ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 21.09.2024
Просмотров: 487
Скачиваний: 1
190ГЛАВА III. Классификация речевых жанров
5.Дискурсы — факты, не укладывающиеся в понимание текста даже как реализацию речевого замысла: в них идет обмен какими-то репликами без особого речевого замысла или речевой замысел ока- зывается нереализованным из-за собеседника, из-за какой-то внеш- ней причины и т. д., например:
Б. Ну дать тебе? Е. Нет.
Б. На, попробуй, попробуй. Е. Достаточно.
Б. С какого времени ты стала замечать что вот так, живот пучит?
Е. Так приблизительно с января верно. В. С января...
Б. Ого, шампанское. На, попробуй.
А. У нас стоит к твоему приезду красное шампанское.
Б. А вот это вот зря. Потому что это угольная кислота, она ни к чему.
А. А вот она уверяет, что у нее от него живот опадает. Б. Да.
О. Б. Сиротинина подчеркивает, что именно дискурсы, а не тек- сты и даже не текстоиды составляют основу реального разговорного общения.
Впервые сформулированная М. М. Бахтиным идея о существова- нии разных типов жанров / текстов, различающихся степенью своей жесткости / свободы, получила некоторое развитие в современной те- ории дискурса — как степень формализации дискурса, особенно при изучении ритуального дискурса, где моменты формализации наибо- лее очевидны. Так, В. И. Карасик [2002: 400] разграничивает мягкую и жесткую формализацию ритуального действия в зависимости от того, насколько жестко фиксированы те или иные параметры ситуа- ции ритуального взаимодействия.
«Внутренняя характеристика ритуального действия проявляется в степени жесткости фиксации тех или иных параметров исходной ситуации. В этом смысле можно противопоставить мягкую и жест- кую формализацию ритуального действия. В первом случае (мягкая формализация ритуального действия. — В. Д.) содержательная суть ритуала (сверхценностная значимость) допускает вариативность форм выражения соответствующего действия, здесь имеет место ре- альная коммуникация «с оглядкой» на прецедентную ситуацию. Во
Противопоставление жанров по шкале «жесткость vs. свобода» 191
втором случае (жесткая формализация. — В. Д.) форма становится приоритетной и приобретает собственную сверхценную значимость. Блюстители религиозных ритуалов хорошо знают, что жесткая фор- мализация ведет к семантическому выветриванию содержания ис- ходного действия, положенного в основу ритуала (это соответствует закону С. Карцевского об асимметричном дуализме языкового зна- ка), поэтому жестко формализованный ритуал неизбежно приобрета- ет сугубо эстетическую, декоративную ценность. Если мы обращаем внимание прежде всего на красоту ритуального действия, у нас есть все основания считать, что исходное содержание ритуала уже стерто. В узком смысле именно такие действия часто рассматриваются как ритуалы» [Карасик 2002: 400].
Разная степень ритуализации обнаруживается не только у раз- личных видов дискурса, но и у различных жанров внутри одно- го дискурса. Например, в кандидатской диссертации аспирантки В. И. Карасика М. Г. Извековой показывается, что наивысшей сте- пенью ритуализации (и соответственно, наиболее жесткой форма- лизацией) обладают такие жанры педагогического и медицинского дискурса, как экзамен и операция; меньшей степенью ритуализации (мягкой формализацией) — занятие, консультация/прием [Извекова
2006: 173].
Опираясь, с одной стороны, на идеи В. И. Карасика и М. Г. Из- вековой, с другой — на идею о существовании жанров разной степе- ни жесткости самого М. М. Бахтина, Е. И. Шейгал и И. С. Черватюк исследуют проявления категории коммуникативной власти в мягко и жестко формализованных речевых жанрах. Исследовательницы выделяют в институциональном дискурсе жанры жесткой формали-
зации (хирургическая операция в медицинском дискурсе и экзамен
в педагогическом дискурсе) и жанры мягкой формализации (врачеб- ная консультация в медицинском дискурсе и урок в педагогическом дискурсе), общение в которых не ограничено каким-либо формаль- ными рамками и происходит уже вне институционального поля (т. е. коммуниканты перестают исполнять коммуникативные роли агентов и клиентов института). Е. И. Шейгал и И. С. Черватюк под- черкивают, что данные жанры различаются «степенью властного заряда маркера», которая выше в жанрах жестко формализованного дискурса, где у коммуниканта меньше степень свободы в отклонении от ожидаемой реакции [Шейгал, Черватюк 2007].
