ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 06.11.2020
Просмотров: 4239
Скачиваний: 17
101
196. Mancipatio.
Манципация была древним способом квиритского права, представлявшим
вначале реальную передачу вещи путем обмена ее на цену перед пятью свидетелями и при
содействии весовщика (libripens). Это была одновременно и купля, и передача, но акт
разыгрывался, как внесудебное истребование своей вещи. «Этот раб мой» — авторитарно заявлял
приобретатель и передавал отчуждателю в уплату за вещь слиток металла, для взвешивания
которого и привлекался весовщик (Гай. 1.119 и ел.). Этот способ применялся в отношении всех
объектов, входивших в число res mancipi (п. 152). Первоначально передававшийся продавцом
металл взвешивался реально, но позднее, с появлением чеканной монеты и по мере развития
оборота, взвешивание стало представляться символическим, и ко времени Гая манципация
превратилась в фиктивную продажу — venditio imaginaria. Порядок совершения манципации
сделал ее пригодной для продажи в кредит, для дарений, установления приданого, так как
позволял передавать продавцу в момент совершения сделки незначительную сумму (nummo uno).
Манципация предполагала наличие у сторон права на участие в обороте (ius commercii). Если
отчуждатель не был собственником манципируемой вещи, а действительный собственник
истребовал затем ее у приобретателя, то отчуждатель присуждался по иску последнего (actio
auctoritatis) к уплате двойной цены, заявленной при манципации по аналогии с furtum (кражей). До
Лабеона и все последующие приобретатели порочно переданной вещи подвергались такому же
взысканию. Лабеон ввел положение о том, что последующие приобретатели могли отклонить от
себя этот штрафной иск путем возражения о личной непричастности. Точно также ложное
указание размера продаваемого участка открывало место для иска actio de modo agri (иск о размере
земли), по которому взыскивалась двойная цена недостающего количества земли.
197. In iure cessio.
Этот способ перенесения права собственности представлял собой мнимый
судебный процесс: судебный процесс о собственности был приспособлен для цели перенесения
права собственности (Гай. 2. 24. 96).
В качестве мнимого судебного процесса этот способ был доступен только лицам,
допускавшимся к участию в римском процессе. Приобретатель требовал вещь, которую он
приобретал, утверждая, что она принадлежит ему, отчуждатель не защищался или признавал
право истца. Претор, перед которым осуществлялась эта процедура, в производстве in iure
констатировал право истца и выдавал акт, подтверждающий волю сторон.
198. Traditio (передача).
В качестве способа перенесения права собственности, традиция была
усвоена правом народов — ius gentium — как составной частью римского права. Традиция
состояла в передаче фактического владения вещью от отчуждатеяя приобретателю. Передача эта
была выполнением предварительного соглашения обеих сторон о том, что собственность перено-
сится одним лицом на другое. В классическом праве применение традиции к res mancipi
приводило к приобретению не квиритской, а лишь преторской бонитарной собственности (п. 193).
Возможно, что в древности традиция требовала дополнительно еще истечения годового
давностного срока для перенесения права собственности. В послеклассическое время традиция
вытеснила старые формальные способы и стала единственным способом передачи собственности.
Вероятно также, что первоначально традиция была реальной, торжественной сделкой.
Отчуждатель — tradens, передающий — действительно и публично совершал передачу вещи
приобретателю — accipiens. Введение в оборот недвижимых имуществ, а также тех способов
передачи владения, которые ограничивались обозрением передаваемого участка, обменом заяв-
лений сторон и передачей планов, — постепенно сгладили реальный характер передачи, как акта.
В классическом праве были известны и несколько упрощенные формы традиции: traditio longa
manu, traditio brevi manu, constitutum possessorium, которые были дополнены вручением документа
в праве Юстиниана (п. 172). Они приравнивались к традиции в собственном смысле слова.
