ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 10.10.2020
Просмотров: 4774
Скачиваний: 209
бывают крайне неразборчивы в женщинах. В то же время «высшая внутренняя плоскость» ищет
идеального отношения к женщине, и сексуальное возбуждение может гаситься благородной чистотой
идеала. Этот феномен отмечал З. Фрейд, толкуя его иначе и указывая, что некоторые интеллигентные
мужчины могут сексуально, с животной страстью раскрепоститься не с любимой и уважаемой женой, а
с женщинами, с их точки зрения, духовно примитивными.
Для других шизоидов верна иная закономерность. У них (как мужчин, так и женщин)
влюбленность, включая сексуальное чувство, возникает к тому человеку, который как-то соприкасается
с уже давно живущим в их душе бессознательным идеальным образом, который не противостоит
сексуальному чувству, а, наоборот, делает его возможным. В таких случаях весьма типична любовь с
первого взгляда. Лица противоположного пола, не соответствующие этому образу, совершенно не
вызывают влюбленно-эротических чувств, и попытка сексуальной близости с ними наталкивается на
тягостно отталкивающее внутреннее ощущение. Возбуждает здесь не столько телесность
противоположного пола, сколько ее гармоничность. Иногда маленькая деталь может полностью
охладить казавшееся сильным чувство, а иногда, вопреки всем негативным переменам, шизоид
сохраняет свою привязанность. В обоих случаях шизоид удивляет реалистов.
Математическая аналогия может прояснить сказанное. Когда шизоид влюбляется, то в его душе
(порой почти мгновенно) происходит сложное вычисление-доказательство, заканчивающееся выводом:
этот человек мне нравится. Иногда малейшие изменения данных в существенной части доказательства
(уравнения или теоремы) кардинально меняют результат, а если изменения, какими бы значительными
они ни казались, происходят вне значимой части доказательства, то результат остается прежним /81, с.
34/.
Особенно пронзительной, с оттенком долгожданного чуда, может переживаться взаимная
любовь шизоидных мужчины и женщины, когда оба совпадают с идеалом, живущим в сердце другого,
и возникает ощущение высшей соединенности. Вспоминается известная строка Арсения Тарковского:
«Свиданий наших каждое мгновенье мы праздновали, как Богоявленье...».
Помешать такой любви не могут никакие обстоятельства: ни то, что один из них состоит в
браке, ни то, что между ними имеется большая разница в возрасте. Такая встреча остается особым
воспоминанием на всю жизнь. Некоторые шизоиды готовы рисковать жизнью, если что-то этой
встрече препятствует. Такое необыкновенное созвучие душ ценно своей редкостностью. Некоторые
шизоиды в глубине души ждут ее всю жизнь. Когда женщина данного характера говорит, что самое
главное для нее Любовь, то имеется в виду именно такая встреча. Только нужно помнить, что
вероятность ее мала, тем не менее она возможна. Как, например, Ф. Тютчев уже к концу своей жизни
нашел Е. Денисьеву.
Шизоиды порой отличаются острочувственной сексуальностью. Главным в сексуальной жизни
может являться не столько физиологическая разрядка, сколько экстатическое, волшебно-страстное
соединение сексуальных энергий. Данная особенность шизоидов вызывает у них интерес к тантра-йоге.
Некоторые шизоиды неимоверно ревнивы: одно представление, что их любимая (любимый)
страстно-самозабвенно предаются сексуальному контакту с кем-то другим, вызывает у них конвульсию
боли, ощущение, будто их собственное «я» аннигилируется, исчезает. Как правило, это происходит в
тех случаях, когда шизоидный человек вовлекается в сексуальный контакт всем самим собой, ощущая
Гармонию контакта сверхзначимой. Такому человеку может стать значительно легче, если ее (его)
возлюбленный искренне расскажет, что с другим человеком ему было гораздо хуже, чем с ним. Если
шизоид в это поверит, то его гармония остается неразбитой, и ему может быть даже по-своему
приятно, что нерушимость ее доказана на опыте. Для других шизоидов в сексуальной жизни главное —
свобода. Они абсолютно не ревнивы, изменяют сами, предлагают делать то же своему партнеру.
Многие шизоиды, особенно молодые мужчины, панически боятся брака, боятся задохнуться в
рутине повседневности. Нередко женой отрешенного шизоида становится внешне яркая истерическая
или ювенильная женщина, в которой он видит, прежде всего, милую непосредственность, живую
обворожительность, яркую свежесть чувств, а все остальное выносит за скобки. Подобные женщины
берут на себя в браке проблему коммуникации с внешним миром. Порой в шизоидов глубоко
влюбляются циклоидные женщины, которые дают шизоидам уют и защиту от внешнего мира, но для
них, как правило, неприемлемо, если шизоид их романтически обожествляет, возносит на ненужный
им пьедестал. В том, насколько шизоиды к этому способны, можно убедиться, прочитав письма А.
Блока к своей жене. Шизоидной женщине порой в муже важна надежность, опора, трезвомыслие в
силу того, что она нуждается в них.
Очень часто, в силу духовной созвучности, шизоиды вступают в брак друг с другом. Здесь
может отмечаться болезненный момент, когда что-то родственное накрепко спаивает их, а иголки
несовпадений безжалостно, непрестанно ранят. В такой ситуации и расстаться невозможно, и
оставаться вместе нестерпимо. Тогда эти люди пытаются пробиться друг к другу, к пониманию. Но
каждому из них трудно изменить собственному «я», подстроить его под другого человека. Объяснения,
разговоры могут идти годами, но что-то колдовски разъединяющее продолжает оставаться. Нередко
аутистичность одного шизоида мешает аутистичности другого сделать «полный взмах крыльями».
Трудности шизоидов пробиться друг к другу и то, какими терзаниями это может сопровождаться,
показывает фильм аутистического режиссера И. Бергмана «Осенняя соната».
Многие шизоиды и в семейной, бытовой жизни остаются «теоретиками»: не будучи
специалистами в какой-то области, отталкиваясь от разрозненных знаний, строят концепции, которым
верят и хотят, чтобы верили их близкие. Тут и разнообразные диеты, способы лечения, воспитания,
закаливания. Есть шизоиды, у которых на каждый случай жизни существует своя теория. Одним из
способов ладить с таким человеком является умение говорить на языке его теорий, добиваясь
изменений сначала там, а потом уже и в жизни.
Шизоиды могут быть прекрасными, благородными родителями, лелеющими индивидуальность
своих детей, как священную искорку жизни. А могут загонять их в рамки своих теорий, вопреки их
желаниям и природным данным.
5. Духовная жизнь
Для многих шизоидов духовная жизнь занимает приоритетное место. Их духовные
размышления, в отличие от психастенических, многоярусны, символичны, эстетизированы,
устремлены к Высшему. Шизоиды предрасположены к вере в Бога, основанной не на мотивах
человеческой слабости и желании иметь Заступника, а на непосредственном ощущении Бога в душе и в
окружающем мире. Уже в детстве, не зная религиозных понятий, такой человек внутри и вовне себя
ощущает бесконечность неземной Гармонии, или это ощущение крепнет с годами. У многих шизоидов
есть чувство, что все: радости, горести, события, Красота, да и весь материальный мир —
ниспосылается свыше. Некоторые из них ощущают свою совесть, как голос Бога в душе, и потому
бывают удивительно бесстрашны и бескомпромиссны в жизненных ситуациях, так как им нечего на
земле бояться, и мнения людей им не указ. Единственное, что страшно,
—
это поступить против
Совести — Бога в душе. Такие люди и смерти не боятся, но трепещут от мысли, готовы ли предстать
пред лицом Бога. Главное — за краткую человеческую жизнь стать прозрачным для Господа, уповая на
его Благодать, духовно соединиться с Ним.
