Файл: Учебник для студентов высших учебных заведений.doc

Особенности экономической эволюции колониальной и полуколониальной периферии

Европейская экспансия и колонизация оказали, как известно, весьма противоречивое воздействие на социально-экономические структуры афро-азиатских и латиноамериканских обществ. Многие аспекты этой обширной темы подробно изложены в отечественной и зарубежной специальной литературе. В то же время остается немало дискуссионных вопросов, а также недостаточно исследованных проблем, в том числе связанных с общей оценкой динамики, характера и факторов экономического роста колониальной и полуколониальной периферии, масштабов и глубины ее трансформации.

Столкнувшись в ходе развертывания своей экспансии с менее динамичными, во многом самодостаточными, в известной мере интровертными цивилизациями (например, Индия, Китай), а также менее развитыми цивилизациями, находящимися на стадии инволюции, а быть может, и тупикового варианта эволюции (доколумбова Америка, Тропическая Африка и др.), европейцы не преминули воспользоваться своим преимуществом в навигационных средствах и огнестрель-ном оружии для установления господства и навязывания неравноправных договоров.

Европейские конкистадоры XVI-XIXbb. отнюдь не были первооткрывателями феномена колонизации. И до них существовали— иногда в течение многих столетий— крупные колониальные империи (египетская в XVI-XI вв. до н.э., персидская в VII-IV вв. до н.э., римская в I в. до н.э. — IV в.н.э., китайская, монгольская, османская, а также в доколумбовой Америке), управлявшиеся к тому же далеко не идиллическими методами. Основное отличие состояло в более высоком организационно-технологическом базисе европейской колонизации (опиравшейся на результаты культурно-научной революции XVI-XVIII вв. и промышленной революции), а также в ее абсолютных и относительных «размерах».

Вначале были созданы торгово-военные форпосты, а впоследствии — огромные колониальные империи. Об их масштабах можно судить по следующим данным. Если к середине XVIII в. численность населения колоний еще не превышала 17-19% всех жителей Европы (без России), то к 1830 г. она уже составляла примерно 100%; к 1913 г. этот показатель достигал 160-165% общей численности населения западных метрополий и Японии.

Межцивилизационный «контакт» привел к большим человеческим жертвам как в Новом Свете, так и в некоторых регионах южной части Старого Света. Геноцид, непосильный труд, а главное, как показывают новейшие исследования, инфекционные заболевания, к которым у индейцев не было иммунитета, вызвали значительное сокращение численности населения в Латинской Америке: с 40-60 млн. в 1492-1520 гг. до 9-13 млн. в 1650-1670 гг. Заселение Америки чернокожими невольниками обернулось немалыми потерями для Тропической Африки, откуда в XVI-XIX вв. было вывезено европейцами 15-16 млн. рабов (судя по оценкам, столько же негров было доставлено арабами в страны мусульманского мира в VII-XIX вв., в том числе 5-7 млн. до XVI в.).

---

Колониальный «синтез», особенно на его первой фазе, сопровождался откровенным грабежом, прямой и косвенной эксплуатацией природных ресурсов и коренного населения Вест-и Ист-Индии. Абсолютные размеры награбленных богатств, как показывают исследования, весьма внушительны. Относительные индикаторы в целом дают менее драматичную картину (хотя, возможно, не полностью учитывают все аспекты ущерба, нанесенного завоевателями на ранних этапах колонизации). По имеющимся оценкам, во второй половине XVIII в. чистый отток ресурсов в Европу из стран Латинской Америки (без учета контрабанды) достигал примерно 3% их ВНП, а для таких крупных, густонаселенных стран, как Индия, а также Индонезия, он составлял 0,6-1,2%.

Наплыв из метрополий дешевых фабричных товаров (при минимальной тарифной защите, существовавшей в колониях и полуколониях, связанных неравноправными договорами) во многом (но, заметим, далеко не полностью) разрушил местное, прежде всего городское, ремесло, включая производство предметов роскоши. Ощутимый удар по традиционным видам хозяйства нанесла созданная в конце XIX — первой половине XX в. крупная национальная промышленность, осваивавшая внутренние регионы периферийных стран, в меньшей мере пострадавшие ранее от импорта готовых изделий.

Попытки автохтонной модернизации в ряде стран Латинской Америки, освободившихся в 1820-е гг. (например, в Бразилии, Мексике, Парагвае), а также в Египте эпохи правления Мухаммеда Али (1820-1830), во многом индуцированные опытом индустриализации западноевропейских государств, оказались, в конечном счете, ими же сорваны (с применением экономических и военных средств).

