ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 10.10.2020
Просмотров: 4194
Скачиваний: 203
2. Теперь решается вопрос, в каких контекстах, жизненных ситуациях это качество оказывалось
бы полезным, незаменимым, жизненно важным.
3. Тщательно собирается и отмечается все то полезное, что приносит человеку рассматриваемое
качество (позитивное досье).
4. Предлагается понять, какая подлинная духовно-психологическая ценность выявляется в этом
качестве и лежит в его основе. Как правило, глубинное намерение бывает верным, благородным, а
формы и средства его осуществления неприемлемыми, что и вызывает негативную оценку данного
качества.
5. «Переназывания» обсуждаемого качества в зависимости от конкретной ситуации, в которой
оно проявляется. Этих переназываний может быть несколько, но все они должны быть в рамках
функционального (конструктивного и целесообразного) позитивного описания. Никакие ругательные и
унижающие слова при переназывании недопустимы.
6. Принцип тонкой дифференцировки. Предлагается выбрать, насколько сильно выраженным
хотелось бы иметь это качество. Выбор происходит в континууме от полного отсутствия до
максимально возможной выраженности — в зависимости от того, где, когда, при каких
обстоятельствах человек намеревается данное качество проявлять.
7. Переосмысленное и переназванное качество с пониманием подлинной ценности, которая
лежит в его основе, оставляется в том количестве, которое является оптимальным для той или иной
ситуации. На этом этапе начинается собственно терапия, то есть работа с тем, что осталось вне
позитивного ядра данного качества. Обычно этим остатком является неадекватная форма выражения
(деструктивный паттерн), которую можно облагородить и изменить. Для реализации этого этапа могут
потребоваться техники прерывания деструктивных паттернов.
Таким образом, «бархатный подход» не нацелен на «хирургическое ампутирование» душевных
особенностей человека. Он позволяет бережно развивать и совершенствовать то, что человеку дано.
Данный подход помогает не только шизоидам. Но сама интенция подхода с установкой на то, что
человек по своей сути глубинно позитивен, особенно созвучна многим шизоидным людям.
Приведем краткий конкретный пример «бархатного подхода». Отец предъявляет жалобы на
свою раздражительную несдержанность и моменты деспотизма в отношении сына. Он страдает оттого,
что иногда строго наказывает его. Благодаря «бархатной терапии» проясняются положительные
намерения отца: приучить мальчика к внутренней дисциплине, обучить новым формам поведения —
что действительно необходимо его сыну. Из-за неумения добиться этого спокойным образом отец
прибегает
к слишком прямым способам
, которые он хотел бы изменить на более разумные и мягкие.
Если бы он совсем не раздражался, то при данных обстоятельствах это означало бы либо безразличие,
либо полное отсутствие стеничности и решительности, без которых отец вообще оказался бы
неспособным к воспитанию мальчика.
Шизоидам полезны тренинги общения. Техники гуманистического слушания предполагают
присоединение к собеседнику, контакт с его чувствами, эмпатию, маркировку его эмоционально-
выразительных проявлений, двустороннюю обратную связь. Дефензивный шизоид, как и психастеник,
часто подстраивается под собеседника, мучается производимым впечатлением, теряя при этом
собственное достоинство, внутреннюю концентрацию и покой. Техники активного слушания
эффективно «не работают», если слушающий находится в состоянии тревожной суеты. Вот почему,
обучая дефензивных шизоидов навыкам коммуникации, прежде всего необходимо помочь им раскрыть
в себе мета-навык общения — глубокое внутреннее молчание особого рода. О таком молчании
говорится в духовных традициях. Мною разработано упражнение, которое я назвал
«антигуманистическим» слушанием.
Суть упражнения в следующем. На фоне релаксации человеку предлагается сконцентрироваться
на процессе дыхания и найти место в теле, где, как ему кажется, живет его душа, то есть доброта,
любовь, тихое радостное спокойствие. Это место условно называется «сердцем души». Как правило,
люди указывают на загрудинную область. Теперь уместно легкое трансовое наведение: человека просят
представить место, где ему было очень хорошо (это может быть реальное место, сон, фантазия) и еще
раз пережить приятное чувство. Также прошу живо воскресить в памяти любовь к себе со стороны
кого-то. Благодаря этому трансовому наведению человек сосредоточивается на ощущении теплой
любви, протекающей сквозь «сердце его души».
