Файл: Беккер И. М. Школа молодого психиатра.pdf

165
«безумный, неизвестный и за сердце хватающий полет». Автор много лет назад прочитал Кобо Абэ «Женщина в песках», где истинный замысел художника, рисующего, с первого взгляда, бессмысленный, абсурдный характер жизни маленькой деревни, не сразу опознается читателем. Жители ночами, долгими часами, отгребают от своих лачуг песок, который днем снова заносит их жилища. Они живут в ямах из песка. Случайно забредший человек пытается всеми силами вырваться из песочного плена, но не может. Прошло много месяцев, человека перестали охранять, у него появилась возможность сбежать, но он не убежал, остался жить с этими людьми, обретя и согласившись с ними в их смысле жизни [36]. Доведение до абсурда смысла жизни этих людей использовано автором как афористический прием, вновь и вновь повторяющий довольно избитую истину: «Смысл жизни в самой жизни». Каждый постигает эту истину собственным путем, в том числе и довольно нередко через сизифов труд, на взгляд других людей, кажущийся нелепым, абсурдным. Почему мы долго обсуждаем этот феномен молодости? Психиатру нужно спокойнее и без психиатрического прищура оценивать некоторые мучительные движения души, ибо каждый нормально мыслящий человек самим фактом своей жизни обречен хотя бы раз в жизни спросить себя: «Зачем?»

166 раскрыть даже суть названия труда Аристотеля «Метафизика». Из Канта знал только термин «неуловимая вещь в себе», не обнаружив знаний по его космологии. Что касается главной задачи своих поисков, то кроме многократного повторения внешнего признака изучаемых предметов — эллипсоидности, ничего нового, в смысле того самого смысла, который он искал, наш Иннокентий не нашел. К двадцати пяти годам его интерес к эллипсоидности «зародышевых начал» постепенно угас. Он незаметно превращался в вершробена, о коем речь у нас впереди.
А вот демонстративное, подчас циничное, жонглирование поиском смысла жизни как снотворными таблетками, употребляемыми на глазах матери с целью уйти из жизни, чтобы тотчас вернуться. Молодой человек, который оповестил весь мир о бессмысленности своей жизни, как и всего человечества, о желании покинуть этот мир. На наш простой вопрос, как же мать переживет его безвременную кончину, с усмешкой отвечал: «А меня уже не будет, мне все равно». Попытки самоубийства были такими «смелыми», что их, кроме него самого, никто и не заметил. Он не мучился, он не искал, он не заглядывал в глубь своей души, как не поднимал, наверняка, свой взор на звезды и Вселенную. Он бросал врачам мячиком пас и требовал: «А вы докажите, что смысл жизни есть!» Но достучаться можно до думающей, ищущей головы и страдающего сердца. Когда же к тебе по- ворачиваются спиной и подставляют для размышления зад, увидеть на нем какие-либо колебания души, как известно, невозможно
Философическая интоксикация, пример
Приведем еще одно наблюдение, демонстрирующее философическую интоксикацию, наряду с другими негативными симптомами вялотекущей шизофрении.
Выписка из истории болезни.
Надежда, 19 лет.
Психическое состояние на момент осмотра: сознание не помрачено. На беседу входит с открытой улыбкой на лице, очень охотно отвечает на все без исключения вопросы, в том числе касающиеся весьма интимных: о дружбе, становлении женских признаков, привязанностях и чувствах. Сообщает, что в палате быстро сдружилась со всеми боль ными, помогала всем, и ей все сочувствовали. Пела им арии из опер, народные песни, романсы.
Различала среди больных весьма толковых и ничего не соображающих. Но ко всем относилась, по ее словам, с сочувствием. Все виды ориентировки полностью сохранены. Понимает цель своего пребывания в психиатрическом учреждении и объясняет весьма откровенно мотивы своего поведения. Сообщает, что она добилась своей цели — повоспитывать преподавателей училища. При этом весьма широко улыбается, посмеивается и иронизирует по поводу реакции преподавателей на совершенный ею поступок. Считает, что своим заявлением об уходе из жизни наделала переполох, чего и добивалась. Эмоционально не всегда адекватна, парадоксальна, внезапно может засмеяться, затем огорчиться. Внезапные изменения внешнего настроения ничем не обусловлены. Сообщает, что вначале написала просто заявление об отчислении, но, когда секретарша спросила мотивы само- отчисления, «импульсивно» бросила ей в качестве причины «уход из жизни».
Довольно инфантильно рассуждает о своих планах и будущем. Заявляет, что она построит в сельской местности обсерваторию с телескопом, в который будут наблюдать звезды ее дети, чем будет повышаться их духовный уровень и развитие. Считает, что муж нужен ей только для того, чтобы сделать детей и построить обсерваторию, ни о какой любви сейчас не думает и считает, что ей рано об этом размышлять. Считает, что спутником ее жизни должен быть прежде всего здоровый мужчина с атлетическим телосложением, умеющий пространственно мыслить. Уверяет, что всерьез интересуется философией, особенно почитает древнегреческую — Платона,
Гераклита, Аристотеля, но кроме перевода слова «философия» как любви к мудрости не смогла сообщить о своих философских изысканиях. Об астрономии рассуждает с точки зрения красоты звездного неба, мелькания звезд, считая себя приверженцем и этой науки. На вопрос, зачем она обучается музыке, если ее интересами являются астрономия и философия, заявляет, что музыка, философия и астрономия — это одно целое.
