Файл: Социальное конструирование реальности Трактат по социологии знания.pdf

81
эмоционально нагруженным, поскольку он совершается во время первичной социализации. Иденти- фикация, отход от нее и альтернация будут сопровождаться эмоциональными кризисами, так как они неизменно зависимы от опосредования значимыми другими. Представленность расходящихся миров во вторичной социализации вызывает совсем иную конфигурацию. Во вторичной социализации
(278:) интернализация необязательно сопровождается эмоционально заряженной идентификацией со значимыми другими; индивид может интернализировать различные реальности без идентификации с ними. Поэтому при появлении альтернативного мира во вторичной социализации индивид может осуществить выбор в его пользу манипулятивным образом. Здесь сложно говорить о «холодной» аль- тернации. Индивид интернализирует новую реальность, но вместо того, чтобы сделать ее своей ре- альностью, он пользуется ею для специфических целей. Так как это включает исполнение определен- ных ролей, он сохраняет по отношению к ним субъективную дистанцию — он целенаправленно и произвольно «надевает» их на себя. При широкой распространенности этого феномена институцио- нальный порядок в целом принимает характер сети взаимных манипуляций
37
Общество, в котором расходящиеся миры становятся общедоступны как на рынке, содержит в себе особые сочетания субъективной реальности и идентичности. Растет общее сознание релятивности
всех миров, включая и свой собственный, который теперь осознается, скорее, как один из миров, а не как Мир. Вследствие этого собственное институциональное поведение понимается как «роль», от ко- торой можно отдалиться в своем сознании и которую можно «разыгрывать» под манипулятивным контролем. Например, аристократ теперь уже не просто является аристократом, но играет в аристо- крата и т.д. Эта ситуация имеет куда дальше идущие последствия, чем возможность для индивидов играть роль того, кем его не считают другие. Игра теперь идет с ролью того, кем его считают, (279:) но только совершенно иным образом. Подобная ситуация все в большей мере типична для современ- ного индустриального общества, но она далеко выходит за пределы нынешних рассуждений и требу- ет дальнейшего анализа этой констелляции посредством социологии знания и социальной психоло- гии
38
. Следует подчеркнуть лишь то, что подобная ситуация останется непонятной вне соотнесения с социально-структурным контекстом, который логически проистекает из закономерного отношения между социальным разделением труда (с его последствиями для социальной объективации реально- сти). В современной ситуации это предполагает анализ плюрализма как реальностей, так и идентич- ностей в их соотнесенности со структурной динамикой произведенных индустриализмом образцов социальной стратификации
39

82
идентичности доступны «наблюдению» и «верификации» в дотеоретическом, а тем самым — дона- учном опыте.
Идентичность представляет собой феномен, который возникает из диалектической взаимосвязи индивида и общества. Типы идентичности, с другой стороны, суть tout court социальные продукты, относительно стабильные элементы объективной реальности (конечно, степень стабильности в свою очередь социально детерминирована). Как таковые, они представляют собой тему некой формы тео- ретизирования во всяком обществе, даже там, где они стабильны, а формирование индивидуальной идентичности проходит без особых проблем. Теории идентичности всегда включены в более общую интерпретацию реальности; они «встроены» в символический универсум с его теоретическими леги- тимациями и видоизменяются вместе с характером последних. Идентичность остается непонятной, пока она не имеет места в мире. Всякое теоретизирование по поводу идентичности — и об особых типах идентичности — должно поэтому осуществляться в рамках теоретических интерпретаций, в которые они помещены. К этому пункту мы теперь и обратимся.
Следует вновь подчеркнуть, что здесь мы имеем в виду теории идентичности как социального фе- номена, то есть независимо от того, принимает их или нет современная наука. Подобного рода теории именуются нами «психологиями», они (282:) включают в себя любую теорию идентичности, которая претендует на всеобъемлющее объяснение эмпирического феномена, притом вне зависимости от то- го, настолько такое объяснение «значимо» для современной научной дисциплины, именуемой психо- логией.