Для перенесения права собственности при помощи traditio имело значение основание (iusta
causa possessionis), no которому передача совершалась. Этим основанием должна была быть
взаимная воля сторон отчудить и приобрести вещь. Она должна была предшествовать передаче
вещи и последняя была лишь заключающим актом. Но для римлян этот предшествующий целевой
акт согласования всегда представлялся в форме одной из существующих сделок: продажи,
дарения, отказа и др., объясняющих и мотивирующих волю и цель сторон перенести
собственность. Наличия одной из таких сделок было достаточно для юридического действия
традиции. Такая сделка, лежащая в основании приобретения владения, носила название iustus
titulus (законный титул) (см. п. 203).
102
Itaque si tibi vestem vel aurum vel argentum tradidero sive ex venditionis causa sive ex donationis
sive quavis alia ex causa, statim tua fit ea res, si modo ego eius dominus sim (Гай. 2.20). -
Таким
образом, если я
передал тебе одежду, или золото,
или
серебро на основании продажи, или по
дарению или по какому-либо другому основанию, эта вещь тотчас становится твоей, если
только я ее собственник.
Павел и Ульпиан строго держались требования целевого назначения передачи и требовали,
чтобы поставленная цель была достигнута.
(1) Nunquam nuda traditio transfert dominium, sed ita, si venditio aut aliqua iusta causa
praecesserit propter quam traditio sequeretur (D. 41.1. 31. pr.). - (1)
Никогда голая [одна]
передача не переносит собственности, но только в тех случаях, если ей предшествует про-
дажа или какое-либо законное основание, в силу которого последовала передача.
(2) Si ego pecuniam tibi quasi donaturus dedero, tu quasi mutuam accipias, lulianus scribit
donationem non esse; sed an mutua sit, videndum, et puto necmutuam esse magisque nummos
accipientis non fieri, cum alia opinione acceperit (D. 12.1.18. pr.). - (2)
Если я передам тебе
деньги, намереваясь как бы подарить их, а ты принимаешь их как бы в заем, Юлиан пишет,
что не существует дарения, но относительно займа следует рассмотреть обстоятельства,
а я [Ульпиан] полагаю, что нет и займа, и тем более монеты не становятся собственностью
принявшего, так как он принял [их] с другим намерением.
Восторжествовало, однако, мнение Юлиана, согласно которому традиция переносит право
собственности на приобретателя и при недостаточности iusta causa. Правда, отчуждатель мог в
этом случае вытребовать переданную вещь посредством иска о недолжном или неосновательном
перенесении права — condictio indebiti, condictio sine causa, но все же право собственности пе-
реходило окончательно.
Cum in corpus quidem quod traditur consentiamus, in causis vero dissentiamus, non animadverto,
cur inefficax sit traditio, veluti si ego credam me ex testamento tibi obligatum esse, ut fundum
tradam, tu existimes ex stipulatu tibi eum deberi, nam et si pecuniam numeratam tibi tradam
donandi gratia, tu eam quasi creditam accipias, constat proprietatem ad te transire пес
impedimento esse, quod circa causam dandi atque accipiendi dissenserimus (D. 41.1. 36). -
Когда
мы согласны в отношении, по крайней мере, предмета, который передается, но расходимся в
основаниях, то я не усматриваю, почему быт бы недействительной передача, например, если
я буду думать, что я обязан передать имение тебе на основании завещания, ты же будешь
думать, что тебе должны по стимуляции. Ведь если я передам тебе определенную сумму в
качестве подарка, а ты примешь ее как бы в кредит, известно, что собственность
переходит к тебе и [этому] не препятствует то, что мы разойдемся относительно
основания дачи и принятия.
Доктрина Юлиана базировалась на старом формализме, но в то же время имела то
преимущество, что она давала сделкам большую обеспеченность. Предоставлявшийся Юлианом
личный иск (condictio) против приобретателя вещи по традиции, которая оказалась лишенной iusta
causa, не мог быть предъявлен против последующих приобретателей вещи и не колебал прав,
которые были на нее установлены в обороте.
