Файл: Л. Г. Рябова Язык и стиль служебного документа Иркутск 2012 удк 811 р 98.docx
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 02.12.2023
Просмотров: 474
Скачиваний: 3
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
шифоньер, стул, табурет, диван, кровать, скамейку и др.
Этот простой пример является наглядным для понимания устройства любой другой тематической группы.
Количество слов, входящих в одну тематическую (семантическую) группу может быть очень разным — от нескольких единиц до нескольких десятков. Важно подчеркнуть другое: все слова группы входят в неё не бессистемно, списком, а выстраивая определённые оппозиции. Каждое слово, входящее в конкретную тематическую группу, обладает компонентами значения, которые выделяют его по отношению к другим словам группы.
Представим себе другие тематические группы: родственники, профессии, транспорт, столовые приборы и пр., а также — вещественные доказательства; причины смерти; жанры деловой документации; участники уголовного судопроизводства и т. д.
В связи с тематической группой возникают вопросы: как формируется группа, открыт или как-то ограничен набор словесных единиц в каждой тематической группе и др.
Тематическая группа слов формируется по преимуществу исторически.
Закрытость или открытость её ряда бывает различной, во многом это связано с реалиями самой действительности. Например, термины родства в русском языке представляют собой довольно разветвлённую тематическую группу, однако сложить всю классификацию большого труда не составит. Выделятся близкие и дальние родственники, прямые и непрямые, кровные и некровные, родственники по линиям матери и отца, мужа и жены, по горизонтали (брат, сестра), по вертикали (дедушка, бабушка). Теоретически группа родственники может разрастаться значительно, если применить приставку пра- (прадедушка, праправнук), однако эта возможность реализуется редко, если речь идёт о живых родственниках. В отношениях горизонтали для далёких родственников есть наименование троюродный: «находящийся в отдалённом непрямом родстве (в третьем колене). Троюродный брат, троюродный племянник, троюродная бабушка»50. Для более дальнего родства (в четвёртом, пятом коленах) язык названий не выработал, поскольку столь отдалённое родство уже незначимо.
Система терминов родства отработана с давних времён и определена возможностями реальных родственных связей, поэтому данную тематическую группу можно было бы считать закрытой. Маловероятно, что вдруг обнаружится какой-то тип родственника, до настоящего времени не названный.
В то же время мы можем наблюдать, что в связи с разными экстралингвистическими причинами сегодня возникают ранее не существовавшие понятия и сочетания: наряду с
родной и неродной матерью появились сочетания суррогатная мать, биологическая мать.
Рассмотрим их.
Сочетание суррогатная мать возникло с появлением новой реальности. Появляется новая реальность — язык реагирует на неё, используя уже существовавшие в языке слова и объединив их в новое понятие. Словосочетание суррогатная мать точно обозначает новое понятие, носит книжно-терминологический характер, безэмоционально, следовательно, можно говорить о том, что оно имеет право занять своё место в системе языка.
Использование сегодня словосочетания биологическая мать, напротив, вряд ли может быть признано удачным как со смысловой, так и с этической стороны.
С точки зрения смысла понятие родная мать, где прилагательное родная является однокоренным к глаголу родить, означает женщину, родившую ребёнка. И в содержание этого понятия (родная мать) не входит информация о том, воспитывала ли родная мать ребёнка впоследствии. Это компонент смысла по большей части предполагается, ожидается по экстралингвистическим основаниям, из жизненного опыта, как социальная норма и типичный случай. Однако не исключены и другие ситуации. Например: родной матери не помнит; родная мать оставила его в роддоме; нашёл родную мать, узнал родную мать и под.
Кроме того, в данном выражении (биологическая мать) использована языковая сочетаемость, нарушающая лексические закономерности русского языка. Слова биология, биологический восходят к греческому слову жизнь, однако по отношению к человеку употребляются очень узко — в научном стиле, преимущественно при изучении физиологических, биохимических и генетических факторов, влияющих на вариации строения и развития человеческого организма. Обычно же в медико-биологических науках разделы, относящиеся к человеку, имеют самостоятельные названия: антропология, анатомия и физиология человека и под. Слово биологический уместно и не вызывает возражений, будучи применённым в отношении к человеку, но в связи с различного рода анализами, например: биологический материал.