Если теории идентичности всегда включаются в более широкие теории реальности, то понимать это следует в терминах логики последних теорий. Например, психология, интерпретирующая некий эмпирический феномен как одержимость демоническими существами, имеет в качестве своей матри- цы мифологическую теорию космоса, а потому она не вмещается в интерпретацию, имеющую не ми- фологическую точку отсчета. Сходным образом психология, трактующая тот же самый феномен в терминах электрических нарушений головного мозга, имеет своим основанием всепроникающую на- учную теорию реальности, как человеческой, так и не человеческой, и вся ее связность проистекает из той логики, которая лежит в основе такой теории. Проще говоря, психология всегда предполагает космологию.
Это можно проиллюстрировать на примере часто используемого психиатрического термина «ори- ентированности на реальность»
41
. Психиатр, который пытается поставить диагноз индивиду с сомни- тельным психологическим статусом, задает последнему вопросы, чтобы определить степень его «ори- ентированности на реальность». Это вполне логично; с психиатрической точки зрения индивид, кото- рый не знает, какой сегодня день недели, или тот, который признается в своих беседах с отдаленными духами, явно проблематичен. В таком контексте (283:) термин «ориентированности на реальность», конечно, вполне приемлем. Социолог, однако, должен задать дополнительный вопрос: «Какую реаль- ность?» Кстати, такое дополнение имеет и психиатрический смысл. Психиатр, без сомнения, прини- мает это во внимание в случае индивида, не знающего дня недели, если он только что прибыл на са- молете с другого континента. Он может не знать дня недели и просто потому, что он по-прежнему находится «в ином времени» — Калькутты, а не стандартного времени восточного побережья США.
Если у психиатра есть хоть какая-то чувствительность к социально-культурному контексту психоло- гии, он даст различные диагнозы в том случае, когда индивид говорит о своем общении с умершими, в зависимости от того, прибыл этот индивид из Нью-Йорка или из сельской местности на Гаити. Ин- дивид может быть «в иной реальности» в том же социально объективном смысле, в каком он нахо- дится «в ином времени». Другими словами, вопросы о психологическом статусе не решаются без осознания принятых в социальной ситуации индивида дефиниций реальности. Если сказать это еще определеннее, психологический статус зависит от социальных определений реальности в целом и сам по себе является социально определенным
42
С появлением психологии возникает еще одна диалектическая взаимосвязь между идентичностью и обществом — взаимосвязь между психологической теорией и теми элементами субъективной ре- альности, которую она пытается определять и объяснять. Уровни подобного теоретизирования могут быть, конечно, весьма различными, как и в случае всех теоретических легитимации. Сказанное выше об (284:) истоках и фазах легитимирующих теорий в равной степени применимо и в данном случае, но с одним немаловажным отличием. Психологии относятся к тому измерению реальности, которое обладает наиболее сильной и наиболее продолжительной субъективной релевантностью для всех ин- дивидов. Поэтому диалектика теории и реальности воздействует на индивида непосредственно и ин- тенсивно.
Когда психологические теории достигают высокой степени интеллектуальной сложности, скорее всего, это происходит под руководством специально подготовленного для данной системы знания персоналом. Какой бы ни была социальная организация этих специалистов, психологические теории

83
пронизывают повседневную жизнь, предлагая схемы интерпретации для устранения проблематичных случаев. Проблемы, возникающие из диалектической взаимосвязи субъективной идентичности и со- циально предписываемой идентичности или идентичности и биологического субстрата (об этом речь пойдет ниже), могут классифицироваться в соответствии с теоретическими категориями — они явля- ются безусловной предпосылкой всякой терапии. Психологические теории служат к тому же для ле- гитимации поддерживаемой идентичности или для процедур «починки» установленной в данном об- ществе идентичности. Они обеспечивают теоретическую взаимосвязь идентичности и мира, пока те социально определяются и субъективно усваиваются.
