Файл: Галяшина Е.И. Основы судебного речеведения.doc

ПОНЯТИЕ РЕЧЕВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ В АСПЕКТЕ...

коммуникации и публицистический стиль. Научный и офици­ально-деловой стили более консервативны и дальше отстоят от разговорной речи и ненормативных разновидностей языка.

Устный диалог — это двустороннее движение сообщений, акустически адекватно поданных и интерпретируемых. При этом обязательны обратная связь при информировании и восприя­тии информации, наличие сигналов контакта, сигналы переда­чи инициативы (смена социальных ролей), сигналы «перехвата» инициативы, при прерывании собеседника; средства «обрамле­ния» диалога: намеки на особый вид понимания реплик, на не­обходимость интерпретировать сказанное не буквально (маркеры иронии говорящего, о том, что передаются чужие олова, о несе­рьезности речи), а также сигналы слушающего, понявшего, какой вид реагирования от него требуется; правила, предполага­ющие релевантность высказываний; правила неучастников диа­лога, такие, как требования к поведению подслушивающих или внешних наблюдателей.

На современном этапе выделяются два направления в изуче­нии речевой деятельности и личности: одно из них раскрывает объективные взаимосвязи речи с индивидуальными особеннос­тями личности, второе исследует возможности других людей извлекать из речи информацию о ее дикторе или авторе. Ком­плексное исследование речи как источника информации о че­ловеке привело к необходимости найти взаимосвязь речевой деятельности и специфических механизмов речепорождения и речевосприятия в связи с индивидуальными типологическими особенностями личности коммуникантов и эксперта как субъ­екта, не принимающего непосредственное участие в акте ком­муникации, но осуществляющего исследование его результатов в качестве стороннего наблюдателя. Совокупность таких пере­менных, как индивидуальность голоса, индивидуальный стиль речи и уровень культуры речи играет системообразующую роль в интеграции индивидуальности речи и не только диагностирует их характеристики, но и влияет на формирование произвольно­го контроля, как над эмоциями, так и над физиогномическими предъявлениями индивидуальности¹. Таким образом, познание личности по речи экспертом включает социолингвистическую идентификацию и социолингвистическую интерпретацию.

¹ Манеров В.Х. Экспериментально-теоретические основы социальной идентификации и интерпретации говорящего: Автореф. диссертации доктора психол.наук. — 1993.

Индивидуальный стиль художественной речи — это синтез глубоко личностного и присущего эпохе, духу времени¹. Он свя­зан с колоритностью личности и проявляется не только в художе­ственном творчестве, но и в повседневном речевом общении. Ре­чевое поведение ситуативно обусловлено и выбирается самим говорящим в зависимости от преследуемых коммуникативных целей, является одним из показателей коммуникативной ком­петентности.

В современной лингвистической парадигме активно исполь­зуется понятие языковой личности, под которым понимается многокомпонентный набор языковых способностей к созда­нию речевых произведений, различающихся: 1) степенью структурно-языковой сложности; 2) глубиной и точностью от­ражения действительности; 3) определенной степенью целевой направленности.

Концепция языковой личности представляет собой синтез психологического и языковедческого знания. Теория языковой личности служит, в основном, построению обобщенного обра­за носителя языка как объекта словесного воздействия.

По мнению Ю. Н. Караулова, практически языковая лич­ность — это такой объект, который может быть исследован только на моделях, при попытке прямого изучения реальных лиц, конкретных индивидуальностей, как языковых личностей, мы сталкиваемся с двумя экстремальными случаями: либо мы обладаем исчерпывающей протокольной фиксацией произве­денных этой личностью текстов, имея дело с творчеством писа­теля, например, либо, наблюдая за поведением конкретного человека, мы можем располагать достаточно полной картиной его действий, его поведения на протяжении определенного отрезка времени, но лишены при этом данных о его речеупо- треблении. Соединить же эти два контекста при наблюдении за реальными объектами не удается, а каждый из них в отдельности оказывается необходимым, но недостаточным для обобщения и типизации, для воссоздания структуры и закономерностей функционирования языковой личности. При изучении языко­вой личности в действие вовлекается описание различных уровней и аспектов, что требует параллельного и взаимосвя­занного описания речеупотребления и условий его реализации,

¹ Головин Б.М.Основы культуры речи. — М.: Высш. шк., 1988.

70

63

ПОНЯТИЕ РЕЧЕВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ В АСПЕКТЕ...

