ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 19.10.2020
Просмотров: 2322
Скачиваний: 2
геостратегия и начинается этносоциология или мировоззренческое кредо - для того, чтобы давать взвешенные и эффективные ответы на проблему субъектно-политической реализации геополитической стихийности в современных условиях.
Александр Дугин в своём капитальном своде «Основы геополитики» пишет: «Главным законом геополитики является утверждение фундаментального дуализма, отраженного в географическом устройстве планеты и в исторической типологии цивилизаций. Этот дуализм выражается в противопоставлении «теллурократии» (сухопутного могущества) и «талассократии» (морского могущества). Характер такого противостояния сводится к противопоставлению торговой цивилизации (Карфаген, Афины) и цивилизации военно-авторитарной (Рим, Спарта). В иных терминах, дуализм между «демократией» и «идеократией». В этой формулировке мы видим характерное для классической геополитики смелое обобщение, в котором выказывает себя стремление к фундаментализации некоторой тенденции, некоторой формы отношений, усматриваемой в - и выводимой из - различных контекстов, как то: военно-стратегический, ци-вилизационный, социально-психологический.
Я отмечу два направления, на которых может развиваться критика данного сверхобобщения. Первое из них касается тех источников, из которых складывается геополитическая картина в изводе Дугина: здесь я обращаю внимание на некоторые нюансы построений классиков геополитики, которые как будто закладывают концептуальные основы для осмысления двух базовых геополитических субъектов и их взаимоотношений. Второе тесно связано с первым и касается трактовки соотношения географической пространственности с одной стороны и реального сознания субъектов макрополитических отношений - с
другой.
Итак, первое: представление о сущности теллурократии и талассократии, претендующее на некую результирующую завершённость и всесторонний охват, находится в довольно неоднозначном отношении к тем концепциям, которые являются его источниками. Вот как вкратце описывает Дугин субъект сухопутного могущества: «Тел-лурократия», «сухопутное могущество» связано с фиксированностью пространства и устойчивостью его качественных ориентаций и
характеристик. На цивилизационном уровне это воплощается в оседлости, в консерватизме, в строгих юридических нормативах, которым подчиняются крупные объединения людей: рода, племена, народы, государства, империи. Твердость Суши культурно воплощается в твердости этики и устойчивости социальных традиций. Сухопутным (особенно оседлым) народам чужды индивидуализм, дух предпринимательства. Им свойственны коллективизм и иерархичность». Проблематичным здесь является, во-первых, соотношение пар морской силы и сухопутного могущества с одной стороны и осёдлости и кочевничества - с другой. Известно, что автор концепции «географической оси истории» Хэлфорд Макиндер, выделяя тип «разбойника суши», говорил именно о чуждых статике кочевниках. При этом их роль в судьбе цивилизации - и это уже касается второго направления критики - по Макиндеру является чисто механической.
Теория Макиндера об определяющем влиянии «разбойников суши» на развитие цивилизации выглядит достаточно убедительной, учитывая то, какие колоссальные культурно-цивилизационные последствия имело европейское «великое переселение народов», спровоцированное натиском всадников с Востока, из недр континента.1
1
1
2 Однако влияние это опознаётся как чисто механическое. Природа этого импульса была не культурной, но стихийной. Выстроить на такой основе сухопутную идентичность не представляется возможным.
Что же кас ается, собственно, культурно-цивилиза-ционных аспектов сухопутной идентичности, взятых уже на основе усмотрений более поздних авторов, то здесь также следовало бы проявить осторожность, дабы воздержаться от поверхностных спекуляций. Так, «гипер-осёдлый» архетип «осаждённой крепости», столь привычно ассоциируемый с идеалом консервативно-реакционного «сухопутного» государства и, кроме того, православно-мессианским концептом «катехона», оказывается структурно аналогичным модели платоновского госу-дарс тва, чьим с имволом и ис током в с ф е ре воображе -ния являе тс я как раз корабль п осреди бушующих вод.
Далее, весьма сомнительными представляются соображения о том, что такая характерная черта либерального общества как индивидуализм могла развиваться на базе отношений, которые складываются коллективе корабельной команды. В ситуации, когда группа людей нуждается в чёткой согласованности действий и однозначности коммуникации в режиме противостояния враждебной стихии, развитие индивидуалистического паттерна с трудом представляется возможным
-
разве что речь шла бы о ситуации свершившегося кораблекрушения...
Возвращаясь к Макиндеру, уместно также отметить, что его тезис о «геграфической оси истории» в основе своей имеет довольно прозаическую экспликацию. Макиндер говорит о непрерывном пространстве транзита в перспективе развития железнодорожных сетей как о стратегическом преимуществе государства, занимающего срединное положение. В этом соображении о выгоде срединного положения коренится и его формула: «кто контролирует Евразию, тот контролирует весь мир». Здесь он не принимает в расчёт те преимущества, которые даёт державе развитие мореплавания. Уже установка Мэхана является полностью противоречащей установке Макиндера.