Нравственность подобных шизоидов последовательна, практически не дает «слабинок»,
приподнята над снисхождением к человеческим слабостям и недостаткам. Тонкие человеческие формы
христианства могут смягчать их в этом отношении, раскрывать источники любви к конкретным людям.
Тогда шизоиды ощущают, что христианство есть одновременно нерасторжимое служение Богу и
близким: невозможно служить ближнему, не служа Богу, невозможно служить Богу, не служа
ближнему.
Духовная любовь шизоидов зачастую преломлена призмой идеи. Многие шизоиды не обладают
исходной, природной симпатией к людям и не могут легко устанавливать душевные, эмоциональные
контакты. Однако проникнувшись какой-то духовной ориентацией, они с ее помощью выходят во
внешний мир и находят дорогу к людям. Когда шизоид испытывает любовь «по предписанию» своей
системы, а не природно-естественно, то разница ощущается тонко чувствующими натурами. Люди
ощущают, что шизоид любит не их лично за то, что они такие, какие есть, а свою Идею Любви,
воплощением которой они для него становятся. Однако не все шизоиды таковы. Многие из них служат
Любви, а не ее идее.
Одухотворенным, ищущим свою тропинку к Духу шизоидам полезно с карандашом в руках
чтение «Самопознания» Н. Бердяева /85/, «О встрече» митрополита Сурожского /86/, «Иметь или быть»
Э. Фромма /87/, «Человек в поисках смысла» В. Франкла /88/, «Путь Дзен» А. Уотса /89/, «Уроки
мудрости» Ф. Капра /90/, в которых изображен сложный духовный путь человека. Из художественной
литературы рекомендуется чтение романа Е. С. Моэма «Острие бритвы». При этом можно
подчеркивать особенно созвучные места, выписывать ответы авторов на собственные вопросы. Порой
шизоиду важно найти собеседника, духовного старшего брата, учителя для того, чтобы с их помощью
отыскать свой, быть может, ни на кого не похожий духовный путь.
6. Особенности коммуникации (с элементами психотерапии)
1. Некоторые шизоиды не умеют проявить инициативу в разговоре, быстро истощаются в
контакте. Возникающее молчание действует на них парализующе. В компаниях ощущают себя
молчаливыми «телеграфными столбами», понимают, что это неадекватно, и от этого понимания еще
больше застывают. После долгой паузы молчания им особенно страшно что-то сказать, так как
сказанная фраза звучит особенно громко и заметно (эффект тишины). Возникает опасение, что фраза
кажется неуместной. Поэтому они ее тщательно готовят, и когда, наконец, решаются произнести, то
она действительно оказывается не к месту. Подобные неудачи в общении переживаются шизоидами
крайне остро.
2. По причине душевной ранимости шизоид «не впускает» в себя, чтобы не получить
психологических «уколов». Некоторые из них, прежде чем познакомиться с человеком, долго к нему
приглядываются. Другие напускают на себя строгий вид, чтобы к ним не приставали с разговорами.
Третьи, когда им «лезут в душу», умеют мастерски смутить любопытствующего.
Когда шизоиду задают неудобный для него вопрос, он так напрягается телесно ощутимым
напряжением, что у спрашивающего отпадает охота настаивать на ответе. Многим шизоидам удается
«отделываться» дежурными ответами, полушутками, контрвопросами, ответами типа: «Не знаю,
подумаю». Многие из них готовы ответить первое, что придет в голову, иногда — грубостью: им
важно только, чтобы их не трогали. Есть и более умелые способы оградить себя. Например, вместо
ответа давать общие рассуждения, «загрузить» спрашивающего различными уточнениями,
выяснениями, формулировками. Эффективно срабатывает прием «Слушай». Можно сделать
удивленное лицо, и эмоционально захватывающе воскликнув: «Слушай...», перевести разговор на
другую тему, желательно — горячую и интересную для собеседника.