Психологические теории могут быть эмпирически адекватными или неадекватными, но речь тут идет, скорее, не об адекватности в терминах процедурных канонов эмпирической науки, а о схемах интерпретации, применяемых экспертом или (285:) неспециалистом к эмпирическим феноменам по- вседневной жизни. Например, психологическая теория, предполагающая существование одержимо- сти демонами, вряд ли адекватна при интерпретации проблем относящихся к среднему классу еврей- ских интеллектуалов Нью-Йорка. У последних просто нет идентичности, способной создавать фено- мены, которые можно было бы интерпретировать подобным образом. Демоны, даже если таковые существуют, кажется, их избегают. С другой стороны, психоанализ вряд ли пригоден для адекватной интерпретации проблем идентичности в деревнях Гаити, тогда как некая вудуистская психология может предоставлять здесь схемы интерпретации большой эмпирической точности. Эти две психоло- гии демонстрируют свою эмпирическую адекватность благодаря их применимости в терапии, но ни одна из них тем самым не доказывает онтологического статуса собственных категорий. Ни боги Ву- ду, ни либидонозная энергия не могут существовать за пределами мира, определяемого соответст- вующим социальным контекстом. Но в таком контексте они существуют благодаря социальному оп- ределению и интернализируются как реальности по ходу социализации. Сельские жители Гаити одержимы, интеллектуалы Нью-Йорка невротичны. Одержимость и невроз являются составляющими элементами как объективной, так и субъективной реальности в таких контекстах. Эта реальность эмпирически доступна в повседневной жизни. Соответствующие психологические теории эмпириче- ски адекватны в том же самом смысле. Здесь нас мало интересует проблема возможного развития психологических теорий, (286:) которое выходило бы за рамки подобной социально исторической ре- лятивности.
Пока психологические теории в этом смысле адекватны, они доступны для опытной верификации.
Но и здесь речь идет не о верификации в научном смысле, но о проверке в опыте повседневной жиз- ни. Например, могут высказываться суждения о том, что индивиды, рожденные в определенные дни месяца, с большей вероятностью будут одержимыми либо что индивиды с доминирующими матеря- ми скорее сделаются невротиками. Подобные утверждения эмпирически верифицируемы, пока они принадлежат адекватным теориям — адекватным в вышеуказанном смысле. Такая верификация мо- жет быть предпринята как участниками, так и внешними наблюдателями данных социальных ситуа- ций. Гаитянский этнолог может эмпирически обнаружить нью-йоркский невроз, равно как американ- ский этнолог может эмпирически открыть вудуистскую одержимость. Предпосылкой таких открытий будет лишь то, что внешний наблюдатель желает использовать концептуальные механизмы местной психологии для наличного предмета исследования. Придает ли он этой психологии более общую эпистемологическую значимость — этот вопрос прямо не касается его эмпирического исследования.
Об адекватности психологических теорий можно сказать и иначе, они адекватны настолько, на- сколько они отражают ту психологическую реальность, которую намерены объяснять. Но если бы все сводилось только к этому, то взаимосвязь между теорией и реальностью не была бы диалектической.
Истинная диалектика связана с потенциалом (287:) реализации психологических теорий. Насколько психологические теории являются элементами социального определения реальности, они разделяют с другими легитимирующими теориями характерную способность порождения реальности; однако этот потенциал превращения в реальность у них особенно велик, поскольку он актуализируется посредст- вом эмоционально заряженного процесса формирования идентичности. Если психология делается со- циальным установлением (то есть становится общепризнанной как адекватная интерпретация объек- тивной реальности), она склонна насильственно реализовываться в тех феноменах, которые она соби- рается интерпретировать.[«охота за инцестом» психоаналитиков — Е. В.] Ее интернализация продви- гается ускоренно уже потому, что она свойственна внутренней реальности, так что индивид реализу- ет ее самим актом интернализации. Так как психология, по определению, имеет отношение к иден- тичности, ее интернализация будет, скорее всего, сопровождаться идентификацией, а потому ipso fac- to будет формировать идентичность. Этой тесной связью интернализации и идентификации психоло- гическая теория существенно отличается от других типов теории. Поскольку проблемы неуспешной социализации в наибольшей мере способствуют возникновению такого типа теоретизирования, не- удивительно, что психологические теории могут оказывать влияние на социализацию. Это не значит,

84
что психологии являются сами себя верифицирующими. Как мы указывали, верификация осуществ- ляется через сопоставление психологических теорий и эмпирически наличной психологической ре- альности. Психологии создают реальность, которая в свою очередь служит основой (288:) для их ве- рификации. Иными словами, мы имеем тут дело с диалектикой, а не с тавтологией.