что поддается наблюдению на достаточно большом отрезке вре­мени, охватывающем целый период жизни индивидуальности. Такие массивы информации для их эффективной обработки могут быть только смоделированы¹.

Полемизируя с данным утверждением, можно отметить, что судебное речеведение в силу самой специфики объекта изуче­ния — реальных речевых произведений, ставших предметом спора и потому подлежащих экспертному исследованию, как раз позволяет изучать языковую личность не на моделях, а на реальных речеупотреблениях. Учитывая, что на экспертизу по­ступают фонограммы с записями живой речи в естественных условиях, когда коммуниканты не подозревают о ее проведе­нии, а потому в их речи сохраняются все привычные черты и стереотипные явления, то в этом плане такие исследования носят уникальный характер.

Индивидуальность авторского стиля заключается в наличии специфической совокупности авторских стилистических приемов, характеризуется наличием определенного принципа отбора и комбинации различных языковых средств и их транс­формаций в предложенной автором концепции.

Идиолект (от греч. Idio — свой, своеобразный, особый и диалект) — совокупность формальных и стилистических осо­бенностей, свойственных речи отдельного носителя данного языка. Термин идиолект создан по модели термина диалект для обозначения индивидуального варьирования, при котором те или иные особенности присущи целым группам или коллекти­вам людей. Идиолект в узком смысле — только специфические речевые особенности данного носителя языка. В широком смысле идиолект — реализация данного языка в речевых произ­ведениях данного индивида, то есть совокупность текстов, по­рождаемых говорящим или пишущим, исследуемых лингвис­том с целью изучения системы языка.

Индивидуальный авторский стиль речи принципиально отли­чается от использования общепринятых терминов или дефи­ниций, так как подразумевает вербальную форму выражения индивидуально предпочитаемых автором языковых средств и их грамматических и лексических значений. Изучение индиви­дуальной авторской стилистики — это «исследование авторского

¹ Караулов Ю.Н.Русский язык и языковая личность. — М.: Наука, 1987.

выбора речевых средств, замысла («идеи») и его исполнения, «во­площения в текст».

Специфика языковой личности — это «ограничение в воз­можностях дискретного означивания фрагментов мира, грамматического ли выражения связей между элементами или в отправлении воздейственной функции языка в речевых актах»¹.

Индивидуальный — 1. свойственный отдельно существующей особи (индивидууму), личности; 2. личный, относящийся к от­дельному лицу (а не коллективу), единоличный. Индивидуаль­ность — 1. особенности характера и психического склада, отли­чающие одну личность (индивидуум) от других; 2. отдельная личность как обладатель неповторимой совокупности психичес­ких свойств².

Индивидуум — особь («единственное»), которая не может быть расчленена без потери ее самобытности, ее индивидуаль­ности и ее собственного бытия, основанных только на ее цело­стности. Индивидуальность — 1. своеобразие, совокупность ка­честв и отличительных свойств, выражающих сущность особенного, отдельного индивида; 2. в отличие от личности специфическое, неповторимое в индивиде³.

Языковая личность — наименование комплексного способа описания языковой способности индивида, соединяющего си­стемное представление языка с функциональным анализом текстов. Детальный анализ языковой личности в контексте рус­ского языка дает Ю. Н. Караулов, приводя, в частности, упоря­доченный перечень речевых навыков и умений (готовностей) для передачи представления об операционном наполнении по­нятия языковая личность. По его мнению, структура языковой личности складывается из трех уровней — вербально-семанти- ческого (грамматического), тезаурусного (когнитивного) и мотивационно-прагматического. Каждый из уровней характе­ризуется своим набором речевых элементов, которые в сово­купности охватывают все используемые при изучении языка единицы, своеобразно перераспределяя их соответственно спе­цифике названных уровней.

¹ Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. — М.: УРСС, 2002.

² Словарь иностранных слов. — М.: Русский язык, 1990.

³ Толковый словарь русского языка конца ХХ в. Языковые изменения. — СПб.: Фолио-пресс, 1998.

72

63

ПОНЯТИЕ РЕЧЕВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ В АСПЕКТЕ...

К вербально-грамматическому уровню относятся единицы, традиционно используемые при описании лексического и грамматического строя языка (слово, морфема, словоформа, дериват, синоним, словосочетание, синтаксема, управление, согласование и т.д.). В качестве единиц когнитивного уровня, организующих статичную и относительно стабильную картину мира носителя языка, выступают: денотат, сигнификат, экстен- сионал и интенсионал понятия, фрейм, генерализованное высказывание (т. е. афоризм, сентенция, поговорка и т. п.), фра­зеологизм, метафора, наглядный образ (живая «кинематогра­фическая» картинка, каламбур и др.). В состав единиц прагма­тического уровня, отражающего интенции и цели носителя, его активную позицию в мире и, соответственно, динамику его кар­тины мира, включаются пресуппозиция, дейксис, элементы ре­флексии, оценка, «ключевые слова», прецедентные тексты, способы аргументации, «сценарии», планы и программы пове- дения¹.

Отдельные аспекты проблем индивидуально-конкретной языковой личности в аспекте речевой деятельности посвящены работы Г. В. Колшанского, Н. Д. Арутюновой, Ю. Н. Караулова, В. Г. Щукина, В. А. Звегинцева, А. М. Шахнаровича, В. И. Ба- това, В. И. Галунова, И. Н. Горелова, К. Ф. Седых и др.

Сравнительно меньше исследований, непосредственно от­носящихся к механизму экспертной оценки и лингвистическо­го описания элементов речи, оптимизации деятельности само­го эксперта в аспекте судебно-эспертного исследования формальной и содержательной стороны речевого произведе­ния. Здесь можно отметить работы ученых лаборатории юрис- лингвистики и развития речи филологического факультета Ал­тайского государственного университета (опыт работы которых обобщен в межвузовских сборниках «Юрислингвистика-2», «Юрислингвистика-3»). Это такие специалисты, как Н.Д. Го- лев, Т. В. Чернышева, Н. Б. Лебедева, Л. А. Рычкалова, Т. В. Гу- баева, О. Н. Матвеева, М. А. Балаш и др.

Другой фактор, который существенно влияет на процесс распознавания лингвистических структур речевого произведе­ния, — это влияние эмоционального фона.

¹ Русский язык: Энцикл. — М.: Большая Российская энциклопедия: Дрофа, 1997; Языкознание: Большой энциклопедический словарь. — М.: Большая Российская энцикло­педия, 1998.

Эмоциональный фон присутствует при порождении любого высказывания. Однако описание всех степеней и способов вли­яния эмоций на речь и ее восприятие представляет собой не ре­шенную до конца проблему.

Концептуальная база для конструктивных обобщений по данной проблематике представлена в работе К. А. Долинина, от­мечающего, что типичные высказывания аффективной речи — это не разрушенные фразы, а неготовые, недостроенные пред­ложения. К. А. Долинин в своей работе убедительно показывает, что в спонтанной речи при наличии эмоционального фона вы­сказывание не проходит полной обработки, как происходит для письменной, подготовленной речи, а подается на выход грамма­тически неоформленным или оформленным на скорую руку¹.

Основным механизмом, допускающим осуществление рече­вой деятельности при помехе, создаваемой эмоциональным фоном, считается процесс временного снятия, упрощения грамматической структуры и замена ее коммуникативной. При слабой эмоции отмечается постепенное нарастание построений с субъективным порядком компонентов, при сильной — преоб­ладание тем и рем, преимущественно связанных в линейной последовательности.

По Ш. Балли, для синтаксиса эмоциональной речи харак­терны парцелляции — модели, подчеркивающие коммуника­тивную структуру: сегментированные предложения, эллиптиче­ские конструкции различных типов, повторы разного рода, механизмы хезитации, выражающие эмоцию за отсутствием дру­гих адекватных средств или связанные с ощущением недостатка времени или усилий для перепланирования речевой программы.

В. Г. Гак² предполагает наличие особого психолингвистичес­кого механизма, действующего на уровне как предложения, так и целого текста, в компетенцию которого входят разделение текста на эмоционально-оценочный (маркированный) и дик- тальный (нейтральный) блоки и их расположение в определен­ном порядке, чаще всего первый в начале и / или конце выска­зывания, а второй — в его середине.

Замечено, что для эмоционально-экспрессивного синтак­сиса типичны такие специфические черты, как парцелляция,

¹ Долинин К.А. Стилистика французского языка. — Л.: Просвещение, 1978. — С. 229—274.

² Гак В.Г. Эмоции и оценки в структуре высказывания и текста // Вестник Московского университета. Серия 9: Филология. — 1997. — № 3. — С. 87—95.