Дается ключевая инструкция, слушать другого человека, сохраняя контакт с дыханием и
потоком любви внутри себя. Сообщается, что понимание слов собеседника не является целью
упражнения. Главное, в присутствии другого человека
сохранить внутреннее достоинство,
спокойствие и контакт с собой
. Возникает ощущение внутренней тишины, мелкое «я» куда-то уходит,
и о него не спотыкаешься. Для многих тревожно-застенчивых людей явилось откровением, что можно
находиться в контакте с другим человеком, не теряя полноты себя. Собеседники отмечали, что их
слушали как-то по-особому и что в них самих стихала тревожная суета. Когда этот мета-навык
становится устойчивым, наступает время для обучения навыкам общения.
Прекрасным комментарием этого упражнения является мысль владыки Антония Сурожского:
«Надо стать, как музыкальная струна, которая сама не издаст звука, но как только к ней прикоснется
палец человека, она начинает звучать — петь или плакать» /95, с. 18/.
9. Учебный материал
1. Чтобы лучше вчувствоваться в мироощущение возвышенно-одухотворенных шизоидов,
рекомендую следующее, несколько экстравагантное упражнение, которое специально для этой цели
использую на своих семинарах. Обычно участники семинаров выполняют его с энтузиазмом.
Предлагается встать на самый высокий стол в комнате и посмотреть, как с него видится комната, люди
в ней, вещи и т. д. Когда этот взгляд сверху запоминается, человек спускается со стола, ходит по
комнате, общается с людьми, но при этом воспринимает происходящее одновременно с двух точек
зрения. Он видит происходящее таким, как видят его те, кто не стоял на столе, и одновременно таким,
каким бы оно виделось сверху. Цель упражнения: понять, что многие шизоиды таким образом и
воспринимают окружающее (обычным взглядом и взглядом с высоты). Можно сказать, что будто бы
когда-то их душа находилась высоко, а потом спустилась на землю, воплотившись в конкретном теле,
но не забыла то, что ей открывалось свыше. Этот взгляд сверху является для шизоида самым важным.
2. В фильме М. Козакова «Безымянная звезда» показан добрый, милый, рассеянный шизоидный
учитель астрономии, который днями напролет сидит за своими научными книгами, мягко уклоняясь от
общения с назойливыми жителями провинциального городка. Он теоретически вычислил звезду,
которую никогда не увидит воочию, но хорошо представляет мысленно ее цвет, орбиту, спутники.
Когда он рассказывает об этой звезде, то становится страстным патетиком, от его тихой скромности не
остается и следа. В городок случайно попадает женщина, которая завораживает его красотой и
ощущением, будто она явилась из другого мира. С ней он делится сокровенным. «Бывают вечера, когда
небо мне кажется пустыней, звезды холодными мрачными покойниками... Но бывают вечера, когда все
небо полно жизни, когда, если хорошенько прислушаться, слышно, как на каждой планете шумят леса
и океаны. Бывают вечера, когда все небо полно таинственных знамений, словно это живые существа,
рассеянные по разным планетам, которые смотрят друг на друга, угадывают, подают знаки, ищут друг
друга...».
Жизнь разводит его с этой женщиной, но с ним остается его звезда, названная ее именем. Он
философически стойко переносит это расставание, так как знает, что «ни одна звезда не отклоняется от
своего пути, не останавливается».
3. В книге Ф. Капра «Уроки мудрости» /90, с. 99-100/ показан разговор аутистических людей на
аутистическую тему, переданный в аутистическом стиле. Речь идет о метафоре трансформации
универсального сознания в индивидуальное. Первый этап трансформации — образование волны в
океане. Волна есть океан, а океан есть волна. Здесь еще нет раздельности. Второй этап — краткие
моменты раздельного существования, когда волна раскалывается на капли, которые, падая, тут же
поглощаются океаном. Третий этап. Волна оставляет на берегу маленький водоем. Он представляет
собой продолжение океана и отдельную сущность до тех пор, пока не придет другая волна и не заберет
его с собой. Следующий этап — вода испаряется и образует облако. Первоначальное единство утеряно.
