ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 05.01.2020
Просмотров: 4108
Скачиваний: 17
- Что будем делать теперь? - спросил я, и Анни твердо ответила:
- Мы пойдем домой пить чай и есть сэндвичи с ветчиной.
Она сидела, жуя воображаемые, но вместе с тем очень реальные сэндвичи и долго плакала, не в силах сдерживать слезы. Было видно, как она устала, и фактически не слушала, что говорили на шеринге, а просто тихо сидела. У нее наступил катарсис не в самый значительный момент действия, а при звуках собственного голоса, когда прозвучало то, что символизировало для нее “хорошие похороны” в понимании британских работяг, - чай и сэндвичи с ветчиной.
В чем важность таких рисунков?
Каждый участник группы нарисовал цветок или головку цветка и затем положил рисунок на сценическую могилу бабушки. Все это происходило очень серьезно, с величайшим уважением к любимому человеку Анни, которого никто никогда не встречал, но который пришел живым и умер у них на глазах. Они ощущали жизнь и уход пожилого человека и доподлинно знали, что переживает сейчас их друг по отношению к своей бабушке. Некоторые плакали; все без исключения были эмоционально затронуты. Рисование было другой формой “отыгрывания”, но его важность заключалась в том, что оно стало завершающей частью действия, а не автономным уроком рисования.
Я осознал, что мой энтузиазм в отношении рисования или введения в сессию других форм выражения чувств, связанных с наукой или искусством, должен способствовать интеграции всего действия в целом. Объективное назначение каждой сессии заключалось в том, чтобы создать поток спонтанности, в котором бы слились воедино спонтанное творчество и правда жизни. Я даже решил пожертвовать несколькими уроками для совместных размышлений на тему “потока жизни”. Я предложил студентам и преподавателям поразмышлять о сессиях и уроках с точки зрения продолжающихся паттернов нормальной жизни. Оплата товаров во время походов по магазинам не является отдельной арифметической операцией. Восхищение каким-то прекрасным садом или интерес к архитектурному сооружению во время того же похода не представляет собой отдельное эстетическое переживание. Физическая активность во время прогулки вокруг магазина или вскакивание в автобус, который везет нас до места, - все это важные составные части одного цельного события - похода по магазинам. История, география, математика, моделирование, домашний хор и даже физика оказываются вплетенными в сессию наряду с драмой и терапией. Я рассказал об этой философии во всех своих группах. И студенты и сотрудники постепенно становились взаимозаменяемыми участниками группы. Даже посетителей или технических работников, находящихся в театре, приглашали что-то сделать во время той или иной сессии. В качестве примера можно привести использование электрического прожектора, о котором упоминалось раньше. Сторонних наблюдателей не приветствовали, за исключением новичков, которые испытывали смущение, или же слишком аутичных студентов, которым требовалась постепенная акклиматизация.
Как воспринимались неудачи?
По мере того, как продвигалась наша работа и обе группы выровнялись и стали гордиться своими успехами, само представление о неудаче стало менее важным. Чтобы достичь этой стадии, понадобились три этапа по двенадцать-тринадцать уроков в каждом. Неудача считалась не только в порядке вещей, но и рассматривалась как шаг вперед по направлению к чему-то новому. Даже слова “хороший” и “плохой” произносились значительно реже; их заменили положительные установки новой, менее оценочной групповой культуры.
Поскольку преподаватели и добровольные помощники стали более опытными и менее закрытыми, установки и фразы типа “это нельзя” постепенно ушли в прошлое. Теперь они считались излишними. Преподаватели, технический персонал и добровольцы по-прежнему нуждаются в специальной подготовке, что должно стать нашим следующим шагом.
Вклад каждого студента был очень ценным, несмотря на то, что иногда мог показаться странным и неуместным.
Аутичный Фрэнк, который к тому же был инвалидом, мастурбировал, наблюдая за девушками, которые учились в близлежащей школе парикмахеров. Для моралистов здесь открывалось широкое поле деятельности. Мы провели сессию, посвященную сексуальному поведению, включавшую в себя урок на тему истории нравов. Моей целью было объяснить, что вся шумиха о морали на протяжении миллиона лет, в течение которого развивалось человеческое стремление к сексуальному удовлетворению, оказалась пустой тратой времени. При этом я не обошел стороной суровую правду, что инвалиды могут быть не столь привлекательными для лиц противоположного пола. Действие и обсуждение сменяли друг друга: разумеется, было много юмора. Фрэнк не оставался в стороне: он принимал участие наравне со всеми остальными, как полноправный член группы.
Вторая, психодраматическая по форме сессия, в которой Фрэнк был протагонистом, продолжалась четыре часа; в силу заключенного контракта мы находились на уроке географии, изучая соответствие той или иной местности человеческой деятельности. Гуляя вместе со всей группой по городу, построенному на сцене, Фрэнк и все остальные учились тому, что есть места, существующие для того, чтобы делать определенные вещи, и есть места, где их делать не следует. Во время любовных свиданий в уединенных спальнях или даже в туалетах мастурбировать вполне уместно. В публичных местах - на глазах парикмахеров - этого делать не следует.
Мы не стали избегать той грусти и того одиночества, которые в данном случае олицетворяет одинокая спальня, а обошлись с этой темой прямо и просто. На шеринге это привело к глубокому сочувствию и интимным откровениям. В этих двух группах мне редко доводилось видеть такую эмпатию. Участники видели самих себя. Содержание “сообщения” для Фрэнка и группы было ясным и выраженным с сочувствием и юмором. Проблема больше не возникала.
С чем приходилось бороться?
Отстраненность Роберта была совершенно иной. Он ходил кругами, говорил длинными предложениями, которые было трудно понять, или же громко пел. Обычно на его лице без всякой видимой причины блуждала ухмылка, и он снова и снова напевал одну и ту же вариацию гимна. От его пения у людей мороз продирал по коже, и поэтому ему частенько говорили: “Заткнись!”
Он постоянно хотел быть протагонистом и с достоинством заявлял: “Сейчас моя очередь”. Его сессии были непонятны большинству, но ему самому они доставляли огромное удовольствие, поскольку состояли главным образом из его сольных вокальных выступлений. Их следовало делать как можно короче, иначе вся группа теряла интерес и фактически распадалась.
Разрядка наступила совсем неожиданно. Однажды зимним утром, покидая автомобильную стоянку и помогая мне нести коробки с крепежом, Роберт объявил: “Я выпал из автобуса”. На сцене из стульев и столов быстро соорудили автобус, и студенты приняли на себя роли пассажиров и кондуктора. Трое молодых людей затеяли драку за место водителя. Было совершенно ясно, что победа останется за взрослым Питером, поэтому я сделал маленького Тома инспектором, который должен следить за тем, как Питер ведет автобус. Третьему - раздраженному молодому человеку по имени Джо - предложили роль владельца автобусной компании. Таким образом все трое были удовлетворены и готовы помогать Роберту. Сам он в это время ходил кругами, наслаждаясь “своей сценой”, но при этом не принимал никакого участия, а только заинтересованно наблюдал.
Речь зашла об оплате за проезд и продаже билетов, о денежных расчетах и ценах. Несколько “пассажиров” ехали “зайцами”, кое-кто возмутился и потребовал, чтобы они покинули автобус. К тому, что происходило, все относились серьезно, за исключением самого Роберта, который продолжал ходить кругами по комнате, с удовольствием разглядывая “свою сцену”.
С огромным трудом удалось настоять, чтобы он “упал” с платформы, и еще больше усилий потребовалось, чтобы заставить его лежать в соответствующей позе на улице. Кто-то вызвал скорую помощь, и студенты стали по очереди говорить по телефону, стараясь найти ту единственную короткую и четкую фразу, чтобы все объяснить диспетчеру. Приехали врачи и оказали Роберту необходимую помощь; при этом все студенты получили богатый опыт, побывав в роли докторов.
Роберт, по-прежнему оставался в роли наблюдателя, с неохотой лежа то на полу, то на больничной кровати. Я попросил участников группы навестить своего друга в больнице. Они пришли, захватив с собой изумительные подарки, соревнуясь друг с другом в изобретательности. Глубоко тронутый их посещением, Роберт заплакал; вместе с ним плакали некоторые из посетителей, и это сочувствие помогло ему выйти из изолированной роли одинокого наблюдателя. Образовался круг, в центре которого был Роберт: я попросил группу сохранить такое положение, в котором окруженный со всех сторон Роберт оказался как бы в заключении. Было очень важно, чтобы сосредоточенная в нем энергия нашла выход. Он стал энергично бороться, чтобы освободиться, и понял, что может этого добиться, пощекотав кого-то из своих “тюремщиков”. Это был взрыв и прорыв одновременно. Затем Роберт быстро вернулся к своей роли наблюдателя, но теперь он и вся группа знали, что он может выйти из этой роли, когда захочет. В последующие месяцы он делал это все чаще и чаще.
Является ли этот метод демократичным?
Вжиться в психодраматический и социодраматический метод - значит прикоснуться к значительному потенциалу настоящей демократии. Может ли этот потенциал быть реализован в жизни? Я верю, что может, однако на практике достичь этого довольно сложно. Для этого необходимо несколько составляющих.
Первой является высокая степень активности со стороны группы, когда проявляются лучшие способности участников. С этим всегда бывают затруднения, так как в системе образования очень укоренены авторитарные методы, которые до сих пор одобряются и потому служат в качестве модели. Эти методы находят поддержку всего общества, в котором деньги дают власть, а власть не приветствует демократию. Такая ситуация порождает конформизм и заставляет отказываться от личной ответственности и перекладывать ее на учителей, администраторов, чиновников и политических деятелей.