74

63

УСТНАЯ И ПИСЬМЕННАЯ РЕЧЬ: ОБЩЕЕ И ОСОБЕННОЕ

сегментация, лексические повторы с синтаксическим распрост­ранением, вопросно-ответные построения в монологической речи, цепочки номинативных предложений, вставные конст­рукции, экспрессивное словорасположение, наличие синтаг­матической расчлененности, реализующей общую тенден­цию к сегментации речи на отдельные смысловые блоки, доступные для удержания и оперирования ими в оперативной памяти.

Эмотивный синтаксис формализуется при помощи способов изменения порядка слов (дислокации, инверсии, интекаляции) и способов реорганизации эмотивных структур (репризы, ре­дукции, компрессии, реконструкции), актуализирующих такие грамматические категории как транспозиция и парцелляция¹.

Другие исследователи указывают на повышенную вероят­ность применения некоторых моделей вопросительных и восклицательных предложений, имплицирующих более тесную связь с эмоциями по сравнению с другими предложениями². Традиционно выделяется преимущественное употребление слов и фразеологизмов, где предметно-логическое значение за­висит от контекста (бранные слова, междометия, восклицатель­ные и оценочные фразеологизмы, типовые для данной комму­никативной ситуации клише и т. д.).

В прикладной фонетике отмечается повышенная роль супрасегментных единиц для передачи эмоций. Разработки

2. Х. Манерова, А. В. Никонова позволяют разделять эмоцио­нальные состояния (тревогу, радость, гнев) по набору акустико- фонетических параметров (численная оценка и распределение пауз, средний уровень интенсивности речевого сигнала, латент­ное время речевой реакции и т. д.). А. А. Антипова, Р. К. Пота­пова, В. В. Потапов обращают внимание на значимость анализа речевого ритма при исследовании интонации в связи с изучени­ем эмоционально окрашенной речи.

В целом, рассматривая механизм порождения и восприятия речи в условиях эмоциональной или иной помехи, большинство исследователей отмечают общую тенденцию к стереотипизации

¹ Турбина О.А. Сравнительно-историческое исследование тенденций формирования французского классического предложения. Автореферат диссертации... доктора филологи­ческих наук. — Екатеринбург: Уральский Государственный педагогический институт, 1966. —

100. 34-35.

² Баранов А.Н. Эмоциональная экспрессия — язык — текст // Филология / Philologica. — 1993. — № 1. —С. 6—10.

речи, тенденцию к ранее усвоенным речевым навыкам при на­растании эмоционального напряжения.

Рассматривая перспективные направления развития рече­вой науки и речевых технологий, можно выделить в числе при­оритетных следующие:

• решение технологической задачи распознавания слитной речи, построение статистических моделей конкретных языков;

• создание комплекса программ повышения комфортности слухового восприятия, восстановления искаженных и очистки зашумленных речевых сообщений;

• создание текстовых интерпретаторов, адекватно передаю­щих смысл речевого сообщения;

• автоматизированное детектирование в письменных текс­тах и устно-речевых сообщениях лингвистической информа­ции, значимой для психофизиологической оценки, биометри­ческого контроля, аутентификации речевого произведения.

5. Устная и письменная речь: общее и особенное

Из литературных источников видно, что лингвисты и кри­миналисты с базовым филологическим образованием, занятые производством лингвистических, фоноскопических, или авто- роведческих экспертиз, выделяют некоторые лингвистические признаки, свойственные собственно устной или письменной формам речи¹.

В отечественной практике производства автороведческих и фоноскопических экспертиз явно обозначились погранич­ные проблемы исследования речи, затрудняющие отнесение того или иного текста, зафиксированного в звучащей или гра­фической форме, к тому или иному виду речи — письменной или устной.

Экспертная практика показывает, что на разрешение фоно- скопической экспертизы ставятся вопросы об установлении дословного содержания устной речи, записанной на представ­ляемой на исследование фонограмме, а также идентификации говорящего по сравнительным образцам голоса и речи.

¹ Fraisse P., Breyton M, Comparison entre les languages oral et еспе! // Anne psychologique. 1959. — № 5. fasc. 1; Галяшина Е.И., Бажакин Г.А., Молоков Э.П.Исследование письменных текстов с целью установления признаков, отражающих национальные языковые особенности // Экспертная практика. — 1990. — № 30. — С. 55—58.