Деревенский житель с Гаити, который интернализирует вудуистскую психологию, становится одержимым, как только обнаруживаются некоторые хорошо известные признаки. Точно так же нью- йоркский интеллектуал, интернализировавший фрейдистскую психологию, становится невротиком, как только диагносцируются некие хорошо известные симптомы. Конечно, вполне возможно, что в данном биографическом контексте такие признаки и симптомы создаются самим индивидом. Но гаи- тянин в таком случае будет создавать не симптомы невроза, но признаки одержимости, тогда как нью-йоркский житель станет конструировать свой невроз в соответствии с признанной симптомато- логией. Это не имеет ничего общего с «массовой истерией» и еще меньше — с симуляцией: это отпе- чаток типа социетальной идентичности на индивидуальной субъективной реальности обычных лю- дей, наделенных обычным здравым смыслом. Степень идентификации будет меняться в зависимости от условий интернализации, например, от того, имела ли она место в первичной или вторичной со- циализации. Социальная упроченность психологии, включающая в себя также определенные роли персонала, осуществляющего руководство теорией и ее терапевтическим применением, естественно, зависит от многообразных социально-исторических обстоятельств
43
. Но чем более социально упро- ченной она становится, тем большим оказывается число феноменов, интерпретации которых она должна служить. (289:)
Если мы предположим, что некоторые психологии сделались адекватными по ходу самореализа- ции, то тем самым встает вопрос о том, почему вообще возникли эти еще неадекватные теории (како- выми они должны были бы быть на ранних ступенях этого процесса). Проще говоря: почему одна психология сменяет другую исторически? Общим ответом на него будет следующий: такая смена происходит, когда по каким бы то ни было причинам идентичность оказывается проблемой. Эта про- блема может быть следствием диалектической связи психологической реальности и социальной структуры. Радикальные изменения в социальной структуре (например, перемены, вызванные про- мышленной революцией) могут иметь своим результатом сопутствующие изменения психологиче- ской реальности. В этом случае могут возникнуть новые психологические теории, поскольку старые уже давно не дают адекватного объяснения наличным эмпирическим феноменам. Теоретизирование по поводу идентичности будет тогда стремиться к опознанию тех трансформаций идентичности, ко- торые действительно произошли, и само оно трансформируется в этом процессе. С другой стороны, идентичность может стать проблематичной на уровне самой теории, то есть в результате внутреннего теоретического развития. В этом случае психологические теории будут придумываться, так сказать,
«прежде фактов». Их последующее социальное упрочение и сопутствующий потенциал порождения реальности могут быть вызваны многообразными сближениями теоретизирующего персонала с раз- личными социальными интересами. Одной из исторических возможностей является (290:) сознатель- ная идеологическая манипуляция политически заинтересованными группами.
4. Организм и идентичность
Много ранее мы обсуждали организмические предпосылки и границы социального конструирова- ния реальности. Теперь важно отметить, что организм продолжает воздействовать на каждую фазу человеческой деятельности по конструированию реальности и что сам организм в свою очередь на- ходится под воздействием этой деятельности. Грубо говоря, человеческая животность трансформиру- ется в процессе социализации, но не отменяется последним. Так, желудок продолжает ворчать, даже если вы заняты миропостроением. Со своей стороны, события в этом его построении могут так воз- действовать на желудок, что он станет ворчать больше или меньше. Человек способен даже есть и теоретизировать одновременно. Сосуществование животности и социальности человека можно не- безуспешно наблюдать за каждым обедом.
Можно говорить о диалектике природы и общества
44
. Эта диалектика задана условиями человече- ского существования и вновь проявляется в каждом человеческом индивиде. Он развивается, конеч- но, в уже структурированной социально-исторической ситуации. Это диалектика, которая приходит вместе с самыми первыми фазами социализации и продолжает развиваться на протяжении всего су- ществования индивида в обществе, диалектика всякого человеческого животного и его социально- исторической ситуации. Внешне она предстает как отношение между индивидуальным животным и социальным миром. Внутренне это диалектика (291:) индивидуального биологического субстрата и социально произведенной идентичности.
С внешней стороны по-прежнему можно говорить, что организм устанавливает пределы социаль- но возможному. Как говорили английские правоведы, парламент может все, кроме одного: он не мо-