Файл: Зудин А. Введение в политический анализ.Учебное пособие.2007(1).doc

ПРИМЕР №6. После 1945 г руководство тогдашнего Института мирового хозяйства (ИМХ) во главе с академиком Е. Варгой направило советскому партийному руководству прогноз, который свидетельствовал, что экономика ведущих стран Запада начинает выходить из экономического кризиса, и что противоречия между ведущими странами Запада отступили на задний план из-за соперничества с СССР. Это противоречило официальному тезису о неизбежности «обострения межимпериалистических противоречий». Дальнейшее развитие событий подтвердило правильность анализа специалистов ИМХа. Но партийное руководство было убеждено в обратном. ИМХ был распущен, а часть его руководства – репрессировано. Прогноз ИМХа был подготовлен в ситуации относительной информационной насыщенности. Запад был «открытым обществом» и советские аналитики-экономисты того времени имели возможность получать большой объем относительно надежной информации о состоянии экономики стран Запада. «Узким» место оказалась именно интерпретация, но не исполнителей-аналитиков, а «заказчиков», а именно, невежество и предвзятость советского партийного руководства. (См. Черкасов П. «ИМЭМО: портрет на фоне эпохи».)

ГЛАВНОЕ – НЕ ИНФОРМАЦИЯ, А ИНТЕРПРЕТАЦИЯ

Можно сделать вывод: содержательный политический анализ возможен и в ситуации относительной бедности первичной информации. Но верно и обратное, а именно: продуктивные выводы совершенно не обязательно связаны с высокой информационной насыщенностью. Решающую роль играет не обилие информации, а интерпретационная сила аналитика, его способность продуктивно интерпретировать наличную информацию вне зависимости от ее объема и разнообразия.

Конечно, если нет надежной статистики, результатов социологических исследований и опросов общественного мнения, если газет мало, а их содержание – единообразно, работа политического аналитика серьезно затрудняется, существенно возрастает неопределенность. Тем не менее, аналитическая работа продолжает оставаться возможной. Просто, гораздо более высокие требования предъявляются к качеству интерпретации. Сто, двести и триста лет назад в ситуации относительной информационной бедности писали свои депеши послы, полицейские чиновники и военные разведчики, а путешественники делали обобщения на основе личных впечатлений. Большинство из них содержали элементы полезного знания, разумеется, в разной пропорции. И многие обладали высокой прикладной ценностью для современников. А иногда и не только прикладной ценностью. Часть из них со временем становилась частью общественного сознания, общественной мысли и формирующихся социальных наук. Например, могли на длительное время определять имидж иностранного государства, как знаменитые Записки о России маркиза де Кюстина, или «Демократия в Америке» Алексиса де Токвилля.

Примером достаточно продуктивной политической аналитики можно считать и прогностическое эссе Андрея Амальрика «Просуществует ли Советский Союз до 1985 г.?», опубликованное в конце 1969 года. Автор – историк по образованию и участник советского правозащитного движения. В работе была сформулирована концепцию ближайшего будущего СССР. Амальрик скептически оценил устойчивость советского режима; но и на гипотетическое постсоветское будущее он смотрел крайне пессимистически. В подкрепление своих соображений он привел анализ численности, социального состава и идейного спектра участников протестной кампании 1968, развернувшейся вокруг «Процесса четырех». Напомним, что автор работал в условиях крайней информационной бедности.

«ПРЯМАЯ ИНФОРМАЦИЯ» - НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО САМАЯ НАДЕЖНАЯ

Второй важный вывод: «прямая» информация, в частности, информация из «первых рук» совсем не обязательно будет наиболее адекватной и надежной. Пример: в газете читаем: «наш источник в правительстве сообщил, что …». Нужно поставить как минимум два вопроса. Вопрос первый: это действительно «источник» сообщил, а не журналист выдумал? (примеры такого рода встречаются, что бы ни говорили сами журналисты). Вопрос второй: а с чего это «источник в правительстве» решил сообщить то, что он сообщил? Какие цели он преследует? Насколько то, что он сообщил, согласуется с другими сообщениями и общей «картинкой» ситуации, которая сложилась у политаналитика? Возможно, вы знаете, что у криминалистов существует поговорка: «Врет, как очевидец».

НЕАДЕКВАТНАЯ ИНФОРМАЦИЯ НЕ ДОЛЖНА БЫТЬ ОТБРОШЕНА

Наконец, третий вывод: неадекватная информация не должна быть отброшена. Она может быть использована для иных целей. Даже если конкретное сообщения является продуктом сознательной лжи или заблуждения (предрассудка), оно, тем не менее, сохраняет свою информационную ценность. Пример: установлено, что политический лидер Х заведомо лжет, когда заявляет то-то и то-то. Но для политаналитика это заведомо лживое заявление политика обладает ценностью. Почему? Потому, что помимо своего желания источник сообщает нам определенную долю информации о себе – о своих целях, намерениях, возможностях, особенностях восприятия конкретной ситуации … Неинформативных сообщений не бывает. Даже молчание обладает информационной ценностью. Другое дело, насколько информационно насыщенным является то или иное сообщение. Но главная проблема - в нашей способности извлечь эту информацию и переработать.

