негодования,  в  США  ее  раскритиковали  из-за  дороговизны,  а 

в странах Азии пришли к мнению, что подобный конфликт мо-

жет перерасти в ядерную войну. Тем не менее, несмотря на за-

верения Вашингтона о дружбе с Китаем на высоких встречах, 

в  этом  году  в  США  были  проведены  симуляционные  игры,  а 

с партнерами из Южной Кореи, Японии и Филиппин военные 

маневры на их территории, явно направленные против Китая.

Впрочем, в США есть сторонники и более умеренных мер, 

выраженных  термином  «офшорное  сдерживание»  (синони-

мы  —  контроль  и  балансирование).  Доктор  Гэммс  из  Центра 

стратегических исследований Национального Оборонного Уни-

верситета США ссылается на последнюю инструкцию Пента-

гона, где в отношении Китая указано, что США и Китай «име-

ют чрезвычайный интерес к миру и стабильности в Восточной 

Азии и заинтересованы в создании совместных двусторонних 

отношений».

Гэммс  называет  концепт  «Сражение  воздух-море»  антите-

зисом стратегии и предлагает следующий вариант: «Согласно 

предложению, «оффшорный контроль» позволяет снизить эска-

лацию и давление на лиц, принимающих решение, в то же время 

уменьшая зависимость от космического и киберпространства и 

сохраняя определенную прозрачность в условиях мира, кризи-

са и войны. Эта модель предназначена для замедления кризиса, 

чтобы решения принимались не в течении секунд, а за недели.

Кроме того, «оффшорный контроль» предназначен для луч-

шего согласования стратегических требований с имеющимися в 

наличии ресурсами, а также местом США и союзных войск, ис-

ходя из благоприятных тактических позиций, если дело дойдет 

Савин Л. В.

 Новая волна американской геополитики

172

до драки. И, наконец, эта модель предусматривает разрешение 

конфликтов,  которые  не  требуют  безотлагательной  «решаю-

щей» победы».

Завершая обзор новой американской политологической тер-

минологии, связанной с нашим соседом, необходимо отметить 

еще один свежий неологизм — учрежденная или влиятельная 

сила (Established Power). Он прозвучал на совместной конфе-

ренции с министром иностранных дел Китая Яном Цзечи 5 сен-

тября 2012 года из уст госсекретаря США Хиллари Клинтон, 

которая задалась вопросом, что же произойдет, когда растущая 

сила (Rising Power), т. е. Китай, встретится с США. В связи с 

появлением дискуссий о грядущем упадке Соединенных Шта-

тов, возможно, что эта «учрежденная сила» как раз и заинте-

ресована  в  Китае  в  качестве  донора  для  подпитывания  своих 

жизненных  сил.  Realpolitik  однозначно  указывает  на  то,  что 

происходит с одной силой, когда появляется другая.

Тем более, что Китай прекрасно осознает значение морского 

могущества и стратегических коммуникаций. В качестве при-

мера  можно  привести  цитату  профессора  Центра  стратегиче-

ских  исследований  Пекинского  университета  аэронавтики  и 

астронавтики Чжана Ван Му из статьи «Sea Power и стратеги-

ческие перспективы Китая», опубликованную еще в 2006 году, 

в которой рассматривались вопросы морской мощи, экономики 

и безопасности Китая. Он отмечал, что «Sea Power определила 

историческую судьбу народов… И Китай не является в этом ис-

ключением». Поэтому противостояние Китая и США в Тихоо-

кеанском регионе — это вопрос времени.

Стратегии в геополитической турбулентности

Савин Л. В.

ПЕРЕЛОМНЫЙ 2012-Й

Профессор  Высшей  военно-морской  школы  США  и  один 

из авторов концепции сетевых войн Джон Аркилла в недавнем 

выпуске издания «Foreign Policy» назвал свою статью до удив-

ления  откровенно:  «Да,  Россия  —  это  наш  главный  геополи-

тический враг»» (Yes, Russia Is Our Top Geopolitical Foe). Хотя 

публикация была, в основном, посвящена оправданию резкого 

высказывания  Мита  Ромни  в  адрес  России  и  общим  положе-

ниям геополитического противоборства сил суши и сил моря, 

уходящим корнями еще в XIX век, стоит задуматься о возмож-

ных геополитических катаклизмах и роли внешних сил в новой 

Большой Игре.

Если страны-соседи на Востоке — Украина и Беларусь — 

являются для нас, в принципе, хорошо понятными игроками, то 

ситуация в странах Центральной Азии более сложная.

В целом можно сказать, что 2012 год стал переломным в про-

цессе переформатирования стратегического ландшафта Азии.

