ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 19.10.2020
Просмотров: 1663
Скачиваний: 2
Потенциальный конструкт
Один из ключевых элементов, о которых, в конечном счете, сообщает эта дискуссия — формирование и группировка модели вооруженных сил, которая пройдет в этом году благодаря Четырехлетнему Обзору Оборонной Стратегии. Необходим пересмотр плана формирования вооруженных сил, нужно сделать особый акцент на нетрадиционных или смешанных комбинациях нерегулярной войны, терроризме и социально опасных элементах. Следует различать мобильные и стационарные военные части, а также учитывать уровень усилий и то, где ведется операция: на своей территории или за рубежом. Как подчеркнул Майкл Виккерс, модель формирования войск должна объяснять применение силы, ее форму, масштаб и продолжительность в крупных боевых операциях. Однако мы не должны механически прийти к заключению, что это аналог модели «холодной войны». Несомненно, нация должна сохранить способность участвовать более чем в одном крупном конфликте, но концепция группировки и формирования войск должна включать в себя больше, чем просто участие в обычных конфликтах и должна позиционировать себя как победителя, использующего более сложные подходы, такие как китайская концепция «жезла наемного убийцы».
Объединенные силы, готовые провести два крупных региональных конфликта гибридного характера, выдвигаются как наилучшая принимаемая расстановка сил. Совокупность «обычных» боевых возможностей двух непохожих друг на друга сценариев создаст необходимую для аварийных условий силу, на случай, если когда-нибудь возникнет хотя бы один из сценариев. Скорее всего, совместные операции по поддержанию стабильности потенциала в двух смешанных сценариях обеспечат необходимые средства для некоторого устойчивого несостоявшегося государственного сценария, который не требовал разбивать современные вооруженные формирования. ВВС — лучший образец этих моделей, и роль вооруженных сил, занятых в специальных операциях, и степень их интеграции в рамках совместной группы предстоит определить Четырехлетнему Обзору Оборонной Стратегии. По своей сути сложный характер гибридных угроз предполагает, что необходимый совместный комбинированный подход вооруженных сил будет преобладать.
Текущее бифуркации спектра конфликтов между нерегулярными и обычными — это ложный выбор, который скрывает от нас ряд важных вопросов. Мы должны оценить наши представления о частоте, последствиях и рисках гораздо более внимательно и аналитически. Не просто выбрать один из видов подготовки к любой долгосрочной операции по поддержанию стабильности или высокоинтенсивному конфликту, быть в состоянии делать и то, и другое, и делать это одновременно с противниками гораздо более безжалостными, чем на сегодняшний день.
Хотя мы по-прежнему подстраиваем различные модели войны в удобные нам категории, будущие противники не будут смотреть через нашу аналитическую призму. Весь спектр конфликтов можно детализировать еще больше, существует больше возможностей для возникновения смешанных типов войны. Будущие противники будут использовать любые методы, тактику или технологии, которые, на их взгляд, будут препятствовать нашим планам. Нам необходимо улучшить положение наших войск, снизить риски, с которыми мы сталкиваемся, и перечислять дефицитные ресурсы для борьбы с угрозами, которые представляют наибольший операционный риск. Гибридные угрозы глубоко асимметричны и представляют огромный риск для вооруженных сил США, а также для реализации стратегических целей Америки.
Мы должны сохранить способность вести успешные кампании как против больших государств и их вооруженных сил, так и против широко рассредоточенных террористов — а также против всего, что может быть между ними. Наши силовые позиции должны быть быстрыми, мы должны склоняться к гибким, многоцелевым силам, которые будут приспособлены к уникальным условиям каждого конфликта. Некоторый уровень специализации может быть необходим, но для дальнейшей перспективы силы должны быть подготовлены не только для одного или другого спектра конфликта, а для сложных гибридных угроз в городской местности и сложной операционной среде. Это позволит минимизировать риски и максимизировать подготовку потребностей в рамках ограниченных ресурсов. Это положение предлагает различного рода баланс между конкурирующими потребностями и ограниченными ресурсами.
Сунь Цзы и Клаузевиц: кто более релевантен современной войне?
Джордж Бергер
Сунь Цзы и Клаузевиц признаны наиболее влиятельными авторами в вопросах военно-стратегической проблематики. Несмотря на то, что Клаузевиц писал около двухсот (Говард, 2008, с. 8), а Сунь Цзы — более двух тысяч лет назад (Кейн, 2007, с. 30), их идеи остаются релевантными. В данном эссе будет рассмотрено, в какой степени идеи Сунь Цзы и Клаузевица могут быть использованы для понимания современной войны.
Первая часть данного исследования включает в себя подлинно системный подход Клаузевица к предмету войны, а также показывает, насколько полезным остаётся этот подход для формулировки определения войны, способного концептуализировать всё многообразие проявлений современной войны. Чтобы успешно выполнить эту задачу, используемое Клаузевицем определение войны как хамелеона, его диковинная теоретическая троица и соответствующий концепт войны как расширенной дуэли будут истолкованы и применены по отношению к различным феноменам, проявляющимся в современной войне. Кроме того, тактические размышления Клаузевица о нападении и обороне помогут объяснить, почему могущественные государства не всегда способны выигрывать «малые войны».
Во второй части исследования будет использовано и оценено по степени релевантности современной войне определение Сунь Цзы. Главное замечание будет касаться источников различий во взглядах Сунь Цзы и Клаузевица из более широкой степени анализа Сунь Цзы, что делает его аналитическую работу более соответствующей стратегической динамике современной войны. Отметим отдельно, что используемый Сунь Цзы акцент на важности военного информирования, который прослеживается на протяжении всего трактата «Искусство войны», может быть полезен в понимании причины неспособности могущественных государств всегда выигрывать в малых войнах, но оказывается недостаточно подходящим для концептуализации многообразия форм современной войны.