Сам человек, его деятельность, поведение биологическими называть не принято. В связи с родственными, шире — общественными, социальными — отношениями используется лексика соответствующих групп, отделяющих человека от растений и животных.
Перенос терминов, понятий, представлений биологии на человека и общество не является новым. В XIX в. в социальных науках возникло направление, получившее название биологизм, которое даже в научной словарной формулировке даётся с отчётливой неодобрительной оценкой: «направление ..., сводящее51 существо социальных отношений и социальных факторов к биологическим явлениям и процессам; биологизм основан на механическом перенесении законов биологии… на жизнь человеческого общества»52.
Если же в отношении человека использовать слова, призванные обозначать растительный и животный мир, то такие слова начинают приобретать резко негативную оценочность, поэтому в роли основного наименования, как термины выступать не могут. Ср.: Это не люди — овощи; а также детеныш, щенок, собака, червяк, амёба —о человеке. Уместно такое словоупотребление в художественном, публицистическом и разговорно-бытовом употреблении, т. е. там, где востребована выразительность речи.
Таким образом, естественных оснований для закрепления в системе научно-профессиональных понятий словосочетания биологическая мать мы не видим.
Приведём примеры речевых ошибок, связанных с нарушением лексико-грамматических норм русского языка.
Обратимся к примерам.
Вернёмся к исходной фразе. Какой же смысл объективно она несёт? С точки зрения русского языка из неё следует, что на момент нападения человек уже был потерпевшим, и уже затем ему нанесли удары. Значит, он пострадал дважды? Нет, в реальности дело обстояло иначе. Потерпевшим человек стал после нападения.
Таким образом, форма причастия прошедшего времени для именования лица выбрана неправильно. В результате неправильно употреблённого слова нарушены точность (лицо названо неточно) и логичность речи (во фразе искажённо представлена очерёдность событий).
К сожалению, аналогичных примеров много. Рассмотрим ещё один:
Дудников [обвиняемый] зашёл к потерпевшей. Оценим логику реальных событий: когда обвиняемый зашёл к своей знакомой, она ещё не подверглась нападению с его стороны и, следовательно, не была потерпевшей. Правильно фразу следует строить, выбирая другие номинации лица: … зашёл к своей знакомой (соседке, подруге, Ивановой …).
Вышеприведённая ошибка оказывается частотной в употреблении, при этом она не перестаёт быть ошибкой с позиций норм русского литературного языка. Ошибки такого рода приводят к нарушению — одновременно — языковой правильности, точности и логичности речи.
Мы показали достаточно простые и очевидные примеры влияния системы языка на формирование тематической группы, установление логических отношений.
Перейдём к актуальной для нашей работы лексической проблеме в тематической группе участники уголовного судопроизводства.
Само понятие участники уголовного судопроизводства определяется в законе как «лица, принимающие участие в уголовном процессе» (п. 58 ст. 5 УПК РФ). Они даны в разделе II «Участники уголовного судопроизводства».
Проблема с именованием возникла в отношении такого участника, который совершил преступление в состоянии невменяемости, страдает психическим расстройством. По понятным причинам в отношении него закреплён особый порядок уголовного судопроизводства.
Ч. 3 ст. 203 УПК РФ устанавливает: «в случае помещения подозреваемого в психиатрический стационар для производства судебно-психиатрической экспертизы срок, в течение которого ему должно быть предъявлено обвинение в соответствии со статьёй 172 настоящего кодекса, прерывается до получения заключения эксперта».
Дальнейшие события предсказуемы: если у лица психическое расстройство не выявлено, обвинение предъявляется ему в обычном порядке; если психическое расстройство на момент совершения им общественно-опасного деяния выявлено, обвинение ему не предъявляется.
Из последнего тезиса законодатель, учёные-юристы имплицитно делают вывод о том, что рассматриваемый участник не может являться обвиняемым. Вместо терминов «участник уголовного судопроизводства», «обвиняемый» употребляются различные синтаксические конструкции со словом лицо: «лицо, совершившее уголовным законом деяние в состоянии невменяемости», «лицо, у которого после совершения преступления наступило психическое расстройство, делающее невозможным назначение наказания или его исполнение» (ч. 1 ст. 433),
«лицо, указанное в части первой статьи 433 настоящего Кодекса», «лицо, которое признано невменяемым или у которого наступило психическое расстройство» (ч. 2 ст. 441), «лицо, в отношении которого рассматривается уголовное дело» (п. 2 ст. 442; ч. 5 ст. 443; ст. 444) и подобные. Чаще всего, в том числе законодателем, используется конструкция «лицо, в отношении которого ведётся производство о применении принудительной меры медицинского характера». При этом законодатель наделяет его правами обвиняемого: «лицо, в отношении которого ведётся производство о применении принудительной меры медицинского характера, должно быть предоставлено право лично осуществлять принадлежащие ему и предусмотренные статьями 46 и 47 настоящего Кодекса процессуальные права, если его психическое состояние позволяет ему осуществлять такие права» (ч. 1 ст. 437 УПК РФ). Но при этом обвиняемым его не называют.
