Файл: dementev_v_v_teoriya_rechevyh_zhanrov.pdf

Пожалуй, самой многоаспектной и полной среди дедуктивных мо-

делей является ступенчатая модель И. Н. Борисовой, где разграни-

чиваются «параметры коммуникативного события, влияющие на его продукт (текст), и атрибуты коммуникативной ситуации, т. е. социаль- но и коммуникативно значимые признаки идентификации коммуника- тивного события, определяющие его жанр» [Борисова 2001: 52].

Выделяя в структуре коммуникативного события два аспекта / из- мерения: «вертикальное» и «горизонтальное», — И. Н. Борисова рас- сматривает в качестве основных структурных компонентов коммуни- кативного события социальный контекст, социальную норму и способ взаимодействия, выступающие в единстве. [Борисова 2001: 18–19].

Коммуникативная

цель

→

Результат (материальный— идеальный)

И. Н. Борисовой выделяются следующие объективные интегри- рующие признаки коммуникативного события, входящие в модель коммуникативной ситуации:

—типологическая стратификация коммуникативного события, на- пример: тип общения (официальное — неофициальное), наличие/от- сутствие наблюдателей (публичность — непубличность общения);

—способ общения, в том числе контакт (непосредственный — опосредованный), форма речевого контакта (устная — письменная), языковая подсистема (кодифицированный литературный язык — разговорная речь — городское просторечие);

—организация общения: степень подготовленности коммуни- кативного события (запланированное — незапланированное), стра- тегии и тактики (стандартные — нестандартные, социально при- емлемые — неприемлемые), социальная регламентация поведения (жесткий — нежесткий сценарий);

—топология и хронология коммуникативного события;

никем из ее последователей, насколько нам известно, в таком полном виде не применялась (использовались лишь отдельные параметры, которые были общими у данной модели с некоторыми другими моделями).

Повторяем, критерий практического использования, несмотря на то, что может показаться наименее теоретически обоснованным и значимым для собственно модели, часто оказывается тем решающим фактором, который позволяет наиболее адекватно оценить ту или иную модель.

Так, известные московские коллоквиалисты М. В. Китайгород- ская и Н. Н. Розанова, записавшие, обработавшие и включившие в лингвистический обиход в виде хрестоматий и фондов обширный оригинальный речевой материал — огромное число непосредствен- ных естественных монологов и диалогов, — тоже пытаются осмыс- лять свой материал по возможности адекватно и полно, и для этой цели тоже используют ступенчатую модель параметризации комму- никации. Однако их эмпирически-индуктивная модель существенным образом отличается от рассмотренных выше дедуктивных моделей, в частности здесь оказываются востребованными далеко не все параме- тры, предлагаемые, например, Т. В. Шмелевой и И. Н. Борисовой.

В то же время очевидно, что при работе с обширным аутентичным речевым материалом должна использоваться модель, основанная на очень хорошем, четком теоретическом фундаменте4.

4 В этом отношении теоретическую осведомленность М. В. Китайгород- ской и Н. Н. Розановой можно определить как очень хорошую, хотя следует признать, что, рассматривая существующие речевые модели, исследователь- ницы иногда опираются на скорее «до-жанровое», «до-бахтинское» состоя- ние речеведческой науки (что обычно несвойственно дедуктивным моделям): см., например, представление о функциях языка по Р. Якобсону. Как извест- но, Якобсон исходил из того, что функция языка приравнивается к компо- ненту ситуации общения, каковых компонентов Якобсон выделял пять, при этом сам отнюдь не считал свой список закрытым. Исследовательницы же, как будет показано далее, выделяют именно м н о г о значимых компонен- тов ситуации общения, доказывают их значимость как для выявляемых ими речевых жанров, так и для человеческой речи / общения в целом и в конечном счете сводят все выделяемые ими компоненты (прежде всего интенциональ- ные) к пяти, выделяемым Якобсоном!

Несколько механистичными выглядят попытки М. В. Китайгородской и Н. Н. Розановой представить соотношение целей конкретных коммуникатив- ных актов и функций языка (по Якобсону): «Коммуникативные цели ПК мо- гут быть соотнесены с преобладающими в данном КА функциями. ... Нефа-

Рассмотрим модель М. В. Китайгородской и Н. Н. Розановой под- робнее.

Для удобства все выявляемое многообразие параметров иссле- довательницы делят на четыре группы: «Весь комплекс признаков, характеризующих КА, можно сгруппировать по четырем основопо- лагающим параметрам, формирующим любую коммуникативную си- туацию: время, место, партнеры коммуникации, тема» [Китайгород- ская, Розанова 1999: 25].

Пространство / место коммуникативного акта: дом (внутри-

семейный локус) — кухня, столовая, детская, спальня и т. п.; вне дома (внесемейный локус): пространство около дома — лифт, домо- фон, подъезд, двор и т. п.; работа; места временного пребывания вне дома — больница, дом отдыха, гостиница, поезд дальнего следования и т. п.; городское пространство: объекты, связанные преимущественно с целеориентированной коммуникацией (административные учрежде- ния, банки, поликлиники, аптеки, магазины, рынки, предприятия сфе- ры обслуживания, транспорт и др.) и с коммуникацией фатического характера (музеи, театры, дискотеки, клубы, рестораны и т. д.);

пространственные характеристики компонентов КА (ПК и предметные объекты): взаимное расположение ПК: визуальное/ невизуальное, контактное (нахождение в одном локусе) / дистантное (нахождение в разных локусах);

время: будни/праздники, рабочее время/свободное время; «фи- зическое» время КА (календарное, суточное); временной объем КА: ограниченность во времени КА, протяженность КА (большая/сред- няя/малая), повторяемость КА;

партнеры коммуникации: коммуникативные роли ПК (гово-

рящий: один/более одного — слушающий: один/более одного); «ха- рактер адресата» (личный / коллективный / массовый);

социальные роли ПК: постоянные: дом — семейные роли (муж, отец, сын, внук, зять и др.); вне дома (работа) — профессио-

тическая коммуникация тяготеет к реализации прежде всего информативной, апеллятивной, а также метаязыковой функций. Апеллятивный тип общения, в свою очередь (в зависимости от ожидаемого результата коммуникации), мо- жет быть разделен на собственно апеллятивный и прескриптивный подтипы.... К зоне фатического общения тяготеет реализация метаязыковой и поэти- ческой функций» [Китайгородская, Розанова 1999: 30–31].

Точно так же кажется недостаточным, «добахтинским» представление о жанрах монолога и диалога: «Главными жанрами были признаны монолог, диалог, полилог, рассказ, городские стереотипы» [Там же: 21] и выделение только двух тональностей речи (нейтральная/шутливая) [Там же: 32].

нальные роли (учитель, врач, шофер и др.); непостоянные, реализуемые преимущественно вне дома (покупатель, клиент, пассажир, больной, и т. п.);

симметричность/несимметричность социальных ролей ПК в КА, паритетность/непаритетность;

коммуникативная установка ПК;

тональность общения — нейтральное/шутливое;

коммуникативные намерения ПК — нефатическое/фатическое общение;

коммуникативные цели ПК (намерения ПК конкретизируются в коммуникативных целях, которые могут быть соотнесены с преобладающими в данном КА функциями: нефатическая ком- муникациятяготееткреализациипреждевсегоинформативной, апеллятивной, а также метаязыковой функций. Апеллятивный тип общения, в свою очередь (в зависимости от ожидаемого результата коммуникации), может быть разделен на собственно апеллятивный и прескриптивный подтипы. К зоне фатическо- го общения тяготеет реализация метаязыковой и поэтической функций;

наконец, темы, которые рождаются на пересечении трех параме- тров — пространства, времени и ПК, формирующих типовую ком- муникативную ситуацию [Китайгородская, Розанова 1999: 25–34].

Для описания конкретного жанра, параметризованного по данным аспектам ситуации общения, М. В. Китайгородская и Н. Н. Розанова предлагают специальный алгоритм перехода от уровня коммуника- тивной ситуации к типу текста, включающий в себя определенный набор шагов:

Условные обозначения жанровых блоков с ориентацией на преобладающую языковую функцию:

1 — информативные жанры; 2 — фатические жанры; 3 — апеллятивные

жанры (а — собственно апеллятивные, б — прескриптивные); 4 — поэтические (игровые) жанры; 5 — метатекстовые жанры [Там же: 34–35].

Вот пример такого описания одного из жанров устной некодифи- цированной речи по шагам (шаг обозначается символом →):

«Вне дома → нефатическое общение → коммуникативно ак-

тивен один ПК (монолог) → реализуемые языковые функции (1, 3а, 3б, 5): монолог информативного типа (например, объявление в транспорте, на работе и т. п.); апеллятивный монолог (собственно апеллятивы — например, устная уличная реклама; прескриптивы — например, объявление-инструкция и др.); пересказ информационно- го сообщения» [Там же: 36].

Значимость для жанровой организации речи выделяемых параме- тров не вызывает сомнений.

В то же время исследовательницами не решен до конца вопрос: за любой ли ситуацией стоит жанр/стереотип? Осознавая это, они пы- таются не быть излишне прямолинейными: «Любая ситуация в отвле- чении от конкретных ее участников имеет повторяющийся характер, но для конкретных ПК определенные ситуации могут быть новыми, ср.: Первый раз со мной такое» [Китайгородская, Розанова 1999: 27].

Как уже было показано, М. В. Китайгородская и Н. Н. Розанова вводят и такие, казалось бы, менее значимые, субъективные параме- тры РЖ, как эмоциональный: «Эмотивная функция как “вторичная”, сопровождающая может проявляться не только при выражении гово- рящим собственных эмоций, но и при воздействии на эмоциональное состояние адресата» [Там же: 31]. При исследовании эмоционального компонента РЖ исследовательницы опираются на данные М. Ю. Фе- досюка, который, как известно, много и успешно изучал жанры по- ложительного и отрицательного эмоционального воздействия: « ... воздействие на эмоции не может быть первичной и непосредственной целью какого-либо речевого жанра. Оно, как правило, выступает как его вторичная, опосредованная цель — следствие того или иного воз- действия на знания или поведение адресата» [Федосюк 1997b: 72].

В целом многие подобные субъективные моменты жанровой ор- ганизации речи и ее дополнительной окраски составляют важную ка- тегорию жанровой тональности — М. В. Китайгородская и Н. Н. Ро- занова справедливо указывают на важность данной категории при анализе речи: «Подавляющее большинство жанров допускают реали- зацию не только в нейтральной (“серьезной”), но и шутливой тональ-