ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 06.11.2020
Просмотров: 4045
Скачиваний: 15
76
сыновья осуществляют над нею опеку после смерти мужа. Связь матери с детьми в браке —
наиболее тесная после связи paterfamilias со своими подвластными.
Наоборот, в браке sine manu мать в древнейшем праве юридически не связана с детьми. Она не
член семьи отца своих детей, она — агнатка своих старых агнатов, член своей старой семьи, в
которой она наследует и члены которой наследуют после нее и осуществляют над нею опеку.
Однако подобно тому, как с течением времени была значительно смягчена юридическая
отчужденность мужа и жены в браке sine manu, она была почти устранена в отношениях между
матерью и детьми, рожденными от брака sine manu. Когнатическая, кровная связь стала
постепенно служить основанием права матери на совместное проживание с нею
несовершеннолетних детей, находившихся под опекой постороннего лица или даже in patria potes-
tate мужа, с которым мать была в разводе, позднее даже на осуществление матерью опеки. Матери
было предоставлено право на алименты от детей, детям было воспрещено предъявлять к матери
инфамирующие иски, привлекать ее к суду без разрешения магистрата, beneficium competentiae
стал ограничивать пределы ее имущественной ответственности перед детьми. Наконец, сенату-
сконсульты II в., а затем императорские конституции установили и последовательно расширили
допущенные претором взаимные права наследования детей и матери, состоявшей в браке sine
manu.
145. Отношения между отцом и детьми.
Иначе были построены отношения отца с детьми.
Для этих отношений было безразлично, состоял ли отец в браке cum manii или sine rnanu. Дети
всегда находятся под властью отца, in patria potestate.
Эта власть, первоначально безграничная, постепенно, однако, смягчалась. Основной причиной
этого являлось распадение прежней крестьянской семьи (в связи с развитием рабовладельческих
хозяйств), развитие в городах ремесел: сыновья все в больших размерах ведут самостоятельное
хозяйство. Наряду с этим, сыновья приобретают самостоятельное положение в постоянной армии
и в государственном аппарате.
Уже в древнейшее время власть paterfamilias над личностью детей умерялась воздействием
семейного совета, суждения которого не были юридически обязательны, но и не могли, в
соответствии с общественными воззрениями, игнорироваться при наложении на детей суровых
наказаний. В конце же республики и в начале периода империи был введен ряд прямых
ограничений прав paterfamilias на личность детей. Право продавать детей было ограничено
случаями крайней нужды и распространялось только на новорожденных детей. Упразднено было
право выбрасывать детей. Императорский указ IV в. приравнял убийство сына ко всякому
parricidium. Согласно другого, более раннего (II в. н.э.) указа, власти могли принудить отца
освободить сына от patria potestas. Наконец, за подвластными детьми было признано право обра-
щаться к магистрату extra ordinem с жалобами на paterfamilias, а также право требовать алименты.
В сфере имущественных отношений подвластные дети были, по-видимому, рано допущены к
совершению сделок от своего имени. Но все права из таких сделок (так же, как из сделок рабов,
совершавшихся ex persona domini) возникали для paterfamilias. Обязанности же из этих сделок для
paterfamilias не возникали. Совершенные подвластными деликты служили основанием для actiones
noxales против paterfamilias о возмещении вреда или выдаче подвластного потерпевшему для
отработки причиненного им вреда.
Одновременно с последовательным ограничением власти мужа над женой, с одной стороны, и
параллельно с расширением круга юридических последствий из сделок рабов, с другой,
осуществлялся и процесс постепенного признания имущественной право— и дееспособности
подвластных детей. Претор стал предоставлять против paterfamilias такие же actiones adiecticiae
qualitatis из сделок подвластных, какие он предоставлял на основании сделок рабов (п. 117). Но
сами подвластные, после того как они становились personае sui juris, стали признаваться
ответственными по этим сделкам не iure naturali, как рабы, a iure civili.