Информацию несет все, что связано с человеческим миром: стиль одеваться и покрой костюма известного политика, его манера держаться, конкретная поза в конкретной ситуации. Информацию несет не только выступление политического лидера, но и время и место, избранные для этого выступления, не только то, о чем он говорил, но то, как он это делал, а также то, о чем он не упомянул в своем выступлении. Политическим лидерам и их советникам прекрасно это известно. Знаковую природу политического мира они пытаются использовать для достижения собственных целей. Они стремятся максимально контролировать свое поведение, т. е. «стирать» подлинную информацию о своих намерениях, и манипулируют значениями, т. е. стараются сообщать о себе только то, что они хотят сообщить. А дальше возникает ситуация, которую описывает ироническое высказывание: «Я знаю, что ты знаешь, что я знаю …». А политические аналитики стараются расшифровать подлинный смысл и намерения политиков, несмотря на все их ухищрения. Таковы правила игры.

Литература

• Мангейм Д. Б., Рич Р. К. Политология. Методы исследования. М., 1999.

• Политическая наука: новые направления. Под ред. Р. Гудина и Х.Д. Клингеманна.

• Симонов К. В.: Политический анализ, Москва: Логос 2002.

• Плэтт В. Стратегическая разведка. Основные принципы. Москва: Издательский дом «ФОРУМ», 1997

• Амальрик А. Просуществует ли Советский Союз до 1985 года?

• Голосов Г. Политическая наука или политическая аналитика.2005.htm

• Филиппов А. Участь эксперта.2003 - http://www.polit.ru/docs/581634.html

• Stéphane J. Lefebvre, CD. A Look at Intelligence Analysis. [Preliminary Draft] - International Studies Association (ISA) 44th Annual International Convention, Portland, Oregon, February 25-March 1, 2003

Глава 2. Политический мир и его свойства

«Невидимость», «самодетерминация», присутствие в настоящем прошлого и будущего (памяти и перспективных целей), контекстуальность, процессуальность, инерционность, наделенность значениями, повышенная неопределенность, внутренняя напряженность.

Предмет политанализа – различные аспекты текущей политической ситуации – вписан в широкие рамки «политического мира», которые, в свою очередь представляет собою одну из разновидностей «человеческого мира». Политический анализ основывается на интегрированном взгляде на политический мир, в основе которого лежат две конкурирующих модели, претендующие на мета-описание политического мира: это – системный анализ и субъектно-ориентированный анализ. Системный анализ описывает политический мир как относительно целостный системный объект, а субъектно-ориентированные подходы описывают политический мир как находящийся в постоянном процессе становления, т.е. как динамическое поле, котором действуют относительно автономные субъекты (акторы).

Мета-описание «человеческого мира» при помощи двух конкурирующих подходов позволяет сформулировать некоторые важные свойства «человеческого» (и «политического») мира, которые всегда должен учитывать политаналитик. Совокупность этих свойств отличает «человеческий мир» от других «миров» – мира природы, которым занимаются естественные науки, и мира чистых абстракций, которыми занимается математика. Это – системность, «невидимость», «самодетерминация», историчность, соприсутствие в настоящем прошлого и будущего (памяти и перспективных целей), контекстуальность, процессуальность, инерционность, наделенность значениями, повышенная неопределенность, внутренняя напряженность. Часть из перечисленных свойств дополняют или, по крайней мере, согласуются друг с другом, а другие по видимости противоречат друг другу. Но начать необходимо с понятий «сложности», «множества» и «многообразия».

«СЛОЖНОСТЬ» (complexity) или «комплексность», а также «МНОЖЕСТВО» и «МНОГООБРАЗИЕ». Понятие «сложности» раскрывается при помощи двух других понятий – «множество» и «многообразие». Есть понятие «множества» в математике. Это предельная абстракция, которое обозначает совокупность объектов, обладающих определенным свойством. Другими словами, это нечто неупорядоченное, никак внутренне не связанное, но качественно однородное: множество как таковое описывается только количественно. К понятию «множества» примыкает понятие «многообразия». «Многообразие» можно рассматривать как разновидность «множества». Но в отличие от него это качественно разнородное множество.

Опираясь на понятия «множества» и «многообразия» можно определить «сложность» как структурно организованное многообразие. Основой структурной организации, превращающей многообразие в сложность могут быть как реальные отношения, так и символические связи. Многообразие может быть упорядочено (структурно организовано) и системой значений (символически). Развитие политического мира можно представить как повышение = увеличение его сложности, но это не линейный процесс; происходят возвратные движения.