Если по Макиндеру главным приоритетом является срединное положение государства, то по Мэхану - его морская мощь. Аргументация Макиндера обнаруживает свою привязку к историческому моменту. Таким образом, он упускает, а упуская сам, обнаруживает для нас значение фактора научно-технического развития в истории отношений общества и пространства.
Теперь обратимся к определению Морской силы - так, как оно сформулировано автором «Основ геополитики»: «Талассокра-тия», «морское могущество» представляет собой тип цивилизации, основанной на противоположных установках. Этот тип динамичен, подвижен, склонен к техническому развитию. Его приоритеты
-
кочевничество (особенно мореплавание), торговля, дух индивидуального предпринимательства. Индивидуум как наиболее подвижная часть коллектива возводится в высшую ценность, при этом этические и юридические нормы размываются, становятся относительными и подвижными. Такой тип цивилизации быстро развивается, активно эволюционирует, легко меняет внешние культурные признаки, сохраняя неизменной лишь внутреннюю идентичность общей установки». 1
Опять же, спору нет, что нечто, соответствующее этому описа-нию, имеет место. Однако вопрос квалификации этого явления - другое дело. Сам Карл Шмитт, во многом «одушевивший» силы Суши и Моря, придав им животный статус и назвав их Бегемотом и Левиафаном, предостерегает нас от попытки внеисторической фундаментализации сухопутно-морского дуализма и рассмотрения его в синхронистском разрезе. Шмитт настаивает: тот факт, что планета поделена между силами суши и моря, которые в действительности ведут между собой борьбу, означает лишь то, что так исторически сложилось. И Великобритания на определённое время стала воплощением талассократии не потому, что была предопределена к этому своим географическим положением (иначе - почему ничего подобного не произошло, например, с Японией), а потому, что оказалась к этому готова в I силу сочетания исторических обстоятельств и волевого фактора, ■Т^Н которому Шмитт, как известно, отводит решающую роль.
Далее,
целый ряд существенных признаков,
определяющих по
Лг^Н
Шмитту
«номос землиц»,
делают
более чем проблематичным его ассо-
циацию
с традиционным обществом и «Востоком»
дугинского резуль-
■Т^Н
тирующего
ассоциативного ряда Суши. Так, военный
аспект
«сухопутного
законам»
предполагает,
во-первых, строгую определён-
ней
ность
и принципиальную роль государственных
границ, во-вторых, на-
личие
регулярной армии и определённых правил
военной игры,
■Т^В
призванных
обеспечить невовлечение гражданского
населения в воен-
ные
действия. Тот очевидный факт, что ничто
из перечисленного не
^^^1
было
свойственно системе отношений в мире
традиционных обществ,
Е^Н
делает
невозможным утверждение о том, что
«номос земли» был при-
Е^В
сущ
всем политическим образованиям
древности.
[ЕЯ Таким
образом, получается, что комплиментарным
и шмиттов-
скому видению геополитической реальности, и, кстати, евразийской I концепции месторазвития (Савицкий), является геополитический пос-сибилизм, развивавшийся в своё время во Франции (Видаль де ля Блаш) и в некотором смысле являющийся предтечей современных экстравагантных теорий.
«Критика чрезмерного возвеличивания пространственного фактора у Ратцеля привела Видаля да ля Блаша к выработке особой геополитической концепции поссиби-лизма» - даёт на этот счёт краткую справку Дугин. « С о -гласно этой концепции, политическая история
имеет два аспекта: пространственный (географический) и временной(исторический). Географический фактор отражен в окружающей среде, исторический в самом человеке. Видаль де ля Блаш считал, что ошибка немецких «политических географов» в том, что они считают рельеф детерминирующим фактором политической истории государств. Тем самым, по мнению де ля Блаша, принижается фактор человеческой свободы и историчности. Сам же он предлагает рассматривать географическое пространственное положение как «потенциальность», «возможность», которая может актуализоваться и стать действительным политическим фактором, а может и не актуализоваться. Это во многом зависит от субъективного фактора от человека, данное пространство населяющего».
Принимая во внимание справедливость сказанного, следует отметить, что при всей эвристической ценности геополитических моделей, построение идентичности от геополитики оказывается делом если и не бесполезным, то скорее опасным, чем обязательным - в силу того, что чревато оно с одной стороны парализующим политическое воображение географическим детерминизмом, с другой - основанными на неадекватных трактовках и историософских предрассудках спекуляциями.
Давая же непредвзятый срез комплекса классической геополитики с учётом всех нюансов дискуссии на тему географической детерминации, мы найдём в её центре именно окказионалиста - Шмитта, который показывает себя как некое «всё», из которого могут черпать и от которого могут отталкиваться как «дуалисты», так и «постгеополитики».
Библиография
-
Дугин А.Г. Основы Геополитики. М.: Арктогея, 2000
-
Роль «разбойников моря» при этом с очевидностью достаётся норманнам. Однако - обратите внимание - их «морская» принадлежность не улавливается ни в чисто географических терминах деления планетарного пространства на хартланд и внутренний и внешний полумесяцы, ни в социо-культурных: норманны позднее всех европейских народов оставили традиции предков, у германцев же научились осёдлости, освоив феодальный способ производства.