В то же время, если пекулий, который нередко выделялся подвластному сыну, продолжал
признаваться имуществом paterfamilias, так называемый peculium profecticium, то появились
определенные группы имущества, права на которые стали возникать в лице не paterfamilias, а
подвластного сына. Таким имуществом была признана постановлением Августа, а может быть Це-
заря, под влиянием создания постоянной профессиональной армии, военная добыча, а равно и все
имущество, приобретенное сыном в связи с его военной службой: paterfamilias был не вправе
отобрать это имущество у сына, сын не только свободно пользуется этим имуществом, он вправе и
77
распоряжаться им, в частности, завещать (сначала во время пребывания на военной службе, а
начиная со 11 в. независимо от момента составления завещания). Однако в случае смерти сына без
завещания, это имущество переходит к отцу, и притом iure peculii, без обременения отца
обязательствами умершего сына.
Правила, сложившиеся в период принципата для имущества, приобретенного сыном на военной
службе, были в период империи, в связи с созданием большого административного аппарата
принцепса, перенесены и на имущества, приобретенные на гражданской службе: государственной,
в придворных или церковных должностях. Так, с IV в. н. э. постепенно сложилось peculium quasi
castrense.
Наконец, с признанием права наследования детей после матери, состоявшей в браке sine manu,
невозможно было не оградить от притязаний со стороны paterfamilias и имущество,
унаследованное детьми от матери. В IV в. это имущество было объявлено принадлежащим детям с
правом paterfamilias на пожизненное пользование и управление им.
В дальнейшем в такое же положение были последовательно поставлены имущества,
унаследованные от родственников с материнской стороны. Развитие завершилось
постановлением, что paterfamilias сохраняет право собственности лишь на то состоящее в
обладании детей имущество, которое либо приобретено ex re patris, на средства отца, либо
получено contemplatione patris, т. е. от третьего лица, желающего создать известную выгоду для
paterfamilias, а также на имущество, которое отец передал подвластным, желая подарить его, но
которое оставалось собственностью отца вследствие недействительности сделок между ним и
подвластными детьми. Это — bona profecticia. Все остальные имущества, bona adventicia,
принадлежат подвластному, который вправе распорядиться ими при жизни и лишь не вправе
завещать эти имущества, переходящие после смерти подвластного к отцу, но уже iure hereditario,
обременяя отца входящими в состав этого имущества обязанностями.
146. Прекращение patria potestas.
Как уже указано, patria potestas была пожизненной и
нормально прекращалась смертью paterfamilias.
При жизни его и независимо от его воли она прекращалась лишь с приобретением сыном
звания flamen Dialis (одна из высших жреческих должностей), дочерью — звания весталки; в
позднейшее императорское время ее прекращало приобретение сыном звания консула, praefectus
urbi, magister militum или епископа. Но paterfamilias мог сам положить конец своей власти над
сыном или дочерью путем emancipatio. Формой emancipatio служило использование правила
законов XII таблиц о том, что троекратная манципация подвластного прекращает отцовскую
власть: paterfamilias трижды манципировал подвластного доверенному лицу, которое трижды
отпускало подвластного на волю. После первых двух раз подвластный возвращался под власть
paterfamilias, после третьего он становился persona sui iuris.
В VI веке необходимость в этих формальностях отпала: были допущены emancipatio per
rescriptum principis (так называемая emancipatio Anastasiana), emancipatio посредством заявления
перед судом (так называемая emancipatio lustinianea). После emancipatio отец сохранял право на
пользование половиной имущества сына.
§ 48. Узаконение и усыновление
147. Узаконение.
Patria potestas предполагала рождение сына или дочери в римском браке. Над
детьми, рожденными вне брака, она могла быть установлена путем узаконения, legitimatio. Однако
legitimatio возникла лишь в период империи и допускалась только в отношении liberi naturales, т. е.
детей, рожденных от конкубината (п. 136). Постепенно сложились три способа legitimatio:
a) legitimatio per oblationem curiae, т. е. путем представления внебрачного сына в ordo местных
декурионов с наделением его известным имущественным цензом; б) legitimatio per subsequens
matrimonium, т. е. путем последующего брака родителей; в) путем издания специального
императорского указа.
148. Усыновление.
Но patria potestas могла быть установлена и над чужими детьми путем
усыновления.