3. Шизоиду, как и психастенику, трудно расслабиться в непосредственном общении из-за того,
что его разглядывают, «читают» язык тела, проникая в его переживания. Сам же он в этом неумел.
Непосредственность общения ему нередко тяжела. Поэтому он может предпочитать телефонные
разговоры, общение письмами. Свою неуверенность шизоид пытается скрыть за ширмой
сдержанности, невозмутимости. Порой шизоид отгораживается от собеседника «тонким стеклышком»
веселья, игры. В беседе он предпочитает не говорить о своих глубоких переживаниях и не посягает на
территорию другого человека. Для разговоров он выбирает что-либо интересное, отвлеченное, избегая
личных тем. Благодаря всему этому, собеседник чувствует, что хотя шизоид и радом с ним, но
плотного, открытого соприкосновения душ не происходит.
4. Шизоид тяготится своей коммуникативной неумелостью и изо всех сил старается казаться
естественным, что является верным рецептом неудачи. Ведь чем больше стараний, натужности, тем
больше неестественности. Шизоиду можно подсказать, если у него есть к тому природные данные,
держаться аристократически, что предполагает стильность поведения, сдержанность, тонкочувствие,
корректность и даже некоторую молчаливость, которую окружающие истолкуют, скорее всего, как
глубокомыслие.
Шизоид болезненно ранится грубостью окружающего мира. Ему следует посоветовать при
«вылазках» в реальность прятать свое чувствительное «я» глубоко внутрь и строить функциональное
общение, отталкиваясь не от своей внутренней сущности, а от того типа отношений, в которые он
попадает. У некоторых шизоидов есть внутренний запрет на то, чтобы не быть собой. Им нужно
помочь понять, что при такой установке они и шага не смогут сделать во внешнем мире. Иногда
необходимо надевать разные маски и общаться формально, что является не предательством себя, а
способом выживания. Так как самолюбивым шизоидам очень хочется быть адекватными в глазах
окружающих, они постепенно принимают эти советы и прекрасно обучаются формальному общению.
Шизоидам свойственна гиперкомпенсация: чтобы доказать, что они такие же, как все
(практичные, успешные в делах); они стремятся сделать карьеру, зарабатывать большие деньги, завести
семью. Если им это удается, то они чувствуют себя увереннее, но при этом в сердце живет печаль, что
чего-то необходимого, как воздух, им все-таки не хватает.
5. Часто шизоиду недостает находчивости, интуиции. Он чувствует, что засиделся в гостях, но
не знает, какой придумать предлог, чтобы уйти. Он ждет, что хозяева сами скажут, что «прием»
окончен, не ощущая, что они этого сделать не могут. Для ориентации в реальности шизоид
выстраивает логические схемы и, следуя им, с трудом переключается на ходу. Когда его схемы
(модели) не срабатывают, он теряется и строит новые, еще более тонко и тщательно продуманные.
Однако они бессильны заменить интуицию. Когда мир травмирует шизоида, он, как моллюск в
раковину, прячется в свою квартиру, и там его раны врачуются одиночеством и творчеством.
6. Неумение тепло выказать сопереживание производит впечатление душевной черствости, что
может совсем не соответствовать действительности. Ряду шизоидов присуща жестокость, но
большинство из них совершает жестокости не по причине садизма, а исходя из своих теоретизаций, за
частоколом которых они могут не чувствовать боли других людей. Человека трудно сделать добрее,
сердечнее, но натренировать в эмпатии, умении понимать другого, как если бы ты был на его месте,
вполне возможно. Шизоидам рекомендован такой тренинг.
Следует добавить, что некоторые из шизоидов (особенно гуманистически ориентированные)
бывают удивительно эмпатичны. Циклоиды и истерики могут эмоционально «соскальзывать» из
эмпатии в идентификацию, терять свою точку зрения на проблему, шизоид же четко держит
дистанцию, оставаясь самим собой. Ему нужно, чтобы в диалоге оставалось то «между», в котором
происходит общение, и при этом не нарушались личностные границы собеседников. Для некоторых
шизоидов существенно, чтобы в диалоге присутствовало некое третье духовное измерение, в поле
которого происходят самые подлинные изменения. Хочется сказать об этом словами М. Дубровской,
глубоко изучавшей проблемы общения: «В диалог проникает новое, то, что не — я и не — собеседник,
что может изменить и меня и собеседника» /91/.