Посмотрим на проблему именования данного лица с лингвистических позиций.
Круг лиц, которые могут быть названы участниками уголовного судопроизводства, не столь велик и достаточно определёнен. Лица названы по функции: следователь, потерпевший, подозреваемый, свидетель и др.
Система терминов складывалась веками, лексика по преимуществу является русско-славянской с точки зрения происхождения, что позволяет любому носителю языка глубоко чувствовать смысл данных слов.
С морфологической точки зрения подавляющее большинство лиц названы именами существительными (прокурор, следователь, дознаватель, истец, защитник, свидетель, эксперт, специалист, переводчик и др.). Кроме существительных мы видим в ряду терминов субстантивированные прилагательные и причастия, т. е. прилагательные и причастия по происхождению, ставшие впоследствии существительными: понятой, потерпевший, подозреваемый и обвиняемый (подсудимый), осуждённый, оправданный.
Понятого в данном случае мы не рассматриваем.
О потерпевшем мы уже сказали: это субстантивированное причастие прошедшего времени. В связи с рассматриваемым вопросом здесь можно уточнить: некоторое деяние в отношении потерпевшего уже совершилось, и, судя по форме причастия прошедшего времени, статус данного участника вряд ли будет пересмотрен. Вероятность этого низка.
И совершенно не случайно только два участника уголовного судопроизводства имеют номинации, по происхождению являющиеся страдательными причастиями прошедшего времени —
Этот простой пример является наглядным для понимания устройства любой другой тематической группы.
Количество слов, входящих в одну тематическую (семантическую) группу может быть очень разным — от нескольких единиц до нескольких десятков. Важно подчеркнуть другое: все слова группы входят в неё не бессистемно, списком, а выстраивая определённые оппозиции. Каждое слово, входящее в конкретную тематическую группу, обладает компонентами значения, которые выделяют его по отношению к другим словам группы.
Представим себе другие тематические группы: родственники, профессии, транспорт, столовые приборы и пр., а также — вещественные доказательства; причины смерти; жанры деловой документации; участники уголовного судопроизводства и т. д.
В связи с тематической группой возникают вопросы: как формируется группа, открыт или как-то ограничен набор словесных единиц в каждой тематической группе и др.
Тематическая группа слов формируется по преимуществу исторически.
Закрытость или открытость её ряда бывает различной, во многом это связано с реалиями самой действительности. Например, термины родства в русском языке представляют собой довольно разветвлённую тематическую группу, однако сложить всю классификацию большого труда не составит. Выделятся близкие и дальние родственники, прямые и непрямые, кровные и некровные, родственники по линиям матери и отца, мужа и жены, по горизонтали (брат, сестра), по вертикали (дедушка, бабушка). Теоретически группа родственники может разрастаться значительно, если применить приставку пра- (прадедушка, праправнук), однако эта возможность реализуется редко, если речь идёт о живых родственниках. В отношениях горизонтали для далёких родственников есть наименование троюродный: «находящийся в отдалённом непрямом родстве (в третьем колене). Троюродный брат, троюродный племянник, троюродная бабушка»50. Для более дальнего родства (в четвёртом, пятом коленах) язык названий не выработал, поскольку столь отдалённое родство уже незначимо.
Система терминов родства отработана с давних времён и определена возможностями реальных родственных связей, поэтому данную тематическую группу можно было бы считать закрытой. Маловероятно, что вдруг обнаружится какой-то тип родственника, до настоящего времени не названный.
В то же время мы можем наблюдать, что в связи с разными экстралингвистическими причинами сегодня возникают ранее не существовавшие понятия и сочетания: наряду с
родной и неродной матерью появились сочетания суррогатная мать, биологическая мать.
