Файл: dementev_v_v_teoriya_rechevyh_zhanrov.pdf

«Катенька, я вас люблю безумно!» «Прошу в жалобной книге не писать посторонних. За начальника

станции Иванов 7-й».

«Хоть ты и седьмой, а дурак».

Конечно,этотконгломератстановитсяполноценнымхудожествен- ным текстом не только из-за наличия заголовка (иначе из любой «жа- лобной книги» получился бы отличный рассказ). Читатель понимает, что за каждой записью у Чехова стоит «смешной человек» и каждый пишет почему-то «не по правилам» книги жалоб — и в то же время вполне «по правилам», понятным читателю, если считать «более пра- вильными правилами» сообразность с характером и ситуацией; тогда оказывается вполне понятно (а следовательно, уже нельзя говорить о хаосе), почему единственный автор записи, кто относится к данному тексту как к «жалобной книге», имеющей свои правила, — «Иванов

7-й» — назван «дурак».

Ключевое для системно-структурного языкознания понятие ин- варианта оказывается малоприменимо в теории дискурса, посколь- ку ведущую роль в организации дискурса играют ориентирующие, а не смыслораскрывающие категории; данные категории относятся друг к другу приблизительно так же, как тексты классицизма с его строгостью правил к текстам романтизма. Как известно, привержен- цы классицизма очень негативно воспринимали «недопустимо воль- ный» романтизм, реализм (ср. шок зрителей на премьерах «Ревизора» Н. Гоголя или «На дне» М. Горького). При этом противопоставляются «ограничивающие» (типа «Нельзя!» в статусном, официальном, эти- кетном дискурсе) и «расширяющие» (предписывающие, рекомендую- щие) категории.

Именно наличие правил речи / текста, среди которых важное ме- сто занимают жанровые правила, делает возможной интерпрет а - цию дискурса. В целом нечто понимается как дискурс / текст, когда подлежитинтерпретации;нечтонеявляетсядискурсом / текстом,если: 1) не подлежит интерпретации и 2) если подлежит слишком большому (бесконечному) числу интерпретаций. Невозможно простое (подоб- ное компьютерному) понимание текста / дискурса, что подтвержда- ют многочисленные эксперименты, выявляющие смысловые лакуны текста, инференции и экспектации, основанные на пресуппозициях и фоновых знаниях [Макаров 2003].

В лингвистике текста / дискурса доказано, что наибольшим ин- терпретативным усилиям в тексте подвергаются элементы, по своей

единицы и модели, используемые в современной дискурсивной тео- рии — говоря очень огрубленно, мы включили сюда почти все, что так или иначе выходит за пределы синтаксического уровня языка и предложения, начиная с конкретных средств связи между двумя пред- ложениями в тексте.

Наверное, нет необходимости говорить, насколько различны еди- ницы, из которых был составлен данный список, — многие из этих единиц с трудом могут быть поставлены рядом друг с другом, напри-

мер, коммуникативная категория и анафора; в список включены еди-

ницы,неиспользуемыевместеврамкаходнойтеории,какстильитип дискурса; есть фактически синонимичные названия для одной и той же единицы (речевой акт и иллокутивный акт). Различаются же эти единицы прежде всего своим содержательным объемом и структурой (ср. концепт и стиль), функциями, т. е. участием в организации того или иного участка речи, а также целью использования данных единиц и моделей в лингвистике, в связи с общей плоскостью теоретических взглядов исследователя и целями конкретного исследования.

Что касается содержательного объема данных единиц, следует подчеркнуть, что они различаются прежде всего не в количественном, а в качественном отношении: так, выделяются фреймы и подобные им структуры «вертикального» типа (стиль, тип дискурса), которые описывают целые ситуации и объясняют, почему все в речевом произведении должно быть связано данным образом, однако не объ- ясняют особенностей отдельных связей между участками текста, т. е. того, как осуществлен данный тип организации. В этом отношении единицы «вертикального» типа (макростратегии и макроструктуры, текстотипы, сценарии, планы, фреймы, а также некоторые ориенти- рованные на развертывание текста психолингвистические модели с центральными концептами замысла и его реализации; обычно сюда же включают и речевой жанр), обеспечивающие цельность речевых произведений, противопоставлены таким «горизонтальным» («моно- логическим», линейным) текстовым и когнитивным механизмам, ко- торые обеспечивают, главным образом, связность речевых произве- дений:

•семантическая когерентность текста (анафора, пресуппози- ции, импликации, контекст, изотопия, номинационные / тематические цепи);

•темо-рематическое структурирование (коммуникативный дина- мизм и функциональная перспектива, фокус контраста, прогрессии,

импозиции, семантическая, синтаксическая и прагматическая валент- ность, (иллокутивное) вынуждение);

• просодические структуры [см.: Николаева 1978].