7. Шизоиды могут вести себя эксцентрично, но это не демонстративность, а проявление
причудливой самобытности. Легко спутать шизоидную манерность с театральным кокетством, которое
рассчитано на зрителя. Манерность является проявлением шизоидной неестественности в моторике,
мимике, поведении и не рассчитана на зрителя. Она может усиливаться на людях, когда шизоиду
неловко. Он сознает свою манерность и страдает от нее, так как она еще больше отделяет его от людей
и естественной простоты. В манерном жесте, в отличие от демонстративного, спрятан символ, и
потому манерность некоторых шизоидов удивительно витиевато красива.
8. Ряду сенситивных шизоидов свойственна болезненная реакция на осознание своей
инопородности. Им кажется, что люди «чуют» в них «чужаков» и потому негативно к ним относятся.
Если шизоид сам внутренне враждебен к окружающим, то ему проективно представляется, что они к
нему враждебны вдвойне. Шизоид полагает, что с точки зрения окружающих он является ненужным,
холодным, самовлюбленным эгоистом. Отчасти он и сам может оценивать себя в таких категориях.
Шизоид боится, что его аутистическая отрешенность от повседневности (если она не принесла еще
ощутимых даров обществу) воспринимается как асоциальность, а то и антисоциальность. Он может
думать: «Люди выращивают хлеб, строят дома, а я живу ради своих переживаний, да еще не без
презрения отношусь к простым трудягам». Ему кажется, что за все это он достоин осуждения.
Если подобный шизоид является душевно тонким и человечным, то его возможно поддержать
следующим рассуждением. Сосредоточенность на себе не есть разрушительность (антисоциальность)
или эгоизм, а склонность творческого человека использовать свою личность как главный инструмент
познания. Можно сказать, что те переживания, которым он отдается, и составляют его человеческую
ценность, только надо работать над этими переживаниями, чтобы они в конце концов, временно уводя
его от людей и поднимая на вершину Духа, наполнились там содержательностью, с которой он может
вернуться к людям. Следует добавить, говоря с «хрупким» шизоидом, что он является представителем
особой породы людей в том смысле, что не создан для практики жизни, а для узкой,
высокодифференцированной деятельности. Важно сообщить ему, что его ощущение, будто он — один,
а все люди — вместе, является иллюзорным. Это лишь только кажется, что они вместе; среди них
немало таких же, как он, одиноких и замкнутых. С опытом жизни шизоид в этом убеждается и
растерянности становится меньше. Ему нужно помогать понимать людей. Чем теплее он относится к
ним сам, тем больше он способен поверить, что и они смогут отнестись к нему с пониманием и
терпением.
9. Шизоиды, аутистичность которых позволяет достаточно подробно вникать в жизнь, бывают
великолепными адвокатами, психологами, бизнесменами, но также и преступниками. Шизоидный
преступник отличается, прежде всего, математически точным расчетом, непредсказуемым своей
неожиданностью, филигранностью, парадоксальностью.
Все в шизоиде: холод и жар души, упрямство и податливость, безразличие и пристрастность,
гениальность и чудачество — определяется теми невидимыми линиями Гармонии, которые царствуют
в его душе.
7. Дифференциальный диагноз
Шизоиды
бывают
очень
разные: авторитарные, истероподобные, инфантильные,
психастеноподобные, циклоидоподобные, садистично-деловые, добрейше-беспомощные и т. д.