Однако было бы неправильно сводить все только к внешним факторам. Модернизация латиноамериканских стран, а также Египта (включавшая создание передовых промышленных предприятий, плантационных хозяйств, строительство портов, каналов, повышение нормы капиталовложений, в частности, в Египте до 10% ВНП) наталкивалась на многочисленные трудности внутреннего характера и происходила во многом на старой институциональной основе. Речь идет о широком использовании принудительного, в том числе рабского и крепостного, труда, чрезмерном вторжении государства в хозяйственные процессы в Египте, неразвитости (особенно в Бразилии и Мексике) транспортной инфраструктуры, а также о колоссальном неравенстве в распределении земельных ресурсов, сохранении традиционного менталитета и культурно-психологических установок, господствовавших еще со времен средневековья в арабо-мусульманском мире и феодально-католических государствах Иберийского полуострова (имеются в виду сравнительно низкий уровень трудовой этики и весьма пренебрежительное отношение к производительной деятельности как таковой).

---

В силу указанных причин во многих периферийных странах Азии и Африки получили распространение такие процессы, как дезиндустриализация и дезурбанизация. Если в 1750-1860 гг. в ныне развитых государствах производительность труда в промышленности выросла в 2-3 раза, то в колониальных и зависимых странах она, возможно, сократилась в 1,5-2 раза. Доля готовых изделий в их экспорте понизилась с 7-9% в 1830-е гг. до 3-4% в 1860-1880 гг. (периферийные страны все больше превращались в поставщиков сельскохозяйственного и минерального сырья). Удельный вес городского населения (города с числом жителей более 2 тыс. человек) уменьшился в Индии с 12-13% в 1800 г. до 9-10% в 1881 г. и в Китае с 7-9% в конце XVIII — начале XIX в. до 6-8% в 1840-е гг.

Период, охвативший первые две трети XIX в., в колониях и полуколониях был отмечен крайней нестабильностью, связанной в Латинской Америке с борьбой за национальную независимость, гражданскими войнами, военными переворотами, народными восстаниями против голландских колонизаторов на Яве (1825-1830 и 1840 гг.), индийским народным восстанием (сипаев) 1857-1859 гг. против английского колониального господства, тайпинской крестьянской войной в Китае в 1850-1864 гг., унесшей по меньшей мере 20-30 млн. жизней. Многочисленные выступления народных масс в периферийных странах свидетельствовали о глубоком экономическом и социально-политическом кризисе. Имеющиеся оценки позволяют уточнить его наиболее общие контуры.

Расчеты по Китаю за 1800-1870 гг., основанные на оценках подушевого производства зерновых и железа, весьма приблизительны. В целом они показывают снижение подушевого национального продукта примерно на 1/5 (что, как представляется, отражает масштабы экологического кризиса XIX в. и негативные последствия длительной опустошительной крестьянской войны 1850-1860 гг.).

Согласно подсчетам по Индии, позволяющим определить динамику продукции растениеводства (главным образом зерновых) в расчете на душу населения и реальной заработной платы городских рабочих, среднедушевой национальный продукт этой страны, выросший в течение XVII в. примерно на 1/10, сократился в ходе опустошительных внутренних войн и внешних вторжений (например, Надир-Шаха) в 1700-1750 гг. на 1/10. В последующее столетие, ознаменованное экспансией англичан, отмеченный индикатор также уменьшался. В итоге к началу 1870-х гг. он был на 1/5 меньше, чем в середине XVIII в.

В Индонезии чистый внутренний продукт в расчете на душу населения в 1700-1830 гг. не возрастал, в дальнейшем он несколько повысился и в 1840-1870 гг. зафиксировался на уровне, в среднем на 5-10% превышавшем показатель предыдущих 100-130 лет. При этом доля голландцев в чистом

---

внутреннем продукте (ЧВП) Индонезии возросла с 1,2-1,4% в 1700-1780 гг. до 7,1-7,6% в 1840-1870 гг., что, по сути дела, означало для неевропейской части населения в лучшем случае сохранение прежнего, крайне низкого уровня доходов. (Этнические китайцы, проживавшие в Индонезии, имели сравнительно более высокий и, вероятно, в целом повышавшийся уровень жизни.).

К сожалению, очень мало сводных данных по Ближнему Востоку. Сделанные оценки динамики реальной заработной платы чернорабочих по ряду крупнейших городов Османской империи (в основном на территории современной Турции) говорят о возможном росте их реальных доходов (средних ставок) в 1800-1815/1870-1885 гг. примерно на 3/5-2/3. С середины XVI по конец XVIII в. отмеченный индикатор, возможно, снизился на 1/6. Однако это — ориентировочные подсчеты, способные лишь в самых общих чертах, как показывают аналогичные исследования по другим странам, отразить общий тренд подушевого национального продукта за длительную ретроспективу.