Бывали при традиции случаи, когда приобретение права собственности откладывалось до
времени более позднего, чем момент физической передачи. Так, при продаже, неуплата цены или
непредоставление соответствующих гарантий, не наступление срока или условия могли
задерживать по особому соглашению переход собственности, хотя приобретатель — assignees уже
фактически владел вещью. Ясно, что в течение этого неопределенного времени последний не мог
перенести на других больше прав, чем имел сам.
Если приобретатель движимой вещи знал о недостатке основания передачи и все-таки
воспользовался ею, то он совершал кражу, и опороченная таким образом вещь не переходила в его
собственность (D. 47. 2. 43. pr.)
В отдельных случаях традиция являлась ничтожной в силу того, что ее causa противоречила
103
закону или установленному порядку, например, при запрещенном дарении между супругами, или
при дарении, не оформленном протокольным актом, предписанным императорскими законами.
Как сказано выше, передающий (tradens) должен был быть собственником или быть
управомочен на передачу собственности (например, залогоприниматель). Если отчуждатель после
совершения традиции приобретет потом на нее собственность, или действительный собственник
унаследует имущество передавшего, то традиция не становится сама по себе действительной, так
как вначале, при передаче, отсутствовало правомочие на ее совершение. Однако претор оказывал
приобретателю содействие, предоставляя ему против предъявленного к нему иска возражение о
продаже и передаче вещи (exceptio rei venditae et traditae).
§ 63. Приобретение права собственности на плоды
199.
Плоды, с момента отделения от плодоприносящей вещи (separatio), т.е. с того момента, с
которого плоды становятся отдельной вещью, принадлежали только собственнику последней.
Однако допускались исключения в пользу носителей некоторых прав на вещь, например, в пользу
пожизненных плодопользователей (п. 221). От них требовалось, однако, чтобы плоды были
собраны (perceptio).
Особые правила были выработаны относительно приобретения плодов добросовестным
владельцем (п. 157). Первоначально он приобретал по давности все плоды после их отделения,
кроме собранных в течение процесса, возникшего по поводу его владения после момента litis
contestatio. Расходы, произведенные им на взращивание плодов, сообразование их с
возможными доходами, растущее признание добросовестности главным фактором нормального
приобретения собственности, — все это привело юристов-классиков в начале империи к
признанию за добросовестными владельцами права собственности на плоды:
... bonae fidei possessor in percipiendis fructibus id iuris habet, quod dominis praediorum tributum
est (D. 22.1.25.1), -
... в отношении собирания плодов добросовестному владельцу принадлежит
то право, какое предоставлено собственникам участков.
Имеется, однако, прямое указание, что с момента передачи дела на рассмотрение судьи
владение может признаваться только недобросовестным:
...et praedoni quidem ratio a die invasi loci usque ad exitum litis nabeatur; ei vero, qui simpliclter
tenet, ex eo quo re in iudicium deducta scientiam malae possessionis accepit (C. Theod. 4.18.1.). -
...разбойнику расчет
[плодов] ведется, конечно, со дня захвата земли до исхода спора; тому
же, кто просто держит, — с того дня, когда, в силу передачи дела судье, он получил сознание
о недобросовестности владения.
Здесь захватчику противополагается лицо, держащее землю без отягчающих обстоятельств
(simpliciter), следовательно, добросовестное. Знание о передаче дела в суд, следовательно, о
спорности его владения, превращает такое лицо в недобросовестного владельца без каких-либо
прав на плоды (но, конечно, для возникновения ответственности за плоды необходимо, чтобы суд
признал основательным предъявляемый к нему иск).
Ответственность такого владельца не распространяется, однако, на потребленные плоды по
указанным выше (п. 157) соображениям защиты интересов сельского хозяйства (зачет
потребленных плодов в счет расходов эксплуатации).
Si vero bona fide possessor fuerit, поп habetur ratio (consumptorum neque non perceptorum), post
inchoatam autem petitionem etiam illorum ratio habetur, qui culpa possessoris percepti non sunt
vei percepti consumpti sunt (1. 4.17. 2). -
Если кто добросовестно сделается владельцем, не
предъявляется расчет ни потребленных, ни несобранных плодов после начатия процесса
расчет ведется на те плоды, которые по вине не были собраны или, будучи собраны, были
потреблены.