Рассмотрим их.
Сочетание суррогатная мать возникло с появлением новой реальности. Появляется новая реальность — язык реагирует на неё, используя уже существовавшие в языке слова и объединив их в новое понятие. Словосочетание суррогатная мать точно обозначает новое понятие, носит книжно-терминологический характер, безэмоционально, следовательно, можно говорить о том, что оно имеет право занять своё место в системе языка.
Использование сегодня словосочетания биологическая мать, напротив, вряд ли может быть признано удачным как со смысловой, так и с этической стороны.
С точки зрения смысла понятие родная мать, где прилагательное родная является однокоренным к глаголу родить, означает женщину, родившую ребёнка. И в содержание этого понятия (родная мать) не входит информация о том, воспитывала ли родная мать ребёнка впоследствии. Это компонент смысла по большей части предполагается, ожидается по экстралингвистическим основаниям, из жизненного опыта, как социальная норма и типичный случай. Однако не исключены и другие ситуации. Например: родной матери не помнит; родная мать оставила его в роддоме; нашёл родную мать, узнал родную мать и под.
Кроме того, в данном выражении (биологическая мать) использована языковая сочетаемость, нарушающая лексические закономерности русского языка. Слова биология, биологический восходят к греческому слову жизнь, однако по отношению к человеку употребляются очень узко — в научном стиле, преимущественно при изучении физиологических, биохимических и генетических факторов, влияющих на вариации строения и развития человеческого организма. Обычно же в медико-биологических науках разделы, относящиеся к человеку, имеют самостоятельные названия: антропология, анатомия и физиология человека и под. Слово биологический уместно и не вызывает возражений, будучи применённым в отношении к человеку, но в связи с различного рода анализами, например: биологический материал.
Сам человек, его деятельность, поведение биологическими называть не принято. В связи с родственными, шире — общественными, социальными — отношениями используется лексика соответствующих групп, отделяющих человека от растений и животных.
Перенос терминов, понятий, представлений биологии на человека и общество не является новым. В XIX в. в социальных науках возникло направление, получившее название биологизм, которое даже в научной словарной формулировке даётся с отчётливой неодобрительной оценкой: «направление ..., сводящее51 существо социальных отношений и социальных факторов к биологическим явлениям и процессам; биологизм основан на механическом перенесении законов биологии… на жизнь человеческого общества»52.
Если же в отношении человека использовать слова, призванные обозначать растительный и животный мир, то такие слова начинают приобретать резко негативную оценочность, поэтому в роли основного наименования, как термины выступать не могут. Ср.: Это не люди — овощи; а также детеныш, щенок, собака, червяк, амёба —о человеке. Уместно такое словоупотребление в художественном, публицистическом и разговорно-бытовом употреблении, т. е. там, где востребована выразительность речи.
Таким образом, естественных оснований для закрепления в системе научно-профессиональных понятий словосочетания биологическая мать мы не видим.
Приведём примеры речевых ошибок, связанных с нарушением лексико-грамматических норм русского языка.
Обратимся к примерам.
-
Палками нанесли удары потерпевшему. Рассмотрим грамматический и лексический смыслы слова потерпевший. В грамматике (морфологии) русского языка потерпевший — причастие прошедшего времени, которое означает, что к описываемому моменту действие уже произошло. Определим понятие в лексическом аспекте: кто такой потерпевший? Лицо, которому нанесён (прошедшее время!) ущерб. Мы выявили языковое значение слова потерпевший.
Вернёмся к исходной фразе. Какой же смысл объективно она несёт? С точки зрения русского языка из неё следует, что на момент нападения человек уже был потерпевшим, и уже затем ему нанесли удары. Значит, он пострадал дважды? Нет, в реальности дело обстояло иначе. Потерпевшим человек стал после нападения.
Таким образом, форма причастия прошедшего времени для именования лица выбрана неправильно. В результате неправильно употреблённого слова нарушены точность (лицо названо неточно) и логичность речи (во фразе искажённо представлена очерёдность событий).
К сожалению, аналогичных примеров много. Рассмотрим ещё один:
Дудников [обвиняемый] зашёл к потерпевшей. Оценим логику реальных событий: когда обвиняемый зашёл к своей знакомой, она ещё не подверглась нападению с его стороны и, следовательно, не была потерпевшей. Правильно фразу следует строить, выбирая другие номинации лица: … зашёл к своей знакомой (соседке, подруге, Ивановой …).