76

77

УСТНАЯ И ПИСЬМЕННАЯ РЕЧЬ: ОБЩЕЕ И ОСОБЕННОЕ

После производства экспертизы в материалах уголовного дела чаще фигурирует не собственно звучащая речь (хотя фоно­грамма приобщается к делу и может быть при необходимости прослушана), а ее графический аналог, составленный на уровне слухового восприятия эксперта и зафиксированный в форме «письменного документа» — приложения к тексту экспертного заключения.

Представляемые на экспертизу фонограммы образцов речи идентифицируемого лица нередко представляют собой звуча­щую речь в форме чтения или пересказа «своего» или «чужого» письменного текста, который может быть составлен как тем же самым, так и другим лицом.

Такие фонограммы в виде чтения или пересказа могут быть получены в качестве экспериментальных образцов устной речи, необходимых для решения вопроса об идентификации лица по голосу и речи, записанным на спорной фонограмме¹. Если зву­чащая речь на образцах, представленных на идентификацион­ную фоноскопическую экспертизу, представляет собой воспро­изведение (репродукцию) «чужого» текста, автором или составителем которого является иное, чем диктор, лицо, то экс­перт не может их использовать для сравнения лексических и синтаксических навыков отождествляемого по голосу лица.

В то же время сам текст, который был диктором озвучен, мо­жет быть использован как объект автороведческой экспертизы для установления его автора по признакам письменной речи.

Как известно², успех исследования при проведении фоно- скопической экспертизы по идентификации диктора во многом зависит от лингвистической сопоставимости формы устной речи, записанной на спорных фонограммах, с записью образ­цов голоса и речи лица, подлежащего отождествлению. В каждом идентификационном фоноскопическом эксперт­ном заключении необходимо давать характеристику и описа­ние сравниваемого речевого материала с точки зрения способа его порождения (чтение текста вслух или наизусть, спонтанная речь и т. д.). Основным же методическим требованием является

¹ Спорной фонограммой в фоноскопической экспертизе принято называть фонограм­му, приобщенную к уголовному делу в качестве вещественного доказательства, которую над­лежит проверить процессуальным путем на предмет достоверности содержащейся в ней ин­формации о фактах или обстоятельствах, имеющих отношение к делу.

² Азарченкова (Галяшина) Е.И, Ложкевич А.А. Подготовка материалов к фоноскопичес­кой экспертизе // Экспертная практика. — М.: ВНИИ МВД СССР, 1983. — № 21. — С. 21—25.

сопоставимость¹ исследуемых устных текстов в системе призна­ков, по которым производится сравнение.

Так, чтение вслух текста («своего» или «чужого») и спонтан­ная речь несопоставимы не только по группе лексико-грамма- тических признаков, но и на фонетическом уровне (сегментном и просодическом). Это объясняется тем, что чтение вслух по способу порождения речевого сигнала существенно отличается от спонтанного произнесения даже в речи одного и того же го­ворящего. На произношение в процессе чтения письменного текста вслух влияют такие факторы, как навыки и техника чте­ния, произносительный стиль, освещенность, размер шрифта и степень разборчивости написанного или напечатанного текста, острота зрения реципиента и т. д. Человек, читающий вслух письменный текст, выступает сначала в качестве реципиента, воспринимающего графический образ текста посредством зри­тельного механизма, а затем уже активизирует моторную про­грамму его озвучивания. При этом отдельно стоит вопрос о понимании самим диктором читаемого вслух текста, так как фонация единиц текста во многом зависит от того, ориентиру­ется ли диктор, читающий текст, в его сложном внутреннем мыслительном пространстве.

Установление степени подготовленности устного или пись­менного текста важно и для правильной оценки и интерпрета­ции экспертом различающихся признаков, выявляемых при отождествлении говорящего.

Другой фактор, влияющий на возможность дифференциа­ции спонтанного или подготовленного текста, — это его функционально-стилистическая принадлежность. Признаки, характеризующие спонтанное или подготовленное порожде­ние текста, в условиях различных функциональных стилей могут иметь разную степень устойчивости, могут сознательно (или неосознанно) нивелироваться или, напротив, усили­ваться за счет тех или иных компонентов устного или пись­менного дискурса, реализуемого в определенной ситуации коммуникации.

Здесь очень важно подчеркнуть, что однозначная детер­минация фоностилистической принадлежности звучащего тек­ста — это фундаментальный фактор, определяющий тактику и

¹ Азарченкова (Галяшина) Е.И. Принципы отбора тестового материала для идентифика­ции диктора // Речевые тесты и их применение. — М.: МГУ, 1986. — С.53—58.

78

77