В праве Юстиниана момент прекращения добросовестного владения был отнесен к самому
началу процесса, неразделяемого уже на две стадии, после чего ставился вопрос о вине владельца
в отношении неснятых или потребленных плодов.
104
§ 64. Спецификация
200.
Под этим именем разумелось изготовление новой вещи (nova species) из одной или
нескольких других. Юридическое затруднение возникало, когда создатель новой вещи
воспользовался материалом, принадлежавшим другому лицу.
Юристы-сабинианцы, последователи стоиков, по учению которых материал (materia)
доминирует над формой, держались воззрения, что собственник материала оставался
собственником вещи и в ее новом виде. Прокулианцы, следуя Аристотелю и перипатетикам,
считали форму доминирующей и существенной, тогда как материя была вещью побочной,
придаточной и несуществующей, пока не получит формы. Поэтому новая вещь принадлежит на
правах собственности своему создателю, собственник же материала имеет к последнему actio furti
(иск из воровства об уплате штрафа) и condictio furtiva (о возвращении владения), а при
невозможности возврата — об уплате вознаграждения (Гай. 2. 79 и D. 13. 1. 8).
В праве Юстиниана возобладало среднее мнение, по которому новая вещь принадлежит
собственнику материала или спецификатору, в зависимости от того, может ли она быть обращена
в прежнюю форму или нет. По праву Юстиниана спецификатор становился всегда собственником
новой вещи, если он к чужому материалу прибавил частично и свой собственный.
Конечно и при таком решении спецификатор обязан возместить собственнику стоимость
переработанного материала. Являлась ли добросовестность спецификатора условием
приобретения права собственности, источники не указывают.
§ 65. Оккупация
201.
Под оккупацией (occupatio) разумелось присвоение и завладение вещами с намерением
удержать их за собой. Она обосновывала право собственности захватчика и распространялась на
все бесхозяйные вещи согласно принципу, выраженному в законах XII таблиц — res nullius cedit
primo occu-panti — бесхозяйная вещь следует за первым захватившим. Вещи, принадлежавшие
всем — res omnium communes — были главными объектами для такого захвата — путем охоты,
рыболовства и птицеводства. Сюда относились появившиеся в море острова, а также камни,
раковины и т. п., находимые на морском берегу или его дне, дикие звери в их естественном
состоянии свободы, независимо от того, как последовало овладение ими. Римское право не
признавало за собственником земельного участка исключительного права охоты на этом участке,
которое мешало бы таким захватам. Наконец, сюда относились вещи, брошенные прежним
собственником — res derelictae (D. 41. 1. 1. 5). Вражеское имущество считалось бесхозяйным и
могло быть предметом оккупации, но не все. Утверждение Гая, что римлянин особенно считал
своим то, что взято им у врагов, является лишь воспоминанием о древнейших временах; в
исторические времена военная добыча принадлежала государству (D. 48. 13. 15). Солдаты
получали в собственность лишь часть добычи, предоставлявшуюся им полководцами.
К оккупации приравнивался захват морского берега или дна путем застройки и установления
ограждений.
§ 66. Клад
202.
Под кладом — thesaurus — понималась всякая ценность, которая была где-нибудь сокрыта
так давно, что после открытия нельзя уже найти ее собственника.
Если такое сокровище было найдено на чьей-либо земле, то с II в. н.э. половину клада получал
находчик, а другую — владелец земли. Между ними возникала общая собственность (1.2. 1. 39).
Тогда же было установлено, что находка на священном или погребальном месте принадлежала
находчику целиком. Позднее половина шла в пользу фиска. Если находчик производил розыски
клада без разрешения собственника земли, то последний получал все.
За поиски путем колдовства находчик лишался всяких прав, а найденное поступало в пользу
фиска.
§ 67. Приобретательная давность
203.
Usucapio.