Существовали два вида усыновления, совершавшегося в разных формах: a) arrogatio, если
усыновляемый был persona sui juris и б) adoptio, если усыновляемый был persona alieni iuris.
(1) Arrogatio в древнейшие времена производилась в народном собрании при участии pontifex
maximus и в присутствии как усыновителя, так и усыновляемого. После расследования
78
обстоятельств дела pontifex maximus предлагал народному собранию rogatio об усыновлении.
Таким образом каждая arrogatio была iussus populi, т. е. законом. Ввиду этого усыновлять и быть
усыновляемыми в этой форме могли только лица, которые имели право участвовать в народных
собраниях. К числу таких лиц не принадлежали ни женщины, ни несовершеннолетние. С
падением значения народных собраний отпадает и законодательный характер arrogatio; она
превращается в публичное оформление соглашения усыновители с усыновляемым. С окончатель-
ным прекращением созыва народных собраний arrogatio производится per rescriptum principis.
(2) Adoptio совершалась так же, как emancipatio, путем использования правила законов XII
таблиц о троекратной mancipatio. Paterfamilias трижды манципировал подвластного доверенному
лицу, которое после первых двух манципаций освобождало подвластного от mancipium, после
чего подвластный возвращался под власть paterfamilias. После третьей mancipatio, прекращавшей
patria potestas, выступал усыновитель и предъявлял к доверенному лицу, у которого подвластный
был in mancipio, vindicatio lilii. В результате начинавшегося таким образом фиктивного процесса
претора addicit усыновляемого усыновителю. Для adoptio дочери или внука достаточно было
одной mancipatio. Юстиниан заменил эту сложную процедуру простым заявлением перед судом.
До Юстиниана adoptio так же, как и arrogatio, вводила усыновленного в агнатическую семью
усыновителя, но Юстиниан ослабил ее значение: она не уничтожала patria potestas кровного отца,
лишь устанавливая право наследования усыновленного после усыновителя.
Некоторые указания дошедших до нас памятников позволяют думать, что существовал еще и
третий вид усыновления: усыновление в завещании усыновителя (adoptio testamentaria), но
отчетливых сведений о нем нет,
§ 48-а. Опека и попечительство
148-а.
Лицо sui iuris в связи с возрастом, состоянием здоровья или некоторым особым
положением может нуждаться в помощи и охране при осуществлении своей гражданской
правоспособности. Этим целям служили в римском праве опека (tutela) над несовершеннолетними,
над расточителями, а также рано утратившая практическое значение опека над женщинами, и по-
печительство (сига) над безумными, над так называемыми минерами (т. е. не достигшими 25 лет),
над расточителями. Различие между опекой и попечительством выражалось в порядке
деятельности опекуна и попечителя. Опекун формальным актом согласия (auctoritatis interpositio)
придает юридическую силу сделкам, к совершению которых подопечный не способен; попечитель
же выражает свое согласие (consensus) неформально, возможно даже неодновременно со сделкой.
148-б.
В древнейшие времена опека устанавливалась в интересах не подопечного, а лиц,
которые были его ближайшими наследниками по закону. Ее основной задачей была охрана
имущества подопечного в интересах его наследников. Поэтому порядок призвания к опеке (если
опекун не был назначен в завещании) совпадал с порядком призвания к наследованию, т. е. опе-
куном являлся ближайший агнат подопечного.
В древнейшее время опека представляла собою не обязанность опекуна, а его право, точнее —
власть опекуна над имуществом и личностью подопечного, близкую по содержанию к власти
paterfamilias.
Однако постепенно права опекуна начинают пониматься как средство для осуществления его
обязанностей. Эти изменения, тесно связанные с последовательным ослаблением родовых связей,
постепенно превращают понятие опеки, как власти, в понятие опеки, как общественной
повинности (munus publicum).
В связи с этим, наряду с двумя указанными выше порядками установления опеки (в силу
агнатического родства с подопечным и по завещанию paterfamilias), возникает третий порядок:
назначение опекуна государством.
Вместе с тем постепенно развился и контроль государством деятельности опекунов.
