Файл: dementev_v_v_teoriya_rechevyh_zhanrov.pdf

феноменом, а тактика — аспектным» (с. 21) заявлено скорее декла- ративно. Может сложиться впечатление, что стратегии и тактики противопоставляются как родовидовые понятия: общая стратегия формирования эмоционального настроя — и конкретная тактика создания положительного эмоционального настроя и тактика соз- дания отрицательного настроя; но тогда непонятно, чем отличает-

ся тактика обращения к эмоциям адресата (с. 139) от страте- гии формирования эмоционального настроя адресата (с. 136), в

которую она как будто бы должна входить. Иногда складывается впечатление, что стратегия понимается О. Н. Паршиной как диа- логический феномен, тактика — как монологический, однако не разведены диалогические и монологические тактики (тактики оскорбления, обвинения, например, явно монологические, тогда как тактики оспаривания, разъяснения — диалогические). Иногда стратегии понимаются как невербальные феномены, реализуемые через речевые тактики, но при этом не противопоставлены, напри- мер, невербальная стратегия удержания власти и чисто речевая аргументативная стратегия. Автор справедливо отмечает, что ча- сто одни и те же приемы могут быть отнесены и к стратегиям, и к тактикам (например, манипулирование, с. 98), но довольно трудно согласиться с тем, что являются тактиками, а не стратегиями, на-

пример, тактика (?) критики, комментирования, единения. Что же касается тактики (??) «учета ценностных ориентиров адресата»

(с. 141), то она соотносится с такими общими, фундаментальными закономерностями коммуникации, что ее вряд ли можно отнести даже к стратегиям.

Наконец, нельзя не отметить, что в некоторых случаях при ана- лизе конкретного речевого материала, содержащего несомненные мо- менты жанровой организации и жанровой системности, достижение подобной терминологической четкости выступает второстепенной задачей по сравнению с выявлением действительно значимых момен- тов этой системности. В то же время слишком большая сложность (и противоречивость) терминологического аппарата жанроведения иногда оказывает плохую услугу исследователю-практику, который чувствует, что, прежде чем браться за анализ конкретного материала, ему, естественно, необходимо разобраться во всей этой терминологи- ческой мешанине. Интересно, как часто в таких случаях несомнен- но содержательные исследования успешно осуществляются вообще вне данных теоретических и терминологических вопросов.

Ср., например, как подходит к вопросам терминологического ха- рактера Л. В. Балашова в своем исследовании, посвященном комму-

никативным ценностям у носителей внелитературных — жаргонной и просторечной — речевых культур, стоящим за разными речевыми жанрами:

«Как известно, в теории речевых жанров еще не решена про- блема выделения списка жанров внутри данной речевой культуры, а также основания такого выделения. В данной статье мы будем использовать следующие термины: 1) речевой жанр — во-первых, коммуникативно-речевые явления, именуемые речевыми жанрами в большинстве работ по теории РЖ (например, автобиография, объ- яснительная записка, донос, приказ); во-вторых, монологические и одноактные типы высказываний, которые в прагмалингвистических исследованиях также часто называются речевыми актами (напри- мер, угроза); 2) гипержанр — коммуникативно-речевое явление, структура которого имеет жанровую природу, но единицы, опреде- ляемые нами как речевые жанры 1), относятся к данному феноме- ну или как к модели большей степени абстракции, т. е. вступают с ним в гипонимические отношения (ср.: объяснительная записка, донос — официальная бумага, документ), или как его структурные элементы, т. е. вступают с ним в отношения “часть-целое” (ср.: дача показаний, донос — разговор со следователем); 3) сложное речевое событие — частичный синоним термина “гипержанр 2”, в тех слу- чаях, когда необходимо подчеркнуть процесс, развертывание данно- го события во времени, последовательность его отдельных частей, среди которых многие могут быть определены как речевые жанры 1) В целом вопросы терминологического характера выходят за пре- делы настоящего исследования, хотя их важность для успешного ре- шения поставленных нами задач несомненна» [Балашова 2007: 22].

Завершая главу эту приведем несколько положений из знаковой статьи В. А. Салимовского «Есть ли у жанроведения границы в преде- лах коммуникативной лингвистики?» (2002), с которыми мы вполне солидарны: « ... объект жанроведения не имеет строгих очертаний,... он не ограничен высказыванием (текстом) как таковым, но выхо- дит в область собственно коммуникации, социального речевого взаи- модействия говорящих. Неудивительно поэтому, что теория жанров речи разрабатывается в недрах целого ряда направлений современной коммуникативно-функциональной лингвистики и шире — гумани- тарного знания: в лингвистической антропологии, социолингвистике, лингвопрагматике, когнитологии, в лингвистике текста, стилистике, риторике, поэтике, в культурологии, этнографии и др.» [Салимовский 2002b: 52], поскольку « ... идеи Бахтина обладают значительным

потенциаломдля синте за различных подходов в жан - роведении и — шире — в коммуникативной лингвистике. Очень разные, казалось бы, по своим задачам концепции, будучи соотнесен- ными с широким кругом идей внутренне цельного бахтинского насле- дия, предстают как вполне совместимые и дополняющие друг друга»

[Там же: 55].

Таким образом, понятие речевого жанра, получая несколько раз- ные толкования и выступая в разных своих аспектах, остается одной из наиболее актуальных моделей, используемых в лингвистике для объяснения формальной и содержательной структуры речи.

ГЛАВА III

Классификация речевых жанров

3.1. Основания классификации речевых жанров

Проблема классификации РЖ, выделения типов РЖ, наряду с во- просами, чтó такое речевой жанр, чтó является и чтó не является ре- чевым жанром и где границы между речевым жанром и смежными, более или менее генетически близкими явлениями, относится к наи- более важным и актуальным проблемам теории речевых жанров. В то же время классификация речевых жанров — одно из наиболее слож- ных и дискуссионных направлений современной ТРЖ.

До сих пор не существует единой общепринятой типологии РЖ — в лучшем случае это списки РЖ, по возможности подробные. Кроме того, к сожалению, ни одну из предложенных классификаций речевых жанров нельзя признать оптимальной и принять некритично. В то же время опыт типологических исследований в лингвистике речи являет- ся в целом достаточно богатым и полезным.

Работы, в которых затрагиваются аспекты речежанровой типоло- гизации, можно разделить на четыре группы.

Во-первых, это типологические идеи самого М. М. Бахтина, ко- торый считал проблему классификации речевых жанров одной из важнейших составляющих общей проблемы речевых жанров. Хотя ученый не разработал четкой классификации речевых жанров, в его наследии находим немало отдельных соображений как о многообра- зии и списках отдельных РЖ, так и о принципах классификации РЖ, пусть начальных.

Во-вторых, это работы последователей Бахтина: сюда относятся с одной стороны, широко известные в настоящее время классификации речевых жанров Н. Д. Арутюновой и Т. В. Шмелевой (эти классифика- ции РЖ являются не только в высокой степени общими, что затрудня- ет их использование в качестве рабочего инструментария на практике, но и ярко выраженными «дедуктивными классификациями»: типы ре- чевых жанров выделяются в них ДО обращения к конкретному рече- вому материалу); с другой стороны — работы многих последователей Бахтина, которые, как и он сам, составляют более или менее обшир- ные списки отдельных РЖ, не претендуя на универсализм и общие

для всех жанров основания классификации, — М. В. Панова, А. Веж- бицкой. В этом отношении важно отметить, что в работах названных исследователей решаются, кроме собственно типологической, еще и национально-культурная и сопоставительная проблемы: подчерки- вается, что речь идет о жанрах только внутри данной национальноречевой культуры (для Панова и Вежбицкой — соответственно позд- несоветской русской и польской).

М. В. Панов более сорока лет назад составил первоначальный список русских речевых жанров (как фактор, играющий важную роль в развитии советского общества и русского языка ХХ в.): «для изучения внешних и внутренних закономерностей в развитии рус- ского языка нашей эпохи особенно важно историческое описание таких речевых жанров:

I. Передовая статья в газете; официальная речь на внешнеполити- ческую тему; выступление на митинге; прокламация; судебная речь; газетный фельетон;

II. Начальные разделы учебника по общеобразовательной дисци- плине; газетный отчет о научном совещании;

III. Законодательный акт; воинский устав; деловое соглашение; IV. Лирическое стихотворение;

V. Бытовой диалог; дружеское письмо» [Панов 1962: 97–98].

А. Вежбицкая [Вежбицка 1997: 103–109] выделяет и описывает на разработанном ею семантическом метаязыке список из 38 поль- ских речевых жанров (жанры приводятся в том порядке, в каком их располагает сама Вежбицкая): вопрос, просьба, приказ, угроза,

предостережение, разрешение, благодарность, поздравление, собо- лезнование, извинение, комплимент, похвальба, жалоба1 и жалоба2, выступление (речь), лекция, популярная лекция (pogadanka), доклад, разговор, дискуссия, спор, ссора, воспоминание, мемуары, автобио- графия, повестка дня, протокол, объяснение, сообщение, объявле- ние, циркуляр, распоряжение, шутка, анекдот, флирт, тост, донос, свидетельство.

В-третьих, это исследования, посвященные отдельным типам и, соответственно, группам жанров — этикетным (Т. В. Тарасенко, Ю. В. Казачкова), жанрам положительного и отрицательного эмо- ционального воздействия (М. Ю. Федосюк), жанрам деловой речи (Т. В. Анисимова), жанрам естественной письменной речи (Н. Б. Ле- бедева), мягким и жестким жанрам властного дискурса (Е. И. Шей- гал, И. С. Черватюк), жанрам англосаксонского властного дискурса

(А. В. Олянич, Т. Н. Астафурова) и др. В большинстве названных исследований, как правило, осуществляются попытки и внутренней классификации, т. е. попытки показать, как относятся друг к другу жанры внутри данной группы, какие, соответственно, здесь суще- ствуют поджанры, субжанры и т. д.

Но, пожалуй, наибольшее число работ, посвященных данной про- блеметеорииречевыхжанров,находим,какнистранно,невсобствен- но жанроведческих исследованиях, а в чрезвычайно многочисленных и неоднородных по принятым концепциям и используемым методам исследованиях по дискурсу, посвященных классификациям типов дискурс а на разных основаниях.

Конечно, далеко не все исследователи дискурса и его типов поль- зуются речежанровой терминологией и выделяют жанры речи даже в широком значении. Кроме того, само по себе выделение типа дис- курса (например, бытийного персонального, по В. И. Карасику) еще не является залогом того, что после непременно будет найдена ра- бочая основа для изучения собственно жанров — как вычленения и внутренней классификации, так и для описания отдельных жанров. В то же время не следует и недооценивать опыт такого рода: любая типологическая идея может стать начальным импульсом будущего ис- следования — в данном случае дальнейшего (жанрового) членения и осмысления соответствующего типа дискурса.

В статье М. М. Бахтина «Проблема речевых жанров», как и в дру- гих его работах, нет ничего похожего на четкую, завершенную ти- пологию РЖ: «номенклатуры устных речевых жанров пока не суще- ствует, и даже пока не ясен и принцип такой номенклатуры» [Бахтин 1996: 182]. Если и приводятся подряд несколько (названий) РЖ, то в основном как иллюстрация того, что «богатство и разнообразие ре- чевых жанров необозримо» [Там же: 159], поскольку каждая из сфер человеческой деятельности связана с «целым репертуаром» жанров, и как следствие этого затруднено их изучение.

Бахтиным не разработаны критерии разграничения жанра и его разновидности. Указывается лишь на крайнюю разнородность рече- вых жанров, из-за которой эта проблема в целом ранее и не стави- лась: «Где можно говорить о двух жанрах, а где об одном — достаточ- но неясно» [Алпатов 2005: 321]. В частности, М. М. Бахтин пишет: «К речевым жанрам мы должны отнести и короткие реплики бытово- го диалога ... , и бытовой рассказ, и письмо (во всех его разнообраз- ных формах), и короткую стандартную военную команду, и доволь-