Файл: dementev_v_v_teoriya_rechevyh_zhanrov.pdf

сказала, что четыре, я бы рассказала тебе отличный анекдот),

сложноподчиненные предложения с параллельным подчинением не-

скольких придаточных (вы взяли 25 фунтов, чтобы проголосовать за консерваторов, и точно такую же сумму, чтобы проголосовать за либералов), сложные предложения с разными типами связи (Сын учится безобразно, и я не уверен, кончит ли он школу вообще; Вот так всегда: ждут до последнего момента, прежде чем обратиться к врачу), а также сложные подчинительные конструкции в рамках про-

стого предложения (это замечательное средство для борьбы против облысения), осложнения причастными, деепричастными оборотами, вводными конструкциями, прямой и косвенной речью, выбор лекси- чески и стилистически малоупотребительных, книжных и архаичных единиц.

Показательно, что сложноподчиненные предложения с последо- вательным и параллельным подчинением нескольких придаточных, смешанные типы сложных предложений и даже совершенно нехарак- терные для русской разговорной речи причастные и деепричастные обороты используются в речи не только автора, но и персонажей анек- дота.

Действительно, практически невозможно представить озвучива- ние следующих текстов:

По дороге домой пьяный замечает астронома-любителя, обозре- вающего небо в телескоп, установленный на треноге. Пьяница тоже решил взглянуть на небо и тотчас же увидел падающую звезду.

—Потрясающе! — с восхищением воскликнул он, обращаясь

кастроному. — Вы, наверное, самый лучший снайпер в городе!..

(1977, № 3.)

Разговор отца с сыном:

—Что нового слышно в школе?

—Представляешь, папа, у нас, оказывается, очень завистли-

вый учитель.

—С чего ты взял?

—Вот уже который раз, выгоняяменя из класса, он говорит: «Ах, если бы я был твоим отцом!» (1973, № 8).

Речи в УРШ присуща избыточно сть (не только с точки зре- ния норм разговорной речи и естественного непосредственного обще- ния, но и с точки зрения большинства разновидностей письменной речи, например художественного или публицистического стиля): экс-

плицируются слова автора, как правило, наличествует эксплицитный речевой глагол, выбор которого отличается повышенной, присущей книжной речи вариативностью. В каком-то смысле лексическое бо- гатство речи как средство описательности, а не изобразительности тоже призвано противопоставить собА в УРШ и расА в естественном общении:

Моряк, выброшенный на необитаемый остров, поймал попугая и научил его разговаривать. Однажды вечером попугай прилетел к своему хозяину страшно возбужденный.

— Там женщина, — вопил он, — и такая прекрасная! Взволнованный моряк бросился за попугаем, который летел и

кричал:

— Какие глаза, босс! А какая фигура! Наконец попугай сел на ветку и указал клювом:

—Вот она, босс!

—Ах ты, чертов мошенник, — в сердцах выругался моряк, —

ведь это же попугаиха! (1977, № 13.)

За обедом у общих знакомых встретились две подруги, давно не видевшие друг друга.

—О, ты носишь очки! — радостно воскликнула одна. — А зна-

ешь, это очень здорово: они скрывают твои морщины вокруг глаз.

—Что ты! Наоборот, благодаря очкам я великолепно вижу теперь твои, — парировала подруга (1973, № 12).

Эта избыточность становится особенно заметной при сравнении с лаконизмом современных записей анекдотов (можно искать разные причины такого лаконизма — начиная от «лаконизма» самих отно- шений); при этом нет и лексического разнообразия (речевой глагол говорит повторяется 3 раза!):

Двое в подъезде. Она говорит: — Дорогой, выкрути лампочку. Тот выкрутил, она говорит: — Хочешь, в рот возьму? Он говорит: — Ты че, дура, она ж горячая (анекдот скачан с: http://anekdot.ru).

Конечно, данное речевое явление связано с общим состоянием русской культуры, норм речи и представлений о допустимом в ней, в частности с тем, что официальная и неофициальная культура в Рос- сии позднесоветского периода были противопоставлены чрезвычайно сильно. Официоз захлестывал все виды и жанры СМИ; в целом это привело к тому, что любая письменная речь на страницах советских

СМИ воспринималась как официальная и из нее изгонялись любые проявления как личного отношения автора, так и разговорности [Си- ротинина 2003; Хорошая речь 2001; Коньков 2002].