Главное то, что за всеми этими качествами проглядывает аутистичность, которая и управляет
глубинными основами их поведения. Дифференцировать шизоидную психопатию приходится, прежде
всего, от шизофрении. Шизоид и шизофреник похожи нестандартностью, причудливостью,
непредсказуемостью с точки зрения здравого смысла. Однако шизоидная оригинальность
психологически цельно вытекает из особенностей его характера. При шизофрении мы обнаруживаем
расщепленность (схизис), чего нет у шизоидов. Аутистичность, присущая любому шизоиду,
свойственна многим, но далеко не всем шизофреническим людям.
8. Особенности контакта и психотерапевтической помощи
Толково об особенностях контакта с шизоидными подростками написал А. Е. Личко. Многое из
этого применимо и к взрослым. Так, он пишет: «Вначале обычно приходится больше говорить самому
психотерапевту, и лучшая тема для этого — трудность контактов вообще и судьба людей, которым они
нелегко даются. Признаком преодоления психологического барьера, перехода от контакта формального
к неформальному служит момент, когда шизоидный подросток начинает говорить сам, иногда на тему
далекую и неожиданную. Останавливать его не следует: чем дальше, тем раскрытие может быть все
более полным. Нужно лишь учитывать еще одно свойство шизоидов — истощаемость в контакте.
Тогда бывает полезно неожиданно направить беседу на новую тему» /6, с. 15/.
Психотерапевтическая помощь шизоиду зависит от типа его аутистичности. Здесь помогает
психоанализ в его различных ориентациях, психосинтез (Ассаджоли), логотерапия (Франкл), НЛП
(Бэндлер и Гриндер), холодинамика (Вольф), разнообразные варианты гуманистически-
экзистенциальной психотерапии, транзактный анализ (Берн), гештальт-терапия (Перлз), религиозная
психотерапия и др.
Дефензивным шизоидам показана ТТС. Отмечу, что некоторые шизоиды крайне негативно
относятся к характерологии (что понятно следует из их характерологического склада). Многим из них
важна вера в возможность бескрайне свободной трансформации человека уже здесь на земле. Им
хочется верить в неограниченную автономию человеческой личности, которая имеет связь не с
психофизиологическими особенностями организма, а связана лишь с Духом. Характерологические
определения и понятия для некоторых из них только «загрязняют» индивидуальный подход к человеку.
Однако многие шизоиды относятся к характерологии хорошо, как к полезному знанию о человеке и
отношениях, но в отличие от реалистов редко кладут его в основу своего мировоззрения.
В психологической помощи шизоиду важно считаться с автономностью его личности,
опираться на нее. Зрелый шизоид не примет, если ему авторитарно заявят, что у него такая-то
проблема и ему необходимо делать то-то. Правильнее помочь ему самому решить, какая у него
проблема и что он на самом деле хочет. Принципы недирективности и клиент-центрированности здесь
особенно важны. Прочувствовать дух психотерапевтической работы с шизоидным человеком можно,
прочитав статью «Навязчивости и падшая вера» /92, с. 49-70/. О психологической поддержке шизоида
было сказано в главе «Особенности коммуникации». Отметим еще ряд моментов.
Многим шизоидам созвучен «бархатный подход», мастерски применяемый и разработанный В.
П. Криндачем /93/ на основе гештальт-терапевтических принципов Д. Энрайта /94/. «Бархатный
подход» помогает освободиться от «ярлыков» критического отношения к себе, понять себя через
позитивное самовосприятие и, таким образом, приблизиться к самоподдержке и самопринятию.
Суть приема состоит в искренней апологии недостатка. Выбирается какое-то личное качество,
паттерн поведения, вызывающие негативную оценку, — свою или со стороны окружающих. Затем
делаются следующие шаги.
1. Человеку предлагается серьезно подумать над вопросом: «Что было бы, если бы это качество
у него полностью отсутствовало?» Как правило, выясняется, что человек «обеднел бы», утеряв нечто из
своего арсенала способов взаимодействия с миром. Оказывается, что полностью избавляться от
данного качества нецелесообразно.