Дополнительная трудность заключается в том, что активное участие означает тяжелую работу, и поэтому гораздо проще указать пальцем на того, кто хочет работать, или говорит, что хочет. Работая с людьми, обладающими низкой самооценкой из-за своей инвалидности, следует иметь в виду, что человек, проявляющий инициативу, провозглашающий себя благодетелем и харизматическим лидер группы может оказаться опасным. Харизматические личности нуждаются в контроле. Наше столетие дало нам много примеров, подтверждающих эту истину. Методы доктора Морено при их соответствующем применении предоставляют возможности для установления необходимого контроля. Первая возможность заключается в том, что его метод экспериментального группового действия позволяет высвободить коллективную спонтанность, творчество и ответственность. Вторая состоит в идее обмена ролями и ее постоянном практическом применении.
Совместная групповая работа, при условии, что она осуществляется тщательно, может оказаться в высшей степени творческой, тогда как давление на группу для некоторых ее членов может стать невыносимым. Несогласие и различия следует не просто терпеть - такая “терпимость” может сама по себе говорить о крайнем высокомерии, - культивировать как необходимые для здоровья группы.
Таковы некоторые из самых серьезных препятствий, стоящих на пути групповой демократии, которую, принимая во внимание возможность красноречивых оправданий, нельзя установить лишь потому, что директор или члены группы скажут, что она отвечает их желанию. Демократия должна быть встроена в систему самими участниками. Здесь огромная ответственность лежит на учителях, групповых лидерах и директорах, проводящих сессии.
Все мы присутствовали на лекциях, которые начинались словами: “Пожалуйста, прервите меня, если у вас возникнет вопрос или если вы будете с чем-то не согласны”. В действительности лишь очень немногие люди рискуют прерывать докладчика, несмотря на прозвучавшее разрешение, поскольку “идея” вмешательства в лекцию не была встроена в ситуацию. Слушатели не принимали участие в предложении и принятии этой идеи, и потому она не находит у них отклика. Встраивание такого принятия и активного участия в двух обсуждаемых группах заняло три семестра совместной работы, а при появлении новичков часто приходилось возвращаться назад. Даже сейчас, по истечении четырех лет, потребуются дополнительное время и усилия, чтобы приблизить групповой договор к демократическому процессу. Однако результаты, если иметь в виду гордость за свою принадлежность к группе и личностный рост, оправдывают затраченные время и усилия.
Существуют ли основные принципы?
Я очень осторожен в определении правил и стараюсь не давать категоричных ответов. Разные критерии приводят к разным результатам. Что уместно сегодня, завтра становится невозможным. Приведенные ниже шесть пунктов были полезны при создании двух сплоченных демократических групп, о которых шла речь в этой главе:
1. Каждый божий день жизнь напоминала людям, имеющим инвалидность, о том, что они не могут делать. Таким образом очень важно поощрять и укреплять убеждение и гордость тем, что они могут делать. Похоже, что Эйнштейн обращался прямо к ним, молодым людям, имеющим затруднения в обучении, когда говорил: “Воображение важнее, чем знание”.
2. Для продолжительного процесса обучения требуется соответственно обученный директор.
3. Поддерживающее и благожелательное окружение, где установилось доверие и участники группы могут раскрывать самые интимные тайны, не испытывая ощущения, что их могут оценить или наказать.
4. Готовность прямо взглянуть на неприятное и уродливое в том, как мы видим себя и как нас видят другие.
5. Точно такая же готовность к тому, чтобы вместе получать удовольствие и ценить чувство юмора, которое поддерживает наше здоровье.
6. Тщательно определять время каждой сессии, не сокращая шеринг, который дает возможность людям вновь повернуться лицом к реальности внешнего мира.
7. Я также видел пользу в том, чтобы записывать сессии: сначала наметить план при условии, что от него можно отказаться в пользу действия, происходящего “здесь и теперь”, затем - то, что действительно произошло, и, в-третьих, - выводы (чтобы их учитывать в дальнейшем).
Годится ли это?
Эта сессия состоялась ближе к концу семестра. Она была особенно энергетически заряженной, все члены группы были включены, работали и вместе, и порознь, смотрели и на “солнечный свет”, и в “темноту” и провели длинный и глубокий шеринг. Едва группа разошлась, одна маленькая девочка с синдромом Дауна подошла ко мне и очень энергично и эмоционально произнесла: “Это было так здорово, Кен; будто в каждом из нас есть кто-то еще”.
Литература
Miller, A. (1986) Pictures of a Childhood, New York: Farrar, Strauss & Giroux.
Дополнительная литература
Crum, T.F. (1987) The Magic of Conflict, New York: Simon & Schuster.
Fox, J. (1981) в G. Schattner and R. Courtney (eds.) Drama in Therapy, New York: Drama Book Specialists.