Что касается Египта, то имеющиеся расчеты, основанные на взвешенных показателях динамики подушевого сельскохозяйственного продукта и реальной заработной платы рабочих в несельскохозяйственном секторе экономики, допускают возможность увеличения среднедушевого дохода в целом по стране в 1800-1885 гг. примерно на 1/3. (Как и по Турции, индикатор по Египту вбирает в себя тенденции второй половины XIX в. и поэтому не совсем сопоставим по другим периферийным странам).

Итак, при всем разнообразии путей экономической эволюции отмеченных стран на первой фазе их колониального (полуколониального) существования негативные явления в целом преобладали. Если взвесить приведенные показатели роста (снижения) подушевого ВВП указанных стран по численности их населения, то можно прийти к следующему заключению: с конца XVIII по середину (а может быть, вплоть до последней трети) XIX в. среднестатистический душевой доход в будущих странах третьего мира уменьшился на 1/6-1/7 (или в среднем ежегодно на 0,15-0,20%).

Примерно в последней трети-четверти XIX в. в ряде периферийных стран сложились более или менее благоприятные условия для начала (а для некоторых из них — возобновления) экономического роста. Существенное удешевление транспортных расходов

---

, в том числе морских перевозок (связанное с распространением пароходов, завершением строительства Суэцкого канала), сделало возможным и весьма выгодным широкое освоение природных и трудовых ресурсов, а также потребительских рынков колониальных и зависимых стран.

В конце XIX — начале XX вв. колониальная экспансия европейских держав, Японии и США достигла апогея. Периферия оказалась поделенной между метрополиями, имевшими обширные территориальные владения и зоны влияния (например, в Латинской Америке, в Китае и на Ближнем Востоке — в Турции и Иране). В этот период во многих колониях и зависимых странах произошла определенная стабилизация общественной жизни. В целом уменьшилось число внутренних войн и восстаний. Совершенствовалась работа административного аппарата. В ряде государств колониальными властями были отменены некоторые жестокие обычаи. (В Индии англичанами были запрещены ритуальные убийства, сожжения вдов, детоубийства.)

В ряде зависимых стран (например, в Османской империи) проводились некоторые либеральные реформы, направленные на уменьшение всесилия государства и укрепление прав частной собственности, упразднение архаичных институтов (в Таиланде лишь в 1905 г. было ликвидировано рабство). В то же время во многих афро-азиатских и латиноамериканских странах сохранялась полуфеодальная зависимость крестьян; колонизаторы проводили грубую экспроприацию земельной и иной собственности у коренного населения.

Одна из отличительных черт этого этапа развития периферии — активное инфраструктурное строительство, создание и расширение портов, проведение ирригационных работ. В этот период велось интенсивное, строительство каналов, линий железнодорожных коммуникаций. К началу Первой мировой войны общая длина железных дорог достигла в Индии 55,8 тыс. км, в Китае — 9,9, в Индонезии — 2,9, в Египте— 4,3, в Турции (в азиатской части)— 3,5 тыс. км (для сравнения: в Италии — 16,9 тыс., в Великобритании — 37,7, во Франции— 51,2, в Германии— 63,7, в США— 410,9, в Японии— 10,6 тыс. км). В пересчете на 1 тыс. кв. км (общей территории) отставание от развитых государств было весьма значительным (в среднем 1:10): в Китае — 1 км, в Египте,

Турции и Индонезии — 4-5, в Индии — 11-13 км (в Японии — 29 км, в США — 44, в Италии—56, во Франции — 95, в Германии и Великобритании — 118-120 км).

В 1870-1914 гг. общий объем иностранного капитала (в неизменных ценах), инвестированный в страны будущего третьего мира, вырос в 5,3-5,5 раза, достигнув примерно 1/3 их совокупного ВВП. При этом в расчете на душу населения величина иностранного капитала, инвестированного в крупные азиатские государства (в Китае 3,5-4,0 дол., в Индии 6,7-7,3, в Индонезии 12-13 дол.), была меньше, чем в странах Ближнего Востока (в Турции 61-62 дол., в Египте 83-84 дол.), и намного меньше (для сравнения), чем в Латинской Америке (в Бразилии 81-83 дол., в Мексике 113-115 дол.). В Аргентине этот показатель (409-411 дол.) в целом не уступал данным по таким переселенческим (ныне развитым) государствам, как Южная Африка (346-347 дол.), Австралия (373-374 дол.) и Канада (490-491 дол.). Превалирующая доля (2/3-3/4) этих средств была вложена в инфраструктуру и добывающую промышленность.

---