Внекоторых случаях отношения между отдельными единицами

игруппировками единиц детально рассмотрены в лингвистике, на-

пример между речевым жанром и речевым актом (как уже говори-

лось, целый этап в развитии ТРЖ прошел под знаком сближения и взаимовлияния данных теорий), между интенцией и интенциональ- ным состоянием (начиная с Дж. Серля). Целый ряд работ посвяще- ны соотношению понятий коммуникативная категория (см. разные понимания коммуникативной категории в: [Карзенкова, Салимовский

2005; Стернин, Шилихина 2001]) и коммуникативный концепт [Кара-

сик 2002; Шейгал 2006]: категории присуща градуируемость / шкаль- ность, зато отсутствует образная составляющая и значительно осла- блена ценностная.

Однако начать мы хотим с проблемы, которая представляется не только наиболее «лингвистичной» в данном списке, но и наиболее важной для общей проблемы речевой / речежанровой системности, —

отношения речевых жанров и языка как двух альтернативных,

ногенетическиблизкихспособовупорядочиваниякоммуникации

иречи.

Вспомним одно из наиболее часто цитируемых положений М. М. Бахтина: «Мы говорим только определенными речевыми жан- рами, т. е. все наши высказывания обладают определенными и отно- сительно устойчивыми типическими формами построения целого. Мы обладаем богатым репертуаром устных (и письменных) речевых жанров. ... Даже в самой свободной и непринужденной беседе мы отливаем нашу речь по определенным жанровым формам, иногда штампованным и шаблонным, иногда более гибким, пластичным и творческим (творческими жанрами располагает и бытовое общение). Эти речевые жанры даны нам почти так же, как нам дан родной язык»

[Бахтин 1996: 181].

Наименее ясным здесь представляется место: «речевые жанры даны нам почти так же, как нам дан родной язык».

Думается, возможны следующие толкования данного «почти»: 1. М. М. Бахтин намеревался так прояснить понятие РЖ для линг-

вистов — ранее данное понятие осмыслялось практически исклю- чительно в литературоведении. Для этой цели было бы совершенно

естественно сопоставить малоизученное явление с явлением, очень широко исследованным. Действительно, язык дан нам в речи как объективно существующие обязательные для соблюдения правила и формы, и такие же объективно существующие формы речи представ- ляют собой речевые жанры. Слово «почти», вероятно, означает, что жанры все же менее императивны и независимы от человека. Следу- ет отметить, однако, что лингвистика еще не имеет вполне четкого представления о том, как, в каком виде язык «хранится в голове», — в данном вопросе нет полной ясности в современной психолингви- стике; тем более не могло быть полной ясности в лингвистике на- чала 50-х гг., когда М. М. Бахтин писал статью «Проблема речевых жанров».

2.Возможно, речь идет о том, что сами РЖ по своей сущности близки языковым единицам, отношениям значений и значимостей и способам их выражения (например, системе частей речи или членов предложения), правила РЖ подобны языковым нормам? Однако не существует никаких подтверждений тому, что М. М. Бахтин допу- скал такое толкование своей концепции РЖ, поскольку к этой теме он больше не обращался.

3.Может быть и третье толкование: РЖ и язык не тождествен-

коммуникации. И РЖ, и язык представляют собой инструменты, при помощи которых человек осуществляет свою ориентацию в окру- жающем мире и воздействие на мир, а точнее такую важную часть взаимодействия с миром, как общение с другими людьми. Выражаясь в синергетической терминологии, можно сказать, что РЖ и язык вы- ступают как два разных коммуникативных аттрактора, т. е. типа упо- рядочения дискурса. Как известно, в лингвосинергетике аттрактор понимается как область упорядоченности для открытой, сильно не- равновесной системы. В синергетических системах аттракторы яв- ляются единственным средством: 1) преодоления неопределенности, излишней энтропии смысла и 2) создания неконвенциональной ана- логической структуры [Герман 2000: 41, 91 и далее].

Нам кажется наиболее верным последнее толкование. Продолжим цитату из статьи «Проблема речевых жанров»: «Формы языка и ти- пические формы высказываний, т. е. речевые жанры, приходят в наш опыт и в наше сознание вместе и в тесной связи друг с другом. ... Речевые жанры организуют (выделено мною. — В. Д.) нашу