Но облако прольется дождем и воссоединится с океаном. И наконец, этап финального разделения —
снежинка. Связь с первоначальным источником кажется совершенно забытой. Снежинка представляет
собой четко структурированную индивидуальную сущность. Только глубокое знание поможет
признать, что снежинка есть океан, а океан — снежинка. Ей нужно, так сказать, пережить смерть «эго»,
чтобы вернуться к источнику.
Так, присутствуя при разговоре С. Грофа и Ф. Капра, читатель переживает метафору «игры в
прятки» океана с самим собой. Для шизоида эта красивая метафора таит многообразие глубоких
духовных смыслов.
Глава 8. Органический характер
1. Сущность характера
Органический в данном случае совсем не значит естественный, гармоничный. В клинической
характерологии под органичностью имеют в виду поражение мозга. Когда «удар» по мозгу происходит
еще в утробе матери (патология беременности, алкоголизм родителей и т. д.) или в раннем детстве до
трех лет, то результатом может явиться аномалия развития, которая и называется органическим
характером (психопатия, акцентуация). Нередко особенности органического характера передаются по
наследству. В наше время органиков (так я буду называть людей данного характера) становится все
больше, потому что, во-первых, в их семьях рождается довольно много детей, и, во-вторых,
увеличивающееся неблагоприятное экологическое воздействие оказывает пагубное влияние на мозг.
Согласно П. Б. Ганнушкину, психопатии имеют врожденный характер, но на примере
органической психопатии и акцентуации мы видим, что они могут быть приобретены в раннем детстве.
Данную точку зрения активно и убедительно отстаивала Г. Е. Сухарева, ссылаясь при этом на работы и
воззрения многих выдающихся психиатров /25, с. 310-312/. В современной отечественной психиатрии
принята точка зрения Г. Е. Сухаревой.
Приведу клиническую зарисовку органической женщины 29 лет, с которой мне приходилось
близко сталкиваться в течение многих лет, назовем ее Оля. На ее примере мы разберем данный
характер. Я опишу ее такой, какой она мне запомнилась.
Она, как ураган, врывается в комнату без стука и разрешения, горя нетерпением сообщить
очередную сплетню, которую только что услышала. Она ничего не может удержать в себе — если
хочешь, чтобы все о чем-нибудь узнали, расскажи Оле. Живет вся внешним: событиями, покупками,
бытом, впитывая в себя весь «житейский мусор» и черпая из него и опыт, и уроки, и назидания.
Бесконечно общительна, наедине с собой ей невыносимо скучно. Ей нужен собеседник, который
своими рассказами наполняет ее жизнь смыслом и интересом.
Она шумлива, грубовата, а порой и груба, неуемно любопытна, бесцеремонна: напролом лезет
туда, куда ее не звали, если что-то возбудило ее любопытство. Завистлива самой примитивной
«черной» завистью — у кого-то есть, а у меня нет. Тщеславна в доходящем до комизма желании «быть
не хуже других». Учит своих толстеньких буйных дочек танцам, музыке, английскому языку,
рисованию — всему тому, чему учат своих детей ее знакомые.
Любит шумно и весело, с выпивкой и танцами отмечать праздники и дни рождения. Стол при
этом обилен, хотя вообще-то она скуповата. Может быть то мелочной до сутяжничества, то
необыкновенно доброй и щедрой.