Приобретательная давность есть приобретение лицом права собственности в
105
силу того, что это лицо провладело (при наличии известных условий) вещью в продолжение
известного времени. Старое цивильное право знало приобретательную давность в виде usucapio,
для которой требовалось владение движимой вещью в течение года, а недвижимой в течение двух
лет — след двухпольного ведения сельского хозяйства. К недвижимостям юристы приравняли
позднее и возведенные на земле постройки, Не требовалось ни законного основания владения, ни
добросовестности владельца. Однако издавна из общего правила было допущено исключение для
ворованных вещей.Приобретение их по давности было запрещено законами XII таблиц, а позднее
законом Атиния III в. до н.э. Законом Плавтия (70 г. до н. э.) было воспрещено приобретение
собственности по давности на движимые и недвижимые вещи, захваченные насильственно.
Законы XII таблиц исключали из действия давности место погребения — forum sepulcri, а также
res mancipi самостоятельной женщины, переданные ею без разрешения опекуна — sine auctoritate
tutoris. В дальнейшем развитии давность была подчинена требованию iusta causa possessionis —
справедливое основание владения. Под ним понималось iustum initium possessionis — правомерное
начало владения, т. е. законный способ (титул), которым владелец начал свое владение (D. 41.2.6.
рг.). Три основания (насилие, тайное похищение и временное держание) были объявлены
неспособными приводить к собственности по давности. К требованию iusta causa присоединилось
другое требование — требование добросовестности. Владение считалось начатым добросовестно,
когда в доказательство приводился законный титул, т. е. сделка, на основании которой было
начато владение и которая только потому не сделала владельца собственником, что собственности
на вещь не имел и другой участник сделки, отчуждатель вещи. В случае продажи
добросовестность требовалась не только в момент заключения договора, но и в момент испол-
нения договора путем традиции (передачи) вещи. В итоге своего развития давность, кроме
владения, требовала наличия законного основания и добросовестности в течение всего срока
давности.
Давностный срок должен был течь непрерывно. Это требование было облегчено допущением
так называемого преемства во владении — successio pos-sessionis, которое позволяло наследнику
воспользоваться владением наследодателя.
Coeptam usucapionem a defuncto posse et ante aditam hereditatem impieri constliutum est (D. 41.
3.40). -
Установлено, что давность, начатую умершим, можно закончить и раньше
принятия наследства.
Точно так же, в прижизненных сделках допускался зачет и причисление времени владения
предшественника в пользу добросовестного преемника. Это называлось приращением во владении
— accessio possessionis.
204. Longi temporis praescriptio.
Приобретательная давность применялась только к италийским
землям и между римскими гражданами. Однако в провинциях, в отношении провинциальных
земель, римские правители, а затем и императорское законодательство, в борьбе с упадком
земледелия и забрасы-ванием земель, ввели институт исковой погасительной давности. Он был ос-
нован на эллинистическом принципе, что нельзя сохранить за собою право, которое долго
оставалось в пренебрежении. Новому институту дали процессуальное название praescriptio longi
temporis.
Прескрипцией называлась приписка в начале формулы иска. В данном случае в формуле иска
об истребовании вещи делалась приписка, в которой судье предлагалось претором освободить
ответчика, провладевшего недвижимостью десять лет, если прежний собственник жил в одной с
ним провинции, и двадцать лет, если они жили в разных провинциях, без различия движимых и
недвижимых вещей. Требовалось только основание, оправдывающее вступление во владение.
Юриспруденция распространила на эту давность требование доброй совести и законного титула
владения. Будучи сначала средством защиты против исков нерачительного собственника, десять
или двадцать лет не владевшего своей вещью, такое владение затем приобрело значение особого
основания для иска (а не только возражения) со стороны давностного владельца, который мог
вытребовать себе вещь, даже если она потом попадала во владение прежнего нерадивого хозяина.
Таким образом давностный владелец приобретал право собственности (провинциальной).
Преторский эдикт распространил этот способ приобретения права собственности и на все вообще
вещи, находившиеся в давностном владении перегринов.
Впоследствии этот институт стал применяться к италийским землям параллельно с