Приводит примеры «переплетения» музыки, философии и астрономии, ссылаясь на цитаты и якобы широко известные высказывания Пифагора. Сообщает, что она хорошо поет, быстро соглашается спеть и поет романс
Нины из музыкальной драмы «Маскарад». Считает, что она должна жить в своем доме с мраморными стенами, парадной лестницей, по бокам которой будут установлены беломраморные скульптуры ангелов. Быстро уверила

167 врачей, что, продав квартиру за 500 тыс. руб., она сможет купить хороший дом в деревне за 200 тыс. руб.
Категорически отрицает намерение покончить с жизнью и искренне говорит, что никогда бь1 ради матери такое не сделала. Многих учителей в школе считает садистами, приводит примеры, как учительница русского языка и литературы била учеников за неспособность расшифровать сложные буквенные обозначения. Серьезно заявляет, что ей необходимо принести в отделение виолончель стоимостью 1 тыс. долл. и заниматься. На вопрос, где она будет хранить такой дорогой инструмент, ничуть не смутившись, заявляет, «в палате». Несмотря на сетования по поводу снотворной таблетки, полтора часа напряженной беседы выдерживает спокойно, продолжая в интенсивном темпе отвечать на вопросы, рассуждать на довольно сложные темы. Себя психически больной не считает, но совершенно спокойно соглашается пребывать в больнице «столько, сколько потребуется», и только после заявлений матери о скорейшей выписке поддерживает свою мать и тоже просит отпустить ее.
Заключение: учитывая анамнестические сведения о становлении характера пациентки, особые интересы, весь уклад жизни и ситуацию с «запланированным» псевдосуицидом как попыткой воспитательного воздействия, комиссия приходит к заключению о наличии в психическом состоянии пациентки таких психических расстройств, как регрессивная синтонность, проявляющаяся в сокращении межличностной дистанции, сверхоткровенности, наличии проявлений синдрома философической интоксикации, эмоциональной парадоксальности, элементов символического и амбивалентного мышления, что укладывается в клиническую картину шиздтипического расстройства.
Психопатоподобный личностный сдвиг
В руководстве «Введение в клиническую психиатрию» Г.В. Морозова и Н.Г. Шумского дополнительно выделяются два вида личностного сдвига — стенический тип личностных изменений и психопатоподобный личностный сдвиг. При стеническом личностном сдвиге преобладают повышенная, не знающая утомляемости работоспособность, предприимчивость, уверенность в себе, настойчивость в исполнении желаний, устойчивость к отрицательным событиям и явлениям жизни. Стенический личностный сдвиг замечательно описан в романе В.
Войно- вича «Монументальная пропаганда».
Будучи в юности искренне убежденной комсомолкой, верящей в идеалы построения светлого будущего, главная героиня романа к старости превращается в монстра с иск- ривленно-фанатичной личностью, обожествляющей своего кумира, вождя всех народов. Нажитая паранойяльность выражена настолько, дисгармония личности до такой степени вывернула эту увядающую женщину, что она чугунную статую вождя, весом почти две тонны, устанавливает в своей жилой комнате подобно почитателям буддизма, молящимся на статую Будды. В конце- концов она погибает при пожаре под тяжестью свалившегося на нее кумира и проваливается вместе с чугунной болванкой вождя: «Сталин сдвинулся с места и пошел прямо к Аглае вместе с плитой, к которой был приварен.
Аглая вдруг поняла, что он идет к ней, чтобы взять ее как женщину, и сама воспылала безумной ответной страстью. Она приподнялась на подушке, растопырила худые руки и ноги в разные стороны, всю себя растопырила и сказала тихо, но страстно: «Иди ко мне! Ну, иди, иди, ну иди же!» Уже чугунный затылок почти коснулся пола, но неведомая сила удержала его, подняла, выпрямила, подбросила к потолку, опустила на место.
Он опять задрожал, задрожал и с криком «Сердце красивицы!» обрушился на Аглаю, и она приняла его всем своим растопыренным телом ... гремели взрывы, звенели стекла, ломались, стукались, корежились балки потолочного перекрытия, внутри Аглаи что-то хрустело. Она не поняла, что это хрустят ее же кости» [12].
Психопатоподобный личностный сдвиг встречается очень часто, при самых различных психических заболеваниях. Поэтому мы были вынуждены вторгаться в частную пограничную психиатрию, чтобы понимать клинические проявления личностной патологии. Название отражает содержание данных нарушений. Они подобны проявлениям психопатий, но не являются нозологической личностной патологией. Они — личностные маски, надетые на совершенно иные по этиологии и патогенезу психические заболевания. Если при органических заболеваниях головного мозга психопатодобные нарушения довольно простые, легко опреде- ляются и соотносятся с клиническими особенностями тех или иных личностных типов, то психопатоподобные нарушения при шизофрении — чрезвычайно сложные, чаще всего мозаичные.

