Файл: Лекция 1 "Предварительное понятие истории философии".pdf

11
Небесные тела в количестве 10-ти. Пифагорейцы шли не от видимого к мысли, а от мысли к реальности тел. Тела уже находятся в движении и в гармонии – гармония небесных сфер.
Душа – триада: а) чувственная – растения; б) рассуждающая – животные (кот, на- пример, вполне рассудителен: мясо легче и спокойней стащить, когда человек уйдет, а пока не ушел нужно подождать; и в этом смысле кот лучше тех людей, кто не мо- жет себя сдержать, и хватает, что ему нужно сразу); в) разумная – человек.
Духовные отношения так же подчиняются природе числа: мысль – монада; познание
– диада, ибо направлено на одно; мнение пифагорейцы считали числом плоскости
(триадой); ощущение – числом тела (тетрада).
Это учение, таким образом, охватывает все, исходя из единого принципа – одного, монады. Но природа вещей у пифагорейцев еще в форме числа, а не в сфере чистой мысли (хотя число уже нечто мыслимое, вне чувственных вещей). Следовательно, это еще не действительное начало философии. Она еще только начинает начинаться
– это историческое начало. Почему? Эти начала существуют “до” и “независимо” от мышления. Но вот парадокс: пифагорейцы мыслили то (число), что полагалось ими существующим “до” и “вне” мышления. Вопрос: как же они могли его (число) мыс- лить? Первоначало не может быть “до” и “вне” мышления, конечно речь не о челове- ческом субъективном мышлении, но об этом дальше.
Лекция 4
Элейская (элеатская) школа
Ксенофан Колофонский
В поэме Ксенофана “О природе” сформулировано основное положение его учения:
“Одно и все”. Его надо понимать не в том смысле, что есть одно и есть все, а в том, что одно и есть все, что существует и больше ничего нет. Одно есть все, что есть; всего нет, а есть только одно.
“Одно есть бог величайший из богов и людей, им не подобный ни видом, ни мыс- лью”, - утверждал Ксенофан.
Бог не похож на богов! Выродок какой-то! В Колофоне его (Ксенофана) не потерпе- ли, и ясно почему: сказать грекам, что не много богов подобных людям (как статуи
Зевса, Афины и т.п.), а есть один бог. Это страшные слова по тем временам.
Но эти слова Ксенофана - не простое утверждение. В своей поэме, по свидетельству
Аристотеля, Ксенофан постарался показать, из чего они следуют и, что из них следу- ет.
Итак:
Если бог величайший, то один. Если богов два, то либо они не величайшие хотя бы по отношению друг к другу, либо они - одно.
Если есть одно, то неизменно. Почему? Если не неизменно, то откуда-то возникло, а откуда ему возникнуть? Если из такого же, как оно, то возникновения нет, а если из иного, то это тоже не может быть, т.к. иное величайшему – само не величайшее и, следовательно, не может произвести величайшее (как худшее не может произвести лучшее).
Если одно единственно и неизменно, то оно всюду одинаковое, равно самому себе и не есть здесь так, а там иначе.

12
Раз есть одно единое, то ничего иного нет. Нет ничего иного! Потрясающая мысль: раз есть одно, то ничего иного вообще нет!
Из предыдущего следует: всюду он видит, всюду слышит, всюду мыслит и без труда, помышленьем ума все обнимает. Что обнимает? Если нет иного, то себя самого! Во как.
Рассуждая дальше, Ксенофан пытается определить каково же это единое.
Единое – не бесконечно и не конечно”. Бесконечно то, чего нет, т.к. оно не имеет ни начала, ни середины, ни конца, а то, что есть, имеет это и, следовательно, оно не бес- конечно. А конечно то, что ограничено иным. А есть иное? Нет, иного нет, стало быть, единое не конечно. Очень интересное определение.
Оно ни движется, ни покоится. Если движется, то куда? В иное? А иного нет, следо- вательно, некуда двигаться: все место занято им. Стало быть, одно не движется. Но одно и не покоится, т.к. покоится то, чего нет, ибо ни к нему иное, ни оно к иному не может прийти.