В понятие сложности можно включить и понятие иерархии - как одно из конкретных проявлений сложности. Иерархия – это вертикально организованная сложность. Мир политики – это мир иерархий, это принципиально иерархический мир. Популярный в настоящее время тезис о пришествии «сетевого мира», или мира, построенного на горизонтальных связях, не должен вводить в заблуждение. Сетевой мир не означает ликвидации иерархии как важнейшего принципа построения политического мира. Это означает лишь, что 1.таких иерархий может быть несколько; 2.иерархические отношения становятся более ситуативными и условными: сегодня актор включен в одну иерархию, а завтра – в другую или актор одновременно может быть включен сразу в несколько иерархий, в каждой из которых он будет занимать разное иерархическое положение. Важно помнить: в политическом мире иерархия всегда оспаривается, как и игроки, которые занимают в ней привилегированные («первые») позиции. Политические игроки всегда находится «под давлением».

ПОНЯТИЯ: СЛОЖНОСТЬ, МНОЖЕСТВО, МНОГООБРАЗИЕ, ИЕРАРХИЯ

СИСТЕМНОСТЬ: во многих случаях объекты политического мира это – системные объекты. Что это означает? Синонимом системности будет понятие «целостность»: любой сложившийся, т.е. целостный объект политического мира будет обладать свойствами системности. Другими словами, он не может быть разъят или разделен на части без ущерба для своих качеств. Более подробно о свойствах системности и системного подхода мы поговорим позднее. Здесь же необходимо зафиксировать, что системность объектов политического мира не является их постоянным признаком: она появляется и может исчезнуть. В политическом мире аналитик сталкивается не только с вполне сложившимися объектами, которых отличает системность, но с объектами, которые находятся в стадии становления, или, напротив, переживают состояние дезинтеграции и распада. Состояние, противоположное по своим свойствам системности – хаос.

ПОНЯТИЯ: СИСТЕМА, СИСТЕМНОСТЬ, ХАОС

«НЕВИДИМОСТЬ». Точнее, политический мир почти невидим. И дело здесь не в том, что он окутан какой-то тайной, хотя и тайны там, несомненно, присутствуют. Дело в отсутствие видимых, непосредственно наблюдаемых аналогов. Непосредственно наблюдаема лишь поверхность политического мира – сфера публичной политики и то, лишь в своих самых первичных проявлениях: действиях конкретных политиков (поступки) или агентов (например, голосование на выборах). Остальное – «невидимо» в прямом и переносном смысле этого слова, т. е. не может быть предметом непосредственного наблюдения, а может быть только реконструировано «в уме».

В политическом мире следует различать «план выражения» и «план содержания». «План выражения» доступен непосредственному наблюдению, «план содержания» может быть только результатом реконструкции. Человеческий мир – составная часть мира живого и во многом на него похож, обладает многими его свойствами. В политологии используются понятия и метафоры из биологии. Но есть и принципиальные различия, одно из которых состоит в том, что биология все-таки работает с непосредственно наблюдаемыми объектами и изучает их свойства, а любая из социальных наук таких объектов не имеет. Физических аналогов политического мира не существует. Есть только люди, которые вступают друг с другом в различные отношения, и есть бесчисленные интеллектуальные конструкции по этому поводу.

Важное значение для политического аналитика играет принцип «методологического индивидуализма». Принцип методологического индивидуализма побуждает политаналитика со здоровой сдержанностью относиться к коллективным акторам (организациям), коллективным действиям и всем вообще надындивидуальным образованиям. Принцип методологического индивидуализма служит постоянным напоминанием что, в конечном счете есть только люди, которые вступают друг с другом в различные отношения, и бесчисленные интеллектуальные конструкции по этому поводу. Реальное значение принципа методологического индивидуализма состоит совсем не в том, что политические явления необходимо сводить в взаимодействиям между отдельными индивидами. Реальное значение принципа методологического индивидуализма – в том, что он напоминает: предельное основание политического мира составляют единичные люди, их действия, и отношения, которые у них складываются с другими людьми.

Проникновение в «невидимый мир» начинается с непосредственно наблюдаемых феноменов (действия политиков и граждан). Они – необходимая первая ступенька на пути в «невидимый мир». Непосредственно наблюдаемыми феноменами нельзя ограничиться, но без них нельзя обойтись. С непосредственно наблюдаемыми политическими феноменами работает бихевиористское направление в политической науке. Бихевиоризм изучает политический мир, в той мере, в которой он становится порождением «субъектного начала» (“human agency”). Бихевиоризм работает только с «верхним слоем» политического мира – «планом выражения», он отрицает существование чего-то иного. Фактически ставится знак равенства между «планом выражения» и «планом содержания». «План выражения» можно измерить в количественном выражении, его можно «квантифицировать». В отличие от «плана выражения», «план содержания» нельзя наблюдать – его можно только предположить, или реконструировать в уме.

«План содержания» также можно зафиксировать (т.е. выразить) определенным образом: для этого используются символизация и визуализация. «Невидимостью» политического мира делает особенно важным «символизацию» позиций, отношений и свойств политических акторов и институтов, а также «визуализацию» знаний и опыта, которые имеются у аналитика.