И хотя основные события разворачиваются в юго-восточной 

части континента, перемены неминуемо затронут и Централь-

ную  Азию.  США  продолжают  рассматривать  этот  удаленный 

от береговой линии регион в качестве важного плацдарма для 

контроля как над Тихим океаном, где идет перегруппировка во-

енных сил, так и над зоной Персидского залива, являющегося 

тем самым «горлышком», от которого зависят мировые постав-

ки нефти.

Прежде  всего,  Вашингтон  не  упустит  шанса  «перекрыть 

кислород»  Пекину,  точнее,  поставки  энергоресурсов  из 

174

Стратегии в геополитической турбулентности

Казахстана и Туркменистана, а также возможности манипуляций 

в отношении проекта «Нового Шелкового Пути».

Это значит, что Белый дом будет играть и на китайских/анти-

китайских интересах.

Следует  учесть  и  интересы  других  геополитических  игро-

ков — Индии, Китая, Турции, стран Персидского залива и ЕС, а 

также противоречия между государствами этого региона. Ины-

ми словами, будущее «мягкого подбрюшья Евразии», по опре-

делению  Збигнева  Бжезинского,  рождается  сейчас,  и  для  его 

формирования нужно учитывать ошибки прошлого.

Здесь достаточно вспомнить, как после распада Советского 

Союза бывшая партийная номенклатура начала строить нацио-

нальные государства. Эффект «размораживания» привел тогда к 

вооруженным конфликтам на этнической и религиозной почве. 

(Особенно болезненно этот процесс проходил в Таджикистане.) 

Неопределенность курса России в эпоху Ельцина также не да-

вала особого выбора постсоветским странам, которые обратили 

свой взгляд на Запад и часто именно там находили поддержку.

Одновременно с политической и экономической помощью в 

страны региона приходили и иностранные спецслужбы. Созда-

вались агентурные сети.

Здесь  свили  гнезда  и  радикальные  исламисты.  Развернули 

свою  деятельность  западные  неправительственные  организа-

ции. И все эти структуры, хотя и разными методами, но привели 

к снижению роли государства в странах региона. А ослабление 

центральной власти неизбежно приводит к межэтническим тре-

ниям, которые, к сожалению, до сих пор происходят в регионе, 

особенно в Ферганской долине.

Цветные революции, которые всколыхнули и Центральную 

Азию, в первую очередь, Киргизию, заставили политическую 

элиту стран региона пересмотреть свое отношение к безуслов-

ной поддержке «демократических реформ», более внимательно 

относиться к геополитическим императивам. В Казахстане, на-

пример, были введены ограничения на выезд молодежи за ру-

175

Савин Л. В.

 Переломный 2012-й

беж на учебу. Предпринять такие меры, как говорится, жизнь 

заставила.  После  возвращения  домой  молодые  люди  начина-

ли пропагандировать либеральные ценности, что нередко шло 

вразрез с интересами своей страны.

Вообще, Казахстан — это, пожалуй, единственное государ-

ство Центральной Азии которое изначально следовало геополи-

тическим принципам.

Нурсултан  Назарбаев  практически  сразу  же  после  распада 

СССР предложил новую модель интеграции на постсоветском 

пространстве. Остальные страны, можно сказать, действовали 

реактивно, а Узбекистан во внешней политике вообще следовал 

принципу изоляционизма.

К этому можно добавить, что США, решая в регионе свои 

задачи, в том числе, по формированию агентурных сетей, тра-

диционно старались действовать дипломатическими методами. 

Неформальная сторона внешней политики при этом была ими 

упущена. Образовался разрыв, который сегодня вполне может 

заполнить Россия, используя и межгосударственные институты, 

например бизнес-структуры Шанхайской Организации Сотруд-

ничества. Вполне реально для укрепления экономического со-

трудничества применять и «мягкую силу». Таможенный Союз 

и Евразийский Союз сами по себе могут вызвать позитивную 

цепную  реакцию.  Так,  Киргизия  является  очередным  претен-

дентом на вступление в ТС.

Таджикистан присматривается к таможенному соглашению, 

а  министр  иностранных  дел  Х.  Захири  заявил,  что  их  страна 

присоединится к Таможенному Союзу, если в него вступит Кир-

гизия.

Россия, судя по всему, правильно оценивает роль и значение 

этого  региона  в  реализации  своих  стратегических  задач.  Она 

сделала  очень  важный  шаг,  выступив  в  качестве  посредника 

между  странами  региона  в  решении  таких  чувствительных 

вопросов, как распределение водных ресурсов. 20 сентября с.г. 

в  Бишкеке  были  подписаны  соглашения  по  гидроэнергетике