Попутно, по-видимому, так решалась еще одна задача — пред- ставить данный юмор как иностранный не только посредством «не наших» реалий, но и за счет некоторой общей неестественности по- строения текста, который напоминал переводные тексты.

В то же время в УРШ иногда находим анекдоты, по своей струк- туре соответствующие РЖ расА, — например, вполне могли (и могут) быть рассказаны следующие тексты:

Двое полицейских садятся в патрульную машину.

—Эй, Джо, — говорит старший, — я сейчас включу мигалку. Выйди, погляди, работает ли она.

—Работает! — кричит Джо. — Ой, не работает! Опять работает. Ой, опять не работает... (1978, № 7.)

Звонок в дверь. Хозяйка открывает дверь и видит мужчину, кото- рый говорит заплетающимся голосом:

—Мммм-ойщика окон не ввв-вызывали?

—Да, прошу вас.

Через несколько минут опять раздается звонок, и человек в две- рях говорит:

—Мммм-ойщика окон не ввв-вызывали?

—Да, прошу вас, — говорит хозяйка, — там, кстати, один ваш коллега уже работает.

—Дд-да ннн-нет, — пошатываясь, отвечает человек. — Это я вы- пал из окна (1974, № 21).

Данные тексты содержат элементы изобразительности (вклю-

чая речевую маску пьяного: Мммм-ойщика окон не ввв-вызывали?,

дд-да ннн-нет); присутствует и зачиновая фраза со вступительноизобразительным глаголом в форме наст. вр., несов. вида, по мнению

А. Д. и Е. А. Шмелевых необходимая для успешного РЖ расА. Кроме того, находим отдельные признаки разговорности (прежде

всего разговорный порядок слов) в текстах анекдотов в УРШ (почти исключительно — в речи персонажей):

• постпозиция подлежащего: И попался ей в салате маленький червячок;

460Глава V. Изучение отдельных речевых жанров

•препозиция дополнения: Бороду можете отпускать дома, а не на работе;

•постпозиция наречия с разрывом составного глагольного ска-

зуемого: Через полчаса вы сможете уже двигать ногами;

•препозиция наречного элемента идиомы: кухня в бедрах узкова-

та; Если вы такие умные, что же вы строем не ходите?

В целом же приметы РРР — очень редкое явление в УРШ.

Что касается вступительно-изобразительных глаголов в форме наст. вр., несов. вида, по мнению А. Д. и Е. Я. Шмелевых необходи- мых для успешного рассказывания анекдота, их доля в текстах УРШ всего лишь около четверти. Совершенно не соответствуют представ- лениям Шмелевых о зачиновой фразе, например, такие анекдоты:

Он был совсем еще начинающим грабителем. Он направил пи- столет на жертву и сказал:

—Руки вверх или...

—Что — или?

—Не сбивайте меня, это моя первая работа... (1977, № 2.)

Два альпиниста взбирались на гору в Швейцарии и попали под снежный обвал. Их нашла собака сенбернар, к шее которой был при- вязан маленький бочонок с коньяком.

—Ура! — закричал один из альпинистов. — К нам пришел луч- ший друг человека!

—А посмотри, какая большая собака притащила его! — добавил другой (1973, № 20).

Новые же записи анекдотов обычно содержат все отмечаемые Шмелевыми особенности (точнее, особенности удачного расска- зывания анекдота):

Приходит мужик в бар, который находится на вершине башни. Значит, заходит туда и видит, что никого нет, лишь один парень та-

кой весь в черном за столиком сидит и водку стаканами пьет без

запивона и закуски. Ну, мужику интересно стало, подходит к нему и спрашивает: — Парень, ты что это водку без закуски стаканами пьешь? Тот ему отвечает: — Да вот жизнь самоубийством хочу по- кончить, прыгаю с башни и не разбиваюсь. Мужик не поверил, ну тот взял выпил стакан и спрыгнул, через несколько минут опять вер-