Устанавливаются особые основания (excusationes), по которым можно не принять назначения
опекуном. Развивается система исков к опекуну в случаях непредставления им отчета о ведении
дел подопечного, и в случаях не только растраты, но и нерадивого ведении дел. Затем входит в
обычай требовать от опекуна при вступлении его в должность представления обеспечения
(satisdatio rem pupilli salvam fore), а в период империи вводится законная ипотека подопечного на
все имущество опекуна.
79
Глава 14
ОБЩЕЕ УЧЕНИЕ О ВЕЩАХ
§ 49. Понятие вещи
149.
В классический период в римском праве выработалось понятие вещей в широком
значении. Этим широким понятием охватывались не только вещи в обычном смысле
материальных предметов внешнего мира, но также юридические отношения и права.
Rei appellatlone et causae et iura continentur (D. 50.16.23). -
Названием вещи охватываются
также юридические отношения и права.
150. Вещи телесные и бестелесные.
Гай (2.13.14) так и делит вещи на телесные (corporales),
которые можно осязать (quae tangi possunt) и бестелесные (incorporales), которые нельзя осязать
(quae tangi non possunt). В качестве примеров res incorporales Гай называет наследство, узуфрукт
(п. 221), обязательства. Следует отметить, что в числе примеров res incorporales Гай не упоминает
права собственности: римские юристы не различают четко право собственности на вещь и самую
вещь, вследствие чего право собственности попадает у них в категорию corpora, телесных вещей.
В отрывке из комментария Ульпиана к преторскому эдикту в Дигестах (5.3.18. 2) на вопрос, что
составляет предмет иска о наследстве, дается такой ответ: «Universas res hereditarias in hoc iudicium
venire, sive iura sive corpora sint»,* т.е. предмет этого иска составляют все вещи наследства, будут
ли то «права» или «телесные предметы».
*Впрочем, подлинность последних слов возбуждает сомнение: быть может, они интерполированы,
см. Monter, Manuel elementaire de droit romain, I, 5 изд. 1945 г., стр. 342, прим.1.
Сопоставляя это место источников с примерами, приводимыми Гаем, приходится признать, что
разделяя вещи на телесные и бестелесные, Гай разумеет под последними не вещи, в смысле
предметов внешнего мира, а именно права.
§ 50. Виды вещей
151. Вещи движимые и недвижимые.
Деление вещей на движимые и недвижимые в римском
праве не имело особого значения. И те и другие подлежали почти одинаковым юридическим
нормам. Тем не менее это естественное деление играло некоторую характерную и для
рабовладельческого Рима роль. Недвижимостями считались не только земельные участки (praedia,
fundi) и недра земли, но и все созданное чужим трудом на земле собственника. Оно признавалось
естественной или искусственной частью поверхности земли — res soli. Сюда относились
постройки, посевы, насаждения. Все эти предметы, связанные с землей или фундаментально
скрепленные с ее поверхностью, считались ее составными частями. Они подлежали правилу
superficies solo cedit — сделанное над поверхностью следует за поверхностью. Невозможной
представлялась отдельная собственность на дом и на землю. Воздушное пространство над
участком тоже рассматривалось, как часть поверхности.
Под res mobiles или per se moventes понимались мебель, домашняя утварь, рабы, животные.
Деление вещей на движимые и недвижимые приняло более четкий характер при принципате. В
эпоху домината передача прав на недвижимости регламентировалась уже специальными
правилами, направленными на обеспечение публичности соответствующих сделок. К этому же
времени окончательно сложились особые права на недвижимости: оброчные земли, эмфитевзис,
суперфиций (пп. 231, 232). Впрочем уже по законам XII таблиц приобретение земли и движимых
вещей по давности владения (п. 203) требовало разных сроков: для давностного завладения землей
был установлен в связи с системой двухпольного хозяйства более длительный (два года) срок, чем
для движимых вещей (один год). Не все недвижимости были подчинены единообразной
регламентации; учитывалось местоположение участков в связи с их хозяйственным назначением,
80
различались praedia urbana — городские участки, застроенные для городских жилищ, городских
ремесленных и промышленных заведений, и praedia rustica — сельскохозяйственные участки:
поля, луга, леса, деревенские жилища и склады. Различались также земли италийские и
провинциальные,
152. Res mancipi et res пес mancipi.
Старое и главное деление цивильного права вещей на res
mancipi и res пес mancipi сохранилось до начала империи.
Omnes res aut mancipi sunt aut пес mancipi. Mancipi res sunt praedia in Italico solo, tarn rustica,
quails est fundus, quam urbana, quails domus; item iura praediorum rusticorum, velut via, iter,
actus, aquaeductus; item servi et quadrupedes quae dorso collove domantur, velut boves, muli,
equi, asini, ceterae res nec mancipi sunt (Uep. Reg. 19.1). -
Все вещи считаются вещами
манципия или неманципия. Вещами манципия являются земельные участки на италийской
земле и притом как сельские, каким считается поместье, так и городские, каков дом; также
права сельских участков, например, дорога, тропа, прогон, водопровод; также рабы и
четвероногие, которые приручаются к упряжке или ярму, например, быки, мулы, лошади и
ослы. Остальные вещи считаются неманципиальными.
Как видно из текста, круг res mancipi был очерчен довольно узко. Он охватывал ager romanus, а
с конца республики, когда владычество римлян распространилось на всю Италию, земельные,
участки, расположенные в Италии, построенные на них дома и предиальные (земельные)
сервитута, на рабов и вьючных или упряжных животных, обслуживающих земли римских
землевладельцев.
Наоборот, к числу res пес mancipi относились все вещи, не входящие в группу res mancipi, в
частности, провинциальные земли и все движимые вещи, мелкий скот (свиньи, овцы, козы),
мебель, продовольствие и т. д.
Это деление определялось тем, что к числу res mancipi относились вещи, которые издревле и
еще ко времени законов XII таблиц рассматривались как наиболее ценные части римского
земельного хозяйства. Глава семьи силою, хватая их рукой (manu capere), заставлял рабов и
крупный домашний скот работать на себя. С экономическим значением res mancipi была связана и
основная особенность их юридического положения: особо усложненный порядок перенесения
права собственности на эти вещи. В то время, как для отчуждения вещей res пес mancipi было
достаточно простой передачи (traditio), для отчуждения res mancipi требовалось применение
формальных и сложных способов — mancipatio или in iure cessio (пп. 196-197).
153. Вещи делимые и неделимые.
Различались вещи делимые и неделимые. Делимыми
признавались вещи, которые от разделения не изменяют ни своего рода, ни своей ценности;
каждая отдельная часть представляет прежнее целое, только в меньшем объеме: pro parte divisa
(Ulp. D. 8. 4).
Кроме материального разделения вещей, мыслилось и разделение
права
на так называемые
идеальные доли.
В таких случаях право на вещь, не разделенную материально, признавалось
принадлежащим и нескольким лицам всем вместе и каждому из них на известную долю ценности
вещи, на 1/2,1/3, и т. д.: totius corporis pro indiviso, pro parte dominium habere (D. 13. 6. 5. 15). При
прекращении общей собственности на вещь, т. е. права собственности, принадлежавшего
нескольким лицам в идеальных долях, имела большое значение юридическая делимость или
неделимость вещи: только в первом случае допускалось ее разделение в натуре между бывшими
общими собственниками. Во втором случае вещь оставалась в собственности одного из них, а
остальные получали денежную компенсацию (п. 188).
Делимыми считались земельные участки; построенные на них здания делились, но только
вертикально. Внешними признаками разделения служили стены, границы и межи. Делимыми
считались и движимые вещи, как сырье, материалы однородного состава (руда, камни, песок).
154. Вещи потребляемые и непотребляемые.
К потребляемым относились вещи, которые,
согласно их прямому назначению, при первом же пользовании материально уничтожались — res
quae ipso usu
consumuntur, tolluntur. Сюда относились продовольствие и деньги, последние в том
смысле, что при каждом расчете они терялись для собственника. Непотребляемыми вещами
считались такие, которые не изнашивались от употребления (драгоценный камень), или если и
уничтожались, то постепенно, теряя свою ценность и способность выполнять свое назначение —
res quae usu minuuntur.