Потрясающе разбивается нефилософский способ представления. Для представления: если движется, то как? Как таракан перемещается, т.е., если движется, то не покоит- ся. А, если стоит, значит, не движется – третьего не дано? Да, - но только для пред- ставления!
Мы по привычке представляем, если нас просят: “Представьте себе, что нет ни лесов, ни людей”. И мы, чтобы представить отсутствие чего-либо, сначала должны увидеть это конечное.
Таракан либо движется, либо покоится – это понятно. А не движется И не покоится?
Не конечное И не бесконечное? Так какое же?! А вот такое: не конечное и не беско- нечное, не движется и не покоится. “Так как же его представить?” – восклицает чело- век. “Да никак, - ответил бы Ксенофан, - его надо мыслить!” Если мышление как представление не замолчит – философское мышление не начнется. Здесь надо разу- читься мыслить представлениями и научиться мыслить в собственном, точном смыс- ле слова.
Что можно сказать о Ксенофане? “Хитрый, гад! Непонятный”, – это истерика, а он остается. Все ступени философии необходимы. И, чувствуя это, Ксенофан в конце поэмы выражает сожаление, что никто не сможет его понять: “Никто не постиг то, что ясно, и никто не постигнет то, что я о богах говорю и о сущем всецелом”.
Истинное одно. Пример из Евангелия: юноша, который хотел идти за Христом, но оставить себе богатство. Если действительно есть одно, то не идти за ним нельзя, а если это одно - не одно, а одно из многих, то это - не истинное одно. А для человека не истинная вера – верить в одно из многих.
Ксенофан вплотную подошел к философскому мышлению, но лишь подошел, т.к. он еще оставался в лоне мифологического отношения к миру - у него еще осталось ми- фическое представление: одно - это бог. Это представление не было им выведено ло- гически, а просто взято из традиции. Отсюда – и то, что бог не только мыслит, но и видит, слышит.
Парменид
“Великий и надменный Парменид”, как называли его греки.
Основатель первой действительно философской школы. Ксенофан, живя в Элее, спел свою поэму Пармениду.

13
Будьте внимательны, если не понять Парменида – философия в Вас не начнется!
Есть много “философов”, которые пишут целые тома своих мнений. Спорят, кто мнит лучше: “Ты не так мнишь о философии – я мню лучше!” Мнение это или знание можно проверить, спросив: А ты Парменида знаешь?” Если нет, то это - самозванцы от философии.
История сохраняет то, что должно остаться. Сомневаюсь, что кто-то в современности сможет создать нетленную, хотя бы, строку. Парменид жил 25-ть веков назад, и жить ему вечно.
Поэма Парменида так же называется “О природе”.
Начало: юноша хочет знать не больше - не меньше, как истину. Знакомиться с де- вушками, которые отвозят его, на резвых конях к Дикэ – богине Правды. Первые слова богини на вопрос юноши: “Что есть истина?”, таковы: “Если ты хочешь знать истину – ты должен отринуть ВСЕ легковесные мнения смертных”.
Мнения легковесны – плавают на поверхности вместе с другим добром, которое пла- вает. Каждый из вас, обратив взор к своей душе, обнаружит богатство. Чего? – мне- ний, которые вы создали от младенчества до сего момента. Из чего возникают мне- ния? По Пармениду, источниками мнений являются:
“глаза, ничего не видящие”;
“гулом наполненные уши” – каждый может подойти и сунуть в них свое мнение; язык – это вообще кошмар: сколько бессмысленных слов нам бесплатно раздают по радио, ТВ, в метро и т.д.
Богиня говорит дальше юноше: “Пусть не принудит тебя многоопытная сила при- вычки думать глазами, ушами, языком”.
О чем мы думаем: о том, что видим, слышим, говорим. Можно подумать, что здесь пропагандируется страшная вещь: лучше быть слепым, глухим и немым – и будешь мыслить лучше. Нет, конечно! Хотя в Советском Союзе 1960-70-х гг. был опыт вос- питания слепоглухонемых от рождения (Мещеряков, Ильенков, Сироткин и др. см.
Ильенков Э.В. “Философия и культура”, М., 1991 сс. 30-43).
Конечно, это не необходимо, чтобы начать мыслить и, ради бога, не калечьте себя.
Просто выкиньте ВСЕ мнения на том основании, что они дают лишь “картину мира”
– внешний вид мира – мира, отдельного от мыслящего. Мнения сообщают нам то, ка- ким мир видится, кажется, а не ЕСТЬ.
В слове “видимость” ощущается обманчивость. Когда я вижу человека, знаю я каков он в действительности? Не так, что внешность бывает обманчива, – она есть обман- чива. Именно поэтому ”встречают по одежке, а провожают по уму”.
Чему следует наш ум, когда опирается на видимость? На то, чем что-то кажется.
Именно потому, что все мнения имеют свой источник в видимости, - их надо отбро- сить – отбросить ВСЕ. С помощью мнений можно узнать только то, что КАЖЕТСЯ.
А то, что ЕСТЬ узнать нельзя.
Что такое человек по мнению? Двуногое без перьев, живущее на суше – общипанный петух какой-то. Можно ли узнать таким внешним образом, что он (человек) есть на самом деле? Нет. “Дельфин – рыба?” “Нет”. “А может рыба, ведь он выглядит как рыба?” “Да, выглядит как рыба, но не есть”.
Человек смотрит и видит, что Солнце вертится вокруг Земли. Смотрит и миллионы лет может видеть, что так оно по-видимости и есть. А, если не так, то он – еретик. Но

14 так ли это на самом деле? Так, если только смотреть, но не мыслить. Он, наивный, видимость принимает за бытие!
Что есть? Дома, улицы – есть? Е-е-есть – говорим мы. Груб наш язык – говорим есть, а всего через тысячу лет глядь - нету! “Где же?” “Были, “ – говорим. А были ли? “Бы- ы-ыли. Но сплыли. Уже нет – кончились”. Так дураков и обманывают: деньги дали – да, видел, да есть, а купить на них ничего нельзя. Так есть деньги-то? Может ли то, что ЕСТЬ – не быть? Нет.
Далее богиня говорит юноше: “Отринь мнения, т.е. то, что запомнил чужое и повто- ряешь по-привычке и логосом, разумом сам испытай, - т.е. обдумай то, что я сейчас тебе скажу. Если хочешь знать, что есть истина, ты должен понять, что бытие есть, а небытия нет вовсе”. Поэтому быть означает именно быть, а не так, что побыть, а по- том престать, исчезнуть в небытие (это не возможно, т.к. небытия нет вовсе).
Какие слова подходят к предметам, которые есть только сейчас? Как назвать то, что
ПОКА есть? “Возникающее” и “исчезающее”. Бытие может не быть? Нет, - истинное содержание этого слова, состоит в том, что то, что ЕСТЬ – есть вечно. Все то, что ка- жется существующим – по истине есть? Нет. Оно лишь КАЖЕТСЯ таковым – это мнимое бытие.
Материалист, разводя руками, скажет: “Нет, это все есть! Осознаем мы это или не осознаем”. Вопрос: “А откуда ты знаешь, что это есть, когда ты этого не осознаешь?
От другого, более великого материалиста? А он откуда?” “Вселенная миллионы лет была, когда нас не было”, – отвечает материалист. “Но каково основание для этого утверждения?” Материалист объяснит: “Мы свой опыт теперешнего восприятия пе- реносим в прошлое”. “Это одно воображение, но отнюдь не мысль, ибо об истинно- сти самого этого опыта вопрос не ставиться, т.е. не ставиться вопрос, а дает ли нам восприятие знание о бытии”.
Итак, Парменид противопоставляет мнение и истинное мышление. Мнение – это не ложная картина мира (единственно ложное утверждение, что небытие есть), а иллю- зорная; это то, каким мир видится, мнится. Что есть многое? Возникающее, т.е. то, чего ЕЩЕ нет, и исчезающее, т.е. то, что УЖЕ не есть. То, о чем говорит нам мнение
“есть” – но не есть по истине. А поэтому, чтобы не блуждать в этом иллюзорном ми- ре, надо оставить обманчивый путь мнения, “путь Ночи” и логически, с помощью мышления, узнать – что ЕСТЬ.
Парменид: состояние видящих и слышащих, но не мыслящих хуже, чем тех, кто не видит, не слышит, но мыслит. Не мыслящие люди без внешних впечатлений не могут прожить и недели – они сходят с ума. Нет пищи для их души. А мыслящий человек – из камеры его будут извлекать, а он скажет: “Подождите, я еще не все подумал”.
Пример: один из декабристов провел в одиночной камере 20 лет – его там забыли. Но он не свихнулся – переводил Библию на разные языки - углублялся в мысль.
Самотест: отсутствие необходимости во внешней информации – первый день, когда стали самостоятельны. Поймете, что все многообразие мысли говорит об одном – о бытии (небытия нет и подумать о нем нельзя). Парменид не говорит: бытие есть, а просто ЕСТЬ, для того, чтобы не подумать, что бытия может не быть.
Путь мышления – это истинный путь. Основание этому - то, что мышление уже в первом своем действии обнаруживает истинный предмет, т.к. первая мысль может быть ТОЛЬКО о бытии, а бытие – истина, хотя только в первом определении. Мыс-

15 лить можно лишь то, что ЕСТЬ в точном смысле этого слова, а таково именно бы- тие, т.е. сущее как таковое.
Поскольку ЕСТЬ есть, а небытия нет, то бытие, т.е. сущее как таковое:
“не возникает и не исчезает нисколько”;
“цело, единого рода”;
“не движется и бесконечно”;
“не было в прошлом, не будет, а ЕСТЬ - вполне в настоящем, не прерываясь, одно”.
Бытие – это не временное бытие, а вечно настоящее. Что значит, что бытие не имеет отношение к различию времен? Бытие в вечности – бесконечное настоящее, т.е. такое настоящее, которое не становится прошлым.
5. “Ему ли отыщешь источник? Как и откуда расти? Из ничего? Но чего нет – того нет”.
Так бытие впервые предстает в мысли. Далее Парменид пишет: “Могучая необходи- мость держит его в своих оковах. Оно отовсюду глыбе подобно, на славу скруглен- ного шара”. Хорошо, что подобно, а не само бытие есть этот шар. Парменид здесь от мысли о бытии переходит к образам. Это не должно смущать – мы должны у него поучиться. Поскольку все различия, доставляемые органами чувств, мнимы – бытие есть единый и единственный предмет познания. Именно настоящий философский предмет.
Бытие – первое определение истины.
Бытие – такой предмет познания, который не существует до познания. Бытие не су- ществует до мысли, т.к. оно и есть сама первая мысль. Бытие тождественно мысли – главное у Парменида: Бытие и мысль – неразделимое одно. Мыслимо может быть только бытие, и только бытие может быть первым помыслено. Есть ли различие ме- жду мыслью о бытии и бытием бытия? Нет. “Одно есть мышление и то, ради чего оно есть, ” – говорит Парменид.
Мыслимое бытие (бытие тождественное мысли) – действительное начало философии как способа мышления свободного от превратности мнений. Без бытия нет мысли и без мысли нет бытия – это очень важное для философии положение.
Есть ли бытие то, что есть до того, как его мыслят? Мнение говорит: философия есть знание о мире в целом <, существующего до философии>. “Мир в целом” - а-а-а, по- нятно, - дитя довольно. Это для нежного возраста приходится говорить так. “Мир в целом” коварное представление потому, как <а философия>, а философ где? Вне ми- ра? Выродок какой-то. Снаружи осматривает мир и хочет охватить его мыслью? От других людей философ отличается не размерами, не надменным видом – он мыслит.
Он мыслит что? То, к чему иного доступа нет, т.е. прежде всего – бытие (а вовсе не
“мир в целом”).
Бытие – первое осмысленное слово, а не “мама”, “папа” или “гав-гав”. Говорить не мысля, учат с колыбели. Первое СЛОВО сказывается лишь после того, как замолкнут все мнимые слова. И тот, кто не дошел до этого, тот еще не дошел до философии, он лишь на пути к ней. Других ворот, кроме Парменида, в философию – не существует.
Это мыслимое бытие знаменует истинное начало философии. Начало мышления предполагает конец мнения.
В этом пункте мы окажемся еще не раз. Начало философии, в некотором смысле, есть ряд постоянных начал. Фалес, Пифагор, Парменид – три первых философа, но в каком разном смысле!