ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 10.11.2019
Просмотров: 4323
Скачиваний: 6
46
не
преминул
отметить
)
каждая
из
этих
революций
отодвигала
познающего
субъекта
все
дальше
от
центра
Вселенной
.
7.
Теперь
попробуем
дать
еще
одно
рабочее
определение
психоанализу
—
оно
пригодится
нам
в
дальнейших
рассуждениях
.
Выглядит
оно
так
:
психоанализ
—
это
метод
интеграции
личности
человека
в
квазипространственном
и
временном
аспектах
.
Прежде
всего
,
что
значит
несколько
тяжеловесное
слово
«
квазипространственный
»?
Оно
характеризует
одну
из
основных
метафор
психоаналитической
теории
—
пространственное
представление
личности
(
в
первую
очередь
классическую
трехчастную
схему
самого
Фрейда
,
а
также
различные
схемы
его
последователей
).
Понятно
,
что
речь
здесь
может
идти
только
о
квазипространстве
,
так
как
в
психике
никакого
пространства
нет
,
есть
только
время
.
Тем
не
менее
,
пытаясь
хоть
сколько
-
нибудь
наглядно
представить
себе
ее
содержание
,
мы
неизбежно
прибегаем
к
пространственным
метафорам
,
и
несколькими
строками
выше
я
сам
пользовался
ею
,
говоря
о
том
,
что
психоанализ
открыл
в
психике
человека
новое
измерение
.
Это
рассуждение
можно
продолжить
:
он
не
только
открыл
для
человека
Новый
Свет
в
нем
самом
,
но
и
предложил
метод
интеграции
этого
прежде
неизвестного
континента
с
уже
известным
миром
сознания
—
метод
свободных
ассоциаций
.
То
есть
Фрейд
не
только
заставил
представителей
западной
цивилизации
осознать
тот
факт
,
что
их
личность
была
и
остается
расколотой
с
момента
начала
истории
(
каковым
,
по
созданной
им
мифологеме
,
было
убийство
праотца
и
последовавшее
за
ним
введение
убийцами
-
сыновьями
запретов
на
каннибализм
и
инцест
),
но
и
дал
им
в
руки
инструмент
преодоления
этого
раскола
,
что
смогло
хотя
бы
частично
примирить
их
с
подобного
рода
открытием
.
8.
Прежде
чем
идти
дальше
,
я
хотел
бы
сделать
одно
замечание
,
которое
представляется
мне
важным
.
Как
нетрудно
видеть
(
и
как
я
уже
мельком
упомянул
выше
),
все
,
что
здесь
говорится
, —
общая
логика
изложение
предмета
,
используемые
метафоры
,
примеры
и
рабочие
определения
—
относится
,
скорее
,
к
классическому
психоанализу
времен
Фрейда
,
нежели
к
современному
его
пониманию
.
В
чем
же
причина
подобного
«
возвращения
к
корням
»,
и
не
лучше
ли
поговорить
о
том
,
каким
психоанализ
видится
сейчас
?
Причина
есть
,
и
даже
не
одна
,
а
несколько
.
Прежде
всего
,
поскольку
нас
интересует
вопрос
о
возникновении
психоанализа
,
логично
обсуждать
и
его
,
и
общество
такими
,
какими
они
были
в
момент
его
появления
на
исторической
сцене
,
тем
более
что
в
аспекте
отношения
к
практической
философии
западное
общество
за
последние
сто
лет
особенно
не
изменилось
.
Соответственно
,
как
представляется
,
не
слишком
изменилось
и
то
,
что
является
темой
нашего
обсуждения
—
место
и
роль
психоанализа
в
нашей
культуре
.
И
,
наконец
,
последней
причиной
такого
«
консервативного
»
под
-
хода
к
обсуждаемой
теме
является
факт
,
который
мне
кажется
весьма
многозначительным
,
но
не
оцененным
в
достаточной
степени
.
47
Он
заключается
в
том
,
что
кардинальных
изменений
в
идеологии
,
теории
и
практике
психоанализа
,
произошедших
со
времен
Фрейда
,
общество
попросту
не
заметило
—
причем
не
только
на
уровне
обыденного
сознания
,
что
было
бы
понятно
,
но
и
на
уровне
гуманитариев
,
не
являющихся
психоаналитиками
,
но
высказывающихся
по
поводу
этого
учения
устно
и
письменно
.
До
сих
пор
для
многих
(
если
не
для
большинства
)
философов
,
культурологов
и
пр
.
психоанализ
—
это
средство
лечения
неврозов
при
помощи
доведения
до
сознания
пациента
его
вытесненных
сексуальных
влечений
.
Поэтому
,
если
рассматривать
психоаналитическое
учение
как
явле
-
ние
культуры
,
то
оно
ни
на
йоту
не
изменилось
с
фрейдовских
времен
,
изменилась
(
и
очень
сильно
)
лишь
теория
и
практика
некоего
психотерапевтического
метода
,
который
относительно
широко
распространен
,
но
мало
кого
интересует
за
пределами
круга
посвященных
.
В
чем
причина
этого
?
Может
быть
,
именно
в
том
,
что
Фрейд
как
провозвестник
нового
для
нашей
культуры
явления
был
и
остается
для
нее
харизматической
фигурой
,
в
то
время
как
его
последователи
(
за
исключением
Юнга
)
для
нее
всего
лишь
более
или
менее
талантливые
ученые
,
трудами
которых
интересуются
только
их
коллеги
.
Конечно
,
подобный
ответ
,
если
и
проясняет
что
-
то
,
не
может
нас
полностью
удовлетворить
,
потому
что
сам
порождает
массу
новых
вопросов
,
но
на
этом
месте
я
хотел
бы
прервать
обсуждение
данной
темы
—
Она
слишком
обширна
и
ей
,
видимо
,
следует
посвятить
отдельное
исследование
.
Укажу
лишь
на
одно
любопытное
,
на
мой
взгляд
,
следствие
подобного
невнимания
к
современному
психоанализу
со
стороны
общества
—
оно
еще
больше
приблизило
это
учение
по
структуре
к
восточным
системам
практической
философии
,
создав
в
нем
нечто
,
напоминающее
эзотерическое
ядро
.
В
роли
этого
ядра
выступают
теперь
современные
психоаналитические
теории
,
известные
лишь
немногим
,
а
классическому
психоанализу
в
этой
схеме
отводится
роль
экзотерической
оболочки
—
знания
для
широких
масс
.
И
пусть
нас
не
смущает
тот
факт
,
что
книги
современных
психоаналитиков
свободно
продаются
:
настоящее
эзо
-
терическое
знание
вовсе
не
скрывается
,
им
просто
не
интересуются
те
,
кому
оно
не
нужно
.
9.
Закончив
это
несколько
затянувшееся
отступление
,
обратимся
теперь
к
временному
аспекту
интеграции
психики
,
упомянутому
в
приведенной
мной
формуле
.
Он
имеет
два
уровня
.
Первый
из
них
заключается
в
том
,
что
человек
,
пришедший
на
прием
к
психоаналитику
,
с
психологической
точки
зрения
целостной
и
последовательной
биографией
не
обладает
.
Что
я
имею
в
виду
? —
То
,
что
в
силу
определенных
психологических
механизмов
целый
ряд
важнейших
событий
его
жизни
и
,
главное
,
связанных
с
ними
чувств
находится
вне
его
сознания
,
а
,
значит
,
психологическая
(
а
часто
и
фактологическая
!)
история
его
жизни
представляет
для
него
не
непрерывную
линию
,
а
пунктир
.
Иногда
эта
пунктирность
пациентом
осознается
,
что
несколько
облегчает
задачу
психоаналитика
,
а
иногда
и
нет
,
но
суть
дела
это
не
меняет
.
48
Понятно
,
что
в
этом
смысле
задача
психоанализа
и
заключается
в
интеграции
этой
истории
,
восстановлении
целых
фраз
и
отдельных
восклицаний
,
вымаранных
цензурой
,
и
превращении
ее
в
связную
и
понятную
последовательность
фактов
и
эмоциональных
проявлений
.
То
же
самое
делает
психоанализ
и
для
культуры
в
целом
—
работая
с
отдельными
индивидами
,
он
увеличивает
число
членов
общества
с
интегрированной
историей
жизни
,
а
на
уровне
социума
в
целом
эту
задачу
решает
психоаналитический
подход
к
истории
.
Второй
уровень
рассмотрения
понятия
временной
интеграции
психики
заключается
в
следующем
.
Согласно
известной
психоаналитической
метафоре
, «
в
бессознательном
время
не
движется
»,
точнее
говоря
,
оно
не
линейное
,
а
как
бы
закольцованное
.
Это
означает
,
что
бессознательные
чувства
,
стремления
,
запреты
и
оценки
реальных
событий
мало
изменяются
со
временем
и
остаются
такими
,
какими
они
были
в
первые
годы
и
даже
месяцы
жизни
.
Вновь
и
вновь
возникающие
в
бессознательном
чувства
вины
,
ненависти
и
страха
в
какой
-
то
степени
закольцовывают
и
реальное
время
человека
,
заключая
его
в
беличье
колесо
повторяющихся
однотипных
симптомов
,
и
он
репродуцирует
их
раз
за
разом
на
каждом
повороте
этого
колеса
в
тщетной
попытке
вырваться
из
него
и
«
выпрямить
время
»,
сделав
его
линейным
и
однонаправленным
.
Тут
-
то
и
приходит
на
помощь
психоанализ
:
проникая
в
бессо
-
знательное
и
освобождая
заключенные
в
нем
чувства
и
стремления
,
он
выпускает
пациента
из
беличьей
клетки
симптомов
,
разрывая
временное
кольцо
и
превращая
его
в
стрелу
,
летящую
из
прошлого
в
будущее
.
10.
Теперь
можно
сказать
,
что
вопрос
о
том
,
как
психоаналитический
процесс
интегрирует
личностное
время
человека
,
мы
вкратце
обсудили
.
Но
это
отнюдь
не
означает
,
что
тема
взаимоотношения
психоанализа
и
времени
для
нас
исчерпана
:
за
пределами
обсуждения
остался
один
из
ее
самых
сложных
и
самых
важных
,
на
мой
взгляд
,
аспектов
.
И
прежде
чем
начать
разговор
о
нем
,
я
хотел
бы
опять
отступить
на
некоторое
время
в
сторону
и
обратиться
к
работе
исследователя
из
Тарту
Вадима
Руднева
1
,
в
которой
он
анализирует
традиционную
для
современных
мыслителей
проблему
предмета
как
текста
.
Руднев
начинает
с
хорошо
известного
положения
о
том
,
что
многие
(
если
не
все
)
окружающие
нас
предметы
представляют
собой
не
только
вещи
,
но
и
тексты
,
то
есть
совокупности
знаков
.
По
сути
,
мысль
эта
,
если
выразить
ее
простыми
словами
,
почти
тривиальна
—
окружающие
нас
предметы
имеют
для
нас
не
только
утилитарное
значение
(
то
есть
являются
вещами
,
используемыми
с
той
или
иной
целью
),
но
и
что
-
то
для
нас
означают
,
будят
определенные
воспоминания
,
чувства
и
мысли
.
Ярким
примером
предметов
,
чья
текстовая
функция
часто
превалирует
над
их
утилитарным
значением
,
являются
подарки
,
причем
значение
этих
текстов
может
быть
достаточно
сложным
.
Еще
один
пример
противоположного
содержания
:
топор
,
лежащий
1
Руднев
Я
.
Введение
в
XX
век
. —
Родник
, 1988, 2–3.
49
в
сарае
,
представляет
собой
вещь
вполне
очевидного
назначения
,
но
тот
же
топор
,
подброшенный
к
двери
дома
в
определенных
обстоятельствах
,
выступает
как
текст
угрожающего
содержания
,
вполне
понятный
адресату
.
При
этом
необходимо
сделать
важное
замечание
:
любой
объект
может
выступать
в
качестве
текста
только
в
присутствии
читателя
,
способного
его
понять
.
Надписи
на
непонятном
языке
текстом
для
нас
не
являются
.
Продолжая
линию
своего
рассуждения
,
Руднев
задается
вопросом
о
том
,
как
воздействует
время
на
предметы
в
этих
двух
ипостасях
—
вещи
и
тексте
.
Ответ
таков
:
по
отношению
к
предметам
как
вещам
время
всегда
выступает
в
роли
разрушителя
,
делающего
их
все
менее
пригодными
для
выполнения
их
практических
функций
и
,
в
конце
концов
,
уничтожающего
их
.
Но
диаметрально
противоположно
воздействие
времени
на
предметы
как
тексты
—
оно
постоянно
дополняет
их
новыми
зарубками
-
знаками
,
все
время
обогащая
их
значение
(
и
личностный
смысл
!)
для
владельца
,
которому
старые
вещи
говорят
куда
больше
новых
и
поэтому
часто
бережно
им
хранятся
,
В
этом
смысле
сам
факт
частичного
или
даже
полного
разрушения
предмета
может
прочитываться
как
важный
для
читателей
текст
и
в
силу
этого
намного
повышать
его
ценность
для
них
(
например
,
дом
,
разрушенный
в
результате
военных
действий
и
превращенный
в
памятник
сражавшимся
).
Следующий
шаг
Руднева
таков
:
он
переходит
от
неодушевленных
объектов
к
людям
и
спрашивает
,
каковы
взаимоотношения
с
временем
у
них
.
При
этом
он
и
людей
рассматривает
в
том
же
ключе
—
как
материальные
объекты
,
которые
старятся
со
временем
и
в
конце
концов
умирают
,
и
как
тексты
,
которые
время
пишет
на
их
телах
и
в
их
душах
.
Ответ
очевиден
:
для
человека
-
вещи
время
—
это
грабитель
и
убийца
,
а
для
человека
-
текста
—
наоборот
,
созидатель
.
Как
же
реально
ощущали
и
ощущают
время
европейцы
в
различные
эпохи
?
Сравнивая
современного
человека
со
средневековым
,
можно
сказать
,
что
характернейшей
чертой
культуры
прошлых
веков
было
присутствие
в
сознании
всех
без
исключения
людей
того
времени
самого
внимательного
в
мире
читателя
—
Бога
,
который
,
прочитав
жизнь
каждого
человека
после
его
смерти
,
выносил
решение
о
его
посмертной
судьбе
.
При
этом
,
как
и
в
любом
литературном
тексте
,
его
самой
важной
частью
являлся
финал
,
последняя
фраза
,
и
не
случайно
в
житиях
святых
самое
большое
внимание
уделялось
обстоятельствам
их
смерти
,
которая
придавала
их
жизни
окончательный
смысл
.
Причем
с
интересующей
нас
точки
зрения
даже
и
не
столь
важно
,
хорошо
или
нет
прожил
свою
жизнь
тот
или
иной
человек
—
ведь
любой
связный
текст
,
по
определению
,
имеет
смысл
,
и
это
самое
главное
.
Поэтому
средневековые
люди
,
скорее
всего
,
воспринимали
время
как
созидателя
,
а
не
разрушителя
,
хотя
в
их
мироощущении
был
и
травмирующий
аспект
—
вечный
страх
перед
адом
,
куда
мог
отправить
душу
грешника
недовольный
читатель
,
Однако
времена
менялись
,
и
к
концу
XIX
века
европейцы
перестали
ощущать
на
себе
взгляд
самого
внимательного
читателя
,
хотя
формально
большинство
из
них
продолжало
считать
себя
верующими
.
Тогда
-
то
один
из
50
героев
Достоевского
и
произнес
свою
знаменитую
фразу
о
том
,
что
раз
Бога
нет
,
то
все
позволено
,
а
другой
,
из
«
Бесов
»,
дополнил
его
не
менее
знаменательным
высказыванием
: «
Если
Бога
нет
,
то
какой
же
я
после
этого
штабс
-
капитан
?»
Смысл
этих
слов
,
оттененных
характерным
для
автора
юмором
,
понятен
—
если
нет
зрителя
,
считающего
сверху
звездочки
на
моих
погонах
,
то
они
,
а
вместе
с
ними
и
я
сам
, —
не
текст
,
а
всего
лишь
вещь
,
смысл
существования
которой
определяется
только
мерой
ее
полезности
.
Тогда
-
то
время
стало
восприниматься
европейцами
как
нечто
разрушительное
(
или
неуловимо
ускользающее
),
образы
песочных
часов
,
растекшихся
циферблатов
и
часов
без
стрелок
заполонили
сознание
художников
,
а
одно
из
самых
знаменитых
литературных
творений
XX
века
,
во
многом
определившее
ход
дальнейшего
литературного
процесса
,
было
названо
«
В
поисках
утраченного
времени
».
11.
Хорошо
,
но
при
чем
же
здесь
психоанализ
?
Разве
он
сотворил
для
западной
культуры
новое
божество
?
Конечно
,
нет
.
Мы
уже
говорили
о
том
,
что
психоанализ
—
не
религия
,
и
его
претензии
в
упомянутом
плане
намного
скромнее
:
он
проделывает
с
сознанием
пациентов
некоторую
процедуру
,
которая
позволяет
,
хотя
бы
в
малой
степени
,
заменить
им
исчезнувшую
для
нашей
безрелигиозной
культуры
фигуру
универсального
читателя
.
А
именно
:
он
рассматривает
их
жизнь
как
текст
(
вспомним
определение
психоанализа
как
метода
дешифровки
текстов
сознания
),
который
самым
внимательным
образом
читают
вместе
психоаналитик
и
сам
пациент
.
И
пусть
оба
читателя
—
всего
лишь
смертные
,
не
наделенные
божественной
мудростью
и
всемогуществом
;
стоит
им
приступить
к
чтению
,
как
эта
,
казалось
бы
,
бессмысленная
последовательность
фактов
и
неясных
чувств
начинает
превращаться
в
текст
,
а
,
значит
,
обретает
смысл
вне
зависимости
от
его
конкретного
содержания
и
оценки
.
Московский
психотерапевтический
журнал
,
1996,
№
2,
с
. 14-25