Вышеприведённая ошибка оказывается частотной в употреблении, при этом она не перестаёт быть ошибкой с позиций норм русского литературного языка. Ошибки такого рода приводят к нарушению — одновременно — языковой правильности, точности и логичности речи.
Мы показали достаточно простые и очевидные примеры влияния системы языка на формирование тематической группы, установление логических отношений.
Перейдём к актуальной для нашей работы лексической проблеме в тематической группе участники уголовного судопроизводства.
Само понятие участники уголовного судопроизводства определяется в законе как «лица, принимающие участие в уголовном процессе» (п. 58 ст. 5 УПК РФ). Они даны в разделе II «Участники уголовного судопроизводства».
Проблема с именованием возникла в отношении такого участника, который совершил преступление в состоянии невменяемости, страдает психическим расстройством. По понятным причинам в отношении него закреплён особый порядок уголовного судопроизводства.
Ч. 3 ст. 203 УПК РФ устанавливает: «в случае помещения подозреваемого в психиатрический стационар для производства судебно-психиатрической экспертизы срок, в течение которого ему должно быть предъявлено обвинение в соответствии со статьёй 172 настоящего кодекса, прерывается до получения заключения эксперта».
Дальнейшие события предсказуемы: если у лица психическое расстройство не выявлено, обвинение предъявляется ему в обычном порядке; если психическое расстройство на момент совершения им общественно-опасного деяния выявлено, обвинение ему не предъявляется.
Из последнего тезиса законодатель, учёные-юристы имплицитно делают вывод о том, что рассматриваемый участник не может являться обвиняемым. Вместо терминов «участник уголовного судопроизводства», «обвиняемый» употребляются различные синтаксические конструкции со словом лицо: «лицо, совершившее уголовным законом деяние в состоянии невменяемости», «лицо, у которого после совершения преступления наступило психическое расстройство, делающее невозможным назначение наказания или его исполнение» (ч. 1 ст. 433),
«лицо, указанное в части первой статьи 433 настоящего Кодекса», «лицо, которое признано невменяемым или у которого наступило психическое расстройство» (ч. 2 ст. 441), «лицо, в отношении которого рассматривается уголовное дело» (п. 2 ст. 442; ч. 5 ст. 443; ст. 444) и подобные. Чаще всего, в том числе законодателем, используется конструкция «лицо, в отношении которого ведётся производство о применении принудительной меры медицинского характера». При этом законодатель наделяет его правами обвиняемого: «лицо, в отношении которого ведётся производство о применении принудительной меры медицинского характера, должно быть предоставлено право лично осуществлять принадлежащие ему и предусмотренные статьями 46 и 47 настоящего Кодекса процессуальные права, если его психическое состояние позволяет ему осуществлять такие права» (ч. 1 ст. 437 УПК РФ). Но при этом обвиняемым его не называют.
Посмотрим на проблему именования данного лица с лингвистических позиций.
Круг лиц, которые могут быть названы участниками уголовного судопроизводства, не столь велик и достаточно определёнен. Лица названы по функции: следователь, потерпевший, подозреваемый, свидетель и др.
Система терминов складывалась веками, лексика по преимуществу является русско-славянской с точки зрения происхождения, что позволяет любому носителю языка глубоко чувствовать смысл данных слов.
С морфологической точки зрения подавляющее большинство лиц названы именами существительными (прокурор, следователь, дознаватель, истец, защитник, свидетель, эксперт, специалист, переводчик и др.). Кроме существительных мы видим в ряду терминов субстантивированные прилагательные и причастия, т. е. прилагательные и причастия по происхождению, ставшие впоследствии существительными: понятой, потерпевший, подозреваемый и обвиняемый (подсудимый), осуждённый, оправданный.
Понятого в данном случае мы не рассматриваем.
О потерпевшем мы уже сказали: это субстантивированное причастие прошедшего времени. В связи с рассматриваемым вопросом здесь можно уточнить: некоторое деяние в отношении потерпевшего уже совершилось, и, судя по форме причастия прошедшего времени, статус данного участника вряд ли будет пересмотрен. Вероятность этого низка.
И совершенно не случайно только два участника уголовного судопроизводства имеют номинации, по происхождению являющиеся страдательными причастиями прошедшего времени —