Война суть больше, чем хамелеон
На протяжении последних лет идеи Клаузевица часто отклонялись как устаревшие, поскольку его акцент на государственных субъектах как на главных участниках войн не соответствует текущим событиям. Именно на это направлена критика Мэри Кэлдор, которая утверждает, что по той причине, что субгосудар-
ственные субъекты (главнокомандующие, наркоторговцы, террористы) сегодня оказывают наибольшее влияние в том, что Кэлдор называет «новыми войнами», заявленное Клаузевицем определение войны как инструмента в руках государства для достижения политических целей не соответствует изменчивой природе войны (Кэлдор, 2003, с. 15). Другим видным критиком является Мартин ван Кревельд, который заявляет, что доминанта малоинтенсивных конфликтов сделала идею Клаузевица иррелевантной (Кревельд, 2004, с. 88). Однако, данные критические обзоры часто избирали упрощенческое определение клаузевицевской войны (Daase in Strachan, 2007, с. 182). Определяя войну как нечто большее, чем хамелеон (Клаузевиц, 2007, с. 30), Клаузевиц признаёт, что облик войны всегда меняется в зависимости от окружающих её обстоятельств. «Согласно Клаузевицу, эссенциалистское определение войны недопустимо. Война должна быть определена в свете политических, экономических и культурных условий» (Мюнклер, 2007, с. 4). В зависимости от вовлечённых субъектов и преследуемых целей, будет меняться тип применяемого насилия (Рулофф, 2007, с. 10-11). Однако, как упомянуто выше, Клаузевиц определяет войну как нечто большее, чем хамелеон, легко изменяющий свой облик вместе с изменением окружающей его среды. Это показывает, что Клаузевиц поддерживал довод о том, что даже общеприменяемые характеристики внутренних тенденций войны (которые он описывал как странную троицу) могут пропорционально варьироваться. Это становится в высшей степени ясным, когда мы видим определение войны Клаузевица:
«Война суть не только истинный хамелеон, — поскольку она слегка меняется в каждом конкретном случае, — в своём общем внешнем проявлении она также, по причине присущих ей неотъемлемых свойств, суть странная троица» (Клаузевиц, 2007, с. 30).
Троица Клаузевица
Составными частями троицы Клаузевица являются: «Первобытные насилие, ненависть и вражда, рассматриваемые как слепые силы природы; игра случая и возможности, внутри которой свободен скитаться созидательных дух; и некоторый элемент субординации как орудие политики, делающий её зависимой от чистого разума» (Клаузевиц, 2007, с. 30).
Клаузевиц продолжает: «Первый из трёх данных аспектов в наибольшей степени касается населения, второй — полководца и его армии, третий — государства» (Клаузевиц, 2007, с. 30). Сущность клаузевицевской троицы проистекает из перманентной изменчивости взаимосвязи этих трёх элементов (Bassford in Strachan, 2007, с. 81). Вот почему Клаузевиц именует это странной троицей. Он пишет: «Задача состоит... в сохранении плавучести нашей теории среди этих трёх направлений» (Bassford in Strachan, 2007, с. 81). Слово «плавучесть» ясным
образом закрепляет за собой динамизм. В остальном три элемента динамически соотносятся с населением, военной силой и государственной властью (следовательно — не только с населением, с чем-то большим, чем население).
Клаузевиц рассматривает первый элемент его троицы, насилие, не только как физическое насилие, но как некую эмоцию, мотивирующую вступление в войну (Bassford in Strachan, с. 82). После того, как принимается решение вступить в войну, второй элемент, игра случая и возможности, конструирует аналитическую основу тактического поведения в войне. Игра случая порождается реалиями физического мира (горами, дорогами, транспортными средствами, вооружением, демографическими и экономическими характеристиками, технологиями и т. д.), а также личностями, потенциальными возможностями, надеждами, мечтами, планами и волей вовлечённых в конфликт субъектов, в котором их замыслы и действия будут развиваться синхронизировано (Bassford in Strachan, 2007, с. 89). Таким образом, второй элемент подразумевается отображающим точность и комплексность эмпирической реальности войны. Третий элемент представляет войну как стратегический инструмент и вследствие этого как продолжение политической деятельности. Этот третий элемент клаузевицевской троицы, в частности, часто критикуется как нерелевантный, поскольку он не может быть приложен к войнам с экономическими целями (Strachan, 2007, с. 9). Однако это всего лишь зависит от того, как мы определяем политику. Если кто-то использует узкое определение политики как искусства управлять государством, очевидным образом идея Клаузевица становится непригодной для концептуализации войн, в которые вовлечены негосударственные субъекты. Однако в этом кроется заблуждение. Вернее было бы определить политику как «крайне изменчивый процесс, в котором власть распространяется на любое социальное объединение» (Bassford in Strachan, 2007, с. 84), таким образом, включая как государственные, так и негосударственные субъекты. Это может не соответствовать клаузевицевскому обзору политического опыта, но способно объяснить условия в случае, где политика буквально приравнивается к искусству управлять государством.
С помощью этой текучей троицы, Клаузевиц конструирует концепцию войны, отражающую такие её неотъемлемые черты, как непредсказуемость и многокомпонентность, и которая также может быть использована для анализа современной войны. Подводя итог изложенному, отметим, что природа войны, несмотря на изменения, происходящие с субъектами и их целями, может быть в достаточной мере концептуализирована подходом Клаузевица.
Война как расширенная дуэль
Однако для конструирования комплексности войны может быть использована не только идея троицы. Клаузевиц представляет схему, которая поможет нам