Мужа не уважает и не любит, изменяет ему и в то же время держится за него, потому что —
трезвый, практичный, деньги зарабатывает и ее любит, что весьма тешит ее самодовольство. Сама
чрезвычайно практична, вся в жизни, и в то же время часто попадает впросак из-за какой-то глупости,
из-за того, что ее «несет» не туда. Настроению Оли присуща «эйфоринка»: трезвая, порой она ведет
себя, как будто бы чуть выпила. Тут и смех без особой причины, и легкая эмоциональная
невменяемость, и неспособность критически оценивать свои поступки и высказывания. Если же она
действительно выпьет, то эйфорическая некритичность резко усиливается. Иногда отмечаются
кратковременные дисфорические состояния.
Любит читать романы про любовь и смотреть сериалы. Если фильм ей нравится, то уходит в
него вся, как ребенок; даже рот чуть приоткрыт и сердится, если в это время ее отвлекают.
Голос грубоватый, смех очень громкий, срывающийся на визг. Движения размашистые,
небрежные. Дома годами ходит в одном и том же халате, непричесанная — зачем для мужа стараться, и
такая люба. Если же куда-то идет, то тщательно наряжается, делает прическу, ярко красится. Толстая,
бесформенная, сутуловатая, тяжеловесная, хоть и суетливая. Яркая, в том числе и от обильной
косметики. Лицо диспластично: широкие скулы, глаза навыкате, крупные, пухлые, выпяченные наружу
губы, плосковатый нос.
Духовными проблемами не интересуется. Самого понятия «духовная жизнь» для нее не
существует. То свысока, то с уважением относится к интеллигентным людям. Поведение ее часто
настолько гротескно (жесты, голос, горящие глаза и размашистые движения), что она напоминает
персонаж из мультфильма.
Какой характер у этой женщины? В ней есть и циклоидное, и истерическое, и эпилептоидное, в
зависимости от ситуации и настроения. И в то же время ее циклоидность — без истинной синтонности,
истеричность — без холодной позы, эпилептоидность — без стойкой дисфорической авторитарности.
Таким образом, мы видим в ее характере буйную «мешанину» или, говоря словами М. Е. Бурно,
«мозаику характерологических радикалов в их огрубленности» /
45, с. 59-62/. Речь идет не о
различных напластованиях на цельном ядре характера, само ядро ее характера состоит из частей разных
характерологических ядер (радикалов) — в этом суть мозаики. В ней нет характерологической
цельности: в разные моменты она как бы разный человек. Люди думают о ней то лучше, то хуже, чем
она есть.
Оля ярка силой и буйной смехотворностью своих реакций, то есть внешне, но не
самобытностью личности, то есть внутренне. Можно говорить о грубоватости ее психики, а еще
точнее, огрубелости. Грубоватость свойственна астенику во время раздражения, многим подросткам в
отношениях с родителями. В слове «огрубелость» больше статичности, природной натуры человека.
Эта врожденная или рано приобретенная
огрубелость души
является неотъемлемой характеристикой
данного характера. Проявляться она может в разной степени.
Когда речь идет о грубых формах ее проявления, то говорят о дегенерации (вырождении). Эта
тема поднималась еще в прошлом веке Б. Морелем, которого поддержали Маньян и Лонгрен. Их
группа дегенератов была крайне широкой, включая олигофренов, органиков, больных шизофренией и
людей иных клинических типов, общими свойствами которых являлась неуравновешенность с
нередкой безнравственностью, пьянством, преступлениями, душевной тупостью. Дегенеративных
органиков описал П. Б. Ганнушкин под рубриками «Антисоциальные психопаты» и
«Конституционально-глупые» /4, с. 44-48/.
Дегенерация может быть выраженной, которую невозможно не заметить без духовного ужаса, а
может быть очень мягкой, когда о ней можно говорить лишь условно. У Оли она проявляется
примитивностью, неспособностью получать глубокое удовольствие от серьезных произведений
культуры. В ней, как и в любом органике,
отсутствует духовная тонкость
. Наличие истинной
духовной тонкости исключает диагноз органического характера. Для характеристики самых мягких
случаев органической акцентуации слово «огрубелость» само грубовато, может быть, точнее подходит
слово — опрощенность. Однако и в этих случаях росток человеческой индивидуальности не расцветает
во всей своей нежности и оттенках. В случаях выраженной огрубелости души человек способен
получать от жизни лