Файл: Теория_межд._отношений.doc

Становление и развитие науки о международных отношениях с конца XIX и вплоть до середины XX века шло по трем политически и идеологически противоборствовавшим направлениям: христианско-нормативному, христианско-позитивистскому и атеистическо-марксистскому.

4. Реалии “холодной войны” и особенно возникшей в ее ходе ракетно-ядерной конфронтации, как и порожденной ими весьма специфической системы международных отношений, заставили заняться глубоким пересмотром сложившихся в до-ядерном мире теоретических представлений о международных отношениях. В совокупности этот пересмотр объективно отбросил нормативный подход с прежних господствующих позиций и вывел на его место школы и направления исследования, методологически принадлежавшие к различным вариациям позитивизма. В это время произошли несколько крупных прорывов в сфере методологии научных исследований: были разработаны и получили признание общая теория систем и методы системного анализа, в гуманитарные и социальные исследования широко вошли количественные методы, деловые игры, имитации, сценарные исследования и экспертные оценки. Развитие компьютерной техники открыло не существовавшие ранее возможности моделирования, а главное, сбора, обработки, гибкого и быстрого использования небывалых массивов информации, что при изучении международных отношений имеет принципиальное значение. Сочетание широчайшего комплекса впервые вводимых средств научного исследования с глубочайшими переменами в объекте исследования и тоже впервые в истории сложившейся потребностью практической политики в серьезном научном обеспечении сделали неизбежной революцию в самой науке о международных отношениях. Начиная с рубежа 60-х годов XX в. сложившаяся ранее наука о МО обрела право именоваться собственно теорией международных отношений (ТМО), так как получила объективную возможность проверять свои построения практикой, делая это не от случая к случаю и не в отдельных вопросах, но постоянно и на системной основе.

Практика после второй мировой войны не только давала международно-политической науке такую возможность. Она требовала научных рекомендаций, так как вторая половина XX в. стала периодов возникновения и утверждения (1945-1960 гг.), а затем крушения (после 1988 г.) весьма специфической, на определенном этапе несшей в себе возможность уничтожения самой жизни на планете, системы международных отношений. Поэтому и значимость ответов на задававшиеся теорией международных отношений и обращенные к ней вопросы тоже оказывались исключительно высокой практически, а не только в академическом плане.

5. Международные отношения второй половины XX в. отличались от аналогичных отношений любого предшествующего исторического периода минимум в трех планах:

во-первых, никогда ранее, даже перед самым началом второй мировой войны, международные отношения в материальном выражении не были столь масштабными, разносторонними и повседневными, не втягивали в свою орбиту такое количество самых разных участников, не были столь значимыми для каждого из них;

во-вторых, впервые в истории МО осуществлялись в условиях глобальных коммуникационных и технологических возможностей. Это несло в себе принципиально новые риски (экология, ядерная война), но и открывало небывалые возможности развития. Это также ставило многие принципиально новые проблемы, особое место среди которых заняли вопросы рационального использования невозобновляемых ресурсов планеты и налаживание эффективной “вертикали” органов самоуправления, управления и координации;

в-третьих, до сих пор все эти перемены шли по нарастающей, аккумулируясь в качественных сдвигах, приведших не просто к целостности и взаимосвязанности мирового развития, но и превращению такой взаимозависимости в один из факторов повседневности и к осознанию этого фактора абсолютным большинством политиков и специалистов, что в существенной степени изменило их сознание. В итоге на протяжении последнего полувека впервые в истории сложился комплекс специализированных и прикладных наук и дисциплин, сделавших международные отношения объектом и предметом своих исследований. Под влиянием этого комплекса происходит заметное изменение взглядов на многие проблемы не только международной, но и внутренней жизни, что ведет к определенной эволюции политической практики.

6. Современное бурное развитие всех школ и направлений теории международных отношений можно разделить на три взаимосвязанных, но отчетливо разделяющихся между собой этапа. На первом из них, который условно можно датировать с конца второй мировой войны до кубинского ракетного кризиса в 1962 г., происходило главным образом приспособление ранее сформулированных идей и концепций к реалиям нового биполярного и обладающего ядерным оружием мира. Центр теоретической научной мысли в сфере международной жизни закрепляется в США. Интеллектуально и методологически начинает доминировать школа политического реализма, в рамках которой ускоренно развивается направление стратегического анализа – фактически теории широкомасштабной военно-политической конфронтации, опирающейся на наличие и активное политическое (с возможностью практического военного) использования ядерного оружия. Реалии послевоенного мира доказали, однако, что один только баланс сил, как бы его ни определять (ядерных, военных, военно-экономических, вообще всех факторов силы в совокупности), при всем его значении сам по себе не в состоянии ни изменить, ни объяснить многое из фактически происходящего в мире. Политическое использование баланса сил и его периодические проверки стали в условиях ядерного мира сопровождаться нарастающими рисками и опасностями.

В этих условиях в середине 50-х годов прошлого столетия начинается второй этап послевоенного развития теории международных отношений, продолжавшийся почти до середины 80-х годов. Главное его отличие – лавинообразное нарастание объемов и масштабов исследований, такое же расширение их диапазона и выдвижение на первый план нового (в дополнение к описанным выше) философского и методологического подхода, ставящего в центр внимания проблему изучения мирового сообщества как внутренне взаимозависимого или даже единого целого. Движущей силой становления нового подхода стала острая критика школ политического реализма и стратегического анализа, которая велась с позиций одновременно теории, методологии, этики и практической политики. Привнесение в теоретические исследование международных отношений категорий и методов социологии, например, сразу же показало всю ограниченность рассмотрения государства как чего-то единого, лишенного внутренней сложности. Так, попытки выявить структуру национальных интересов оказывались бесплодными, если не определялось, о чьих конкретно интересах идет речь – населения, элит, правящего режима и т.д. Кроме того, выведение внешней политики государств и международных отношений в целом только из категории национального эгоизма, силы, баланса сил априори обрекало бы мировую политику на силовые пути и методы решения спорных вопросов, что в век ядерного оружия и диктата социально-экономической проблематики вступает в слишком очевидное противоречие с действительностью. В рамках формировавшегося целостного взгляда на мировое сообщество стали развиваться исследования:

- системы международных отношений именно как системы;

- стратификации субъектов этих отношений;

- процессов интеграции и дезинтеграции и теория интеграции;

- закономерности формирования собственно мирового сообщества уже не просто как стихийного, но осознаваемого целого;

- мирового политического процесса;

- проблем международной взаимозависимости;

- мирового развития и преодоления отсталости и зависимого развития.

Примерно с конца 70-х годов начинает складываться очередной послевоенный этап теории международных отношений, который можно охарактеризовать и как этап становления зрелости ТМО. В это время ТМО окончательно сформировалась как совокупность специализированных направлений и школ, единых в объекте и общих познавательных целях исследований, опирающиеся в целом на общие философские и в особенности теоретико-методологические основания, но различающиеся по предмету и методам исследования. В этот период произошли два принципиально важных для ИМО как науки изменения: она получила небывалый по возможностям арсенал средств исследования и с его помощью двинулась не только вширь, но и в глубь своего предмета. Отличительной его чертой можно считать и появление уже четвертого в новейшее время теоретико-методологического подхода, который может быть назван этическим, так как признается и выдвигается на передний план значение нравственного аспекта как в изучении всех сторон международной жизни, так и в практической деятельности в этой сфере.

Со второй половины 70-х годов нормативность открыто возвращается в международно-политические исследования, но теперь уже в новом качестве: как этическое, а не познавательное начало, как нравственный ориентир, а не господствующий методологический принцип. Этическая нормативность 70-х – начала 80-х годов проявлялась, прежде всего, в нравственном отрицании и отвержении краеугольных принципов, на которых базировалась картина мира и мирового развития в интерпретации школы реальной политики и производной от нее практической политики. С конца 70-х годов меняется и видение самого предмета теоретических исследований. Окончательно утверждается представление, что международные отношения не являются чем-то полностью самостоятельным, открытым любому произволу, а составляют неотрывную часть более широкого процесса мирового развития, определяются и ограничиваются последним, хотя и сами влияют на его ход и результаты. Признание доминанты мирового развития имело своим следствием рождение концепции упорядоченных, то есть контролируемых, направляемых, подчиняющихся заранее установленному порядку, изменений. Эта последняя начинает заменять, теснить сохранившуюся еще с XIX века концепцию стабильности во всем, что касалось мирового развития.

Весьма значительными стали в период конца 70-х – 80-х годов перемены и достижения в области методологии теоретических исследований международных отношений, что можно проиллюстрировать следующими фактами:

- полностью, окончательно и уже без сомнений признаны сам принцип заимствования методов и подходов из других наук и правомерность его заимствования;

- стихийно складывается распределение научных и прикладных исследовательских задач по классам, решаемым и не решаемым с помощью тех или иных подходов. Это, в свою очередь, становится одним из факторов начавшегося разделения науки международных отношений на более фундаментальные (например, концепция системы МО) и более прикладные (теория переговорного процесса, анализ внешней политики, конфликтология);

- базы данных (общих и по отдельным направлениям) не просто получают широкое распространение и растут в значении как важный источник информации, но дают возможность сопоставлять огромнейшие (по фактологическому охвату, диапазону и взаимосвязанности проблем, по хронологической продолжительности процессов) ее объемы и массивы.

7. Распад СССР и основанной на итогах второй мировой войны системы международных отношений поставили ТМО в принципиально новые политико-идеологические и познавательные условия. Перемены в МО выдвинули также новые теоретико-методологические проблемы. Перспективы развития теории международных отношений в 90-е годы определялись теми главными познавательными переменами, которые долго вызревали исподволь и становились все более очевидными на протяжении всего этого десятилетия:

во-первых, речь может идти об определенной исчерпанности изначального потенциала методологических подходов, рожденных европоцентристскими международными реалиями и европейской научной мыслью;

во-вторых, рожденная евро-атлантическим культурно-мыслительным комплексом ТМО зачастую объясняет только свой собственный, региональный опыт, не будучи способной учитывать опыт развития и взаимодействия всех культур и цивилизаций, представляющих их народов и государств;

в-третьих, технологическая и политическая “освоенность” планеты, ее превращение в “глобальную деревню” выдвинула новые научно-практические проблемы:

охарактеризована перечислением следующих ее элементов: а) возможен ли глобальный переход к преимущественно интенсивным формам развития, и если да, то каких политических форм он потребует;

б) как отразятся ограниченность ресурсов планеты и необходимость соблюдать требования экологии на социальной мобильности, политической мотивации и стабильности крупных стран, регионов, системы МО в целом;

в) какими вообще будут функции и роль международных отношений в условиях целостного мира;

г) насколько и как фактически мировое развитие будет вписываться в концепции и представления формационного и/или цивилизационного подходов.

8. Архитектура современной науки о международных отношениях может быть представлена следующим образом:

- исследование МО в исторических масштабах времени и социального содержания, на стыке с философией и другими научными дисциплинами, которые так или иначе связаны с международными отношениями);

- изучение международных отношений в длительном, но все же реальном масштабе времени, соизмеримом с продолжительностью жизни одного человека и потребностями внешней политики государств;

- исследование ограниченных во времени и/или масштабах конкретных международных взаимодействий (теории конфликта, переговоров, посредничества, сценарные разработки и планирование внешнеполитических мероприятий, прикладные и учебные сценарии типа игр ситуационных анализов, а также описательные исследования);

- формирование новой социологии международных отношений, которая, в отличие от традиционной социологии, ставит в центр своего внимания не личность, а различные типы сложных социальных субъектов;

- процесс формирования и осуществления поведения субъектов МО (анализ структуры и содержания внешнеполитического процесса, процессов принятия политических решений, рекрутирования элит и руководящих групп, сравнение этих процессов в различных странах, политических системах и культурах, особенности формирования международных организаций).

9. В самом общем виде эти тенденции могут быть просуммированы следующим образом:

I. Важные перемены в развитии международно-политической науки. Изначально, на рубеже ХХ века, наука о международных отношениях поставила в центр своего внимания проблему войны и мира, определив свои высшие цель и задачу как поиск путей и средств предотвращения войн и/или их скорейшего окончания. Но проблема войны и мира оказалась неотделимой от межгосударственных отношений в целом, которые постепенно, примерно к началу 40-х годов, заняли центральное место в качестве объекта и предмета изучения. Дальнейшие исследования показали, что, с одной стороны, государство не является внутренне таким монолитом, каким оно казалось прежде, а с другой – и международные отношения не сводимы только к межгосударственным. Более того, оказалось, что именно негосударственные компоненты МО нарастали в послевоенный период особенно быстро. Соответственно, с начала 60-х гг. развитие науки о МО от анализа межгосударственных, преимущественно военно-политических, отношений пошло “в глубь” государства и в сторону значительного расширения круга изучаемых явлений и процессов международной сферы. От прежней узкой ее интерпретации (как объяснения взаимодействия государств на международной арене) ТМО в настоящее время все заметнее смещается к более широкому ее истолкованию. Она трактуется как науки о трансформации ограниченных по территории, пределам и возможностям деятельности, политическим формам, духовному миру социальных общностей и социально-территориальных систем в социумы и системы качественно и социально более высокого порядка - объединения родов в племена, племен – в народы и далее - в современные многонациональные страны и в мировое сообщество. Но такого рода объединения - не “плавильный котел”, в котором личности, народы, социально-экономические и политические системы, культуры усредняются до некоего аморфного состояния, теряя все особое, специфическое, что было присуще им раньше. Напротив, сами такие объединения процессы их становления и распада образуют в историческом масштабе времени все более сложные, многоуровневые формы общественной и политической жизни, объяснение которых, равно как и закономерностей их взаимодействия, требует привлечения теории мирового развития. В западной литературе по ТМО признано и ныне бесспорно, что невозможно понять международные отношения, не имея концепцию мирового развития; но выстроить последнюю можно, лишь заложив в нее в качестве одной их центральных опор какую-то макрогипотезу международных отношений.