168
В главе «Генеалогические исследования» мультидисциплинарного исследования «Шизофрения», выпущенного под ред. А.В. Снежневского в 1972 г., описаны особые типы личности среди близких родственников больных шизофренией, которые ближе всего стоят к психопатоподобному личностному сдвигу. По мнению Р. Шнейдера, среди близких родственников больных шизофренией встречается большое число «странных» людей, но почти никто из них не обнаруживает социальной неполноценности. «Их уважают за честность, скрупулезность и трудолюбие, однако предпочитают не вступать с ними в контакт, так как окружающие замечают, что они
«особенные», словно живут в другом мире. Их педантичность и пунктуальность вызывают антипатию у окружающих. Эти «здоровые» обладают большим количеством особенностей и странностей. Психиатр обнаруживает у них черты, напоминающие изменения личности у больных шизофренией в состоянии ремиссии.
Во многих работах, которые посвящались описанию отношений матерей и детей в семьях родственников больных шизофренией, особенно часто описывалась личность «сверхпротективных матерей» [61]. Они занимают в семьях доминирующее положение; отец обычно инфантильный, пассивный, устраняющийся от всего на свете.
Именно о таких женщинах имеется блестящий афоризм Юзефа Булатовича: «Не задумывайся о том, кто в семье главный - она или ты. Лучше тебе этого не знать». Сверхопека таких матерей проявляется в чрезмерной собственнической всепоглощающей любви, в чрезмерном вмешательстве в отношения ребенка с другими детьми. Некоторые, наоборот, проявляют холодность, безразличие и отдельные садистические тенденции в отношении своего ребенка. Эти исследования дали повод ввести понятие «шизофренноген- ной матери». Все исследования обнаружили накопление в семьях больных шизофренией лиц с заметными характерологическими сдвигами, выраженными аномалиями характера, прежде всего шизоидного спектра, и в обыденной жизни они узнаются по недостатку эмоциональности, отгороженности, отсутствию социальных контактов. Представляем пример из жизни семейного окружения боль ной девушки, 22 лет.
У Светланы Г., студентки филологического факультета университета, имеется две сестры — 28 лет и 16 лет, отец — 52-летний главный инженер одной процветающей частной фирмы и мать, 49 лет, педагог одного из колледжей большого города. Светлана перенесла уже два приступа эндогенного психического заболевания, первый из которых характеризовался острым бредом интерметаморфоза с кататоническими включениями
(абортивный вариант неразвернувшегося онейроидно-кататонического приступа); второй приступ был чисто аффективным, депрессивным. Девушка находится в течение последних полутора лет в ремиссии астенического типа. Отец — мягкий, добродушный человек, руководит большим коллективом, на работе пропадает дни и вечера, общительный, отзывчивый и довольно откровенный. Будучи на производстве руководителем, принципи- ально занимает позицию абсолютного нуля в семье. Самой любопытной фигурой семейного окружения
Светланы является, несомненно, ее мать, которую отец именует не иначе, как «мамочкой». Мамочка держит все семейство в железных рукавицах, превратив дом в казарму школы прапорщиков. Многие годы вся семья встает и ложится по звонку будильника, все вместе делают утреннюю гимнастику, все бегают по улицам в любую погоду, пьют ежедневно чай с лечебными травами. Мамочка всех трех дочерей «безумно любит», многие годы каждую из них встречала и провожала из школы, техникума, филиалов вузов. Старшая и младшая сестры нашей пациентки, по требованию матери, приводили в дом своих парней, которым устраивалась «проверка на вшивость». Мамочка, являясь педагогом, считая себя профессиональным психологом, тестировала «будущих зятьев» по собственной методе. Она предлагала им находить вариант выхода из конфликтной ситуации, которую сама же изобретала, сама же исполняла и сама же оценивала. Если «жених» принимал сторону будущей невесты или будущей тещи, он объявлялся негодным. Испытание прошли только те, кто находил третий, нестандартный выход. Дочь могла продолжать дружбу только с тем юношей, который был одобрен семейным матриархатом. Мамочка долго не могла смириться с тем, что средняя дочь заболела. В течение года лечила ее собственными методами; только после попытки суицида, едва не закончившегося трагически, обратилась к врачам. Каждое назначение не просто оговаривалось, добивалось не просто «информированное согласие», а перепроверялось двойным перекрестным методом — консультацией сторонним психиатром (чаще из другого города) и сборной аннотацией из трех-четырех литературных источников. Приходя на беседу с врачом, часто начинала так: «Ну, вот что я Вам сейчас скажу...» Далее следовал набор ценных указаний по поводу дальнейшего лечения. Удивительным является то обожание, с которым относились и муж, и дети к своей
«мамочке».
Негативные расстройства при шизофрении