Одним из наиболее принципиальных моментов рассмотренных классификаций (классификации О. Б. Сиротининой, Кв. Кожевнико-
192 |
ГЛАВА III. Классификация речевых жанров |
|
|
вой, М. Г. Извековой и других, а также сама идея степени жестко- сти жанра М. М. Бахтина) является представление о том, что степень жесткости речи / текста прямо связана с особенностями интерпре - т ативной деятельно сти адре с ат а речи — точнее, интенсивность интерпретативной деятельности адресата речи обрат- но пропорциональна этой степени жесткости.
Именно эта идея лежит в основе классификаций текстовых смыс- лов, предлагаемых, например, И. Р. Гальпериным, М. Ю. Федосюком и другими.
Так, И. Р. Гальперин, исследующий информативность текста, вы- деляеттритипатекстовойинформации:содержательно-фактуальную, содержательно-концептуальную и содержательно-подтекстовую ин- формацию. Содержательно-фактуальная информация — это сообще- ние о фактах, событиях, процессах, которые происходили, проис- ходят, будут происходить в окружающем мире, действительном или воображаемом. Содержательно-концептуальная информация — это, так сказать, замысел автора плюс его содержательная интерпрета- ция. Содержательно-подтекстовая информация — факультативная, или скрытая, информация, извлекаемая из участков текста, несущих содержательно-фактуальную информацию, благодаря общей способ- ности языка порождать ассоциативные и коннотативные значения [Гальперин 1981].
Опираясь на данную классификацию, М. Ю. Федосюк, исследу- ющий имплицитные способы передачи информации в тексте, выде- ляет текстовое, подтекстовое и притекстовое имплицитное содержа- ние: передача текстового имплицитного содержания отвечает явным коммуникативным намерениям отправителя текста, при этом данное содержание выражается в таких контекстно-ситуативных условиях, которые не позволяют получателю текста не воспринять его (напри-
мер, реплика Я должен готовиться к экзамену в ответ на Давай пой-
дем в кино вечером выражает текстовое имплицитное содержание ‘Я не пойду в кино’). Передача подтекстового содержания входит в скрытые коммуникативные намерения отправителя текста, при этом данное содержание выражается в таких контекстно-ситуативных условиях, которые не требуют обязательного его восприятия, но в то же время содержат определенные свидетельства о том, что пере- дача этого содержания была запланирована отправителем (напри-
мер, у реплики Вчера целый вечер проболтал по телефону с Гарри Каспаровым можно выявить, хотя и не со стопроцентной вероят- ностью, подтекстовое имплицитное содержание ‘Я хорошо знаком с известным шахматистом’). Притекстовое содержание может быть
Противопоставление жанров по шкале «жесткость vs. свобода» 193
выведено из текста, хотя его передача и не входила в коммуникатив- ные намерения отправителя (реплика Вчера целый вечер проболтал по телефону с Гарри Каспаровым дает определенные основания для вывода ‘У говорящего есть телефон’) [Федосюк 1988: 12–13].
Итак, понятие жесткости формализации речи помогает прояснить типологизация типов и жанров дискурса / текста на основе степени интенсивности интерпретативной деятельности адресата речи.
Нам представляется, что рассмотрение типов и жанров речи с этой точки зрения в наибольшей степени отвечает идеям М. М. Бах- тина, в то же время такая модель позволяет воспользоваться для по- ставленной цели достижениями активно развивающихся в последнее время содержательных, когнитивных и других антропоцентрических тенденций в изучении дискурса.
Для начальной типологизации удобно исчислять степень интен- сивности интерпретативной деятельности слушающего на основе до- полнения / замены исходного текстового смысла.
Предлагаемая здесь классификация учитывает как степень жест- кости правил, по которым строится высказывание, так и (прежде все- го) степень интенсивности интерпретативной деятельности адресата речи.
На данном основании — степень жесткости системной организа- ции речевой / невербальной коммуникации — мы предлагаем типоло- гию коммуникации по нарастанию общей нежесткости / неконвенцио- нальности / непрямоты / содержательной осложненности (подробнее см.: [Дементьев 2006: 78–99]):
1.Самая малая (нулевая) степень непрямоты представлена ядер-
ными (по Н. Хомскому) предложениями типа Мальчик бежит.
2.Несколько бóльших интерпретативных усилий требуют неизо-
семические языковые конструкции2, являющиеся результатом тех
2 Противопоставление изосемических и неизосемических синтакси- ческих моделей теоретически обосновано Г. А. Золотовой как противопо- ставление «моделей: а) основных, центральных в синтаксической системе; б) вариативных, периферийных, синонимичных первым, находящихся с ними в регулярных структурно-смысловых отношениях (актива — пассива и пр.)» [Золотова 1982: 145]. Данное противопоставление восходит к проти- вопоставлению ядерных и производных синтаксических структур в транс- формационной грамматике (см.: [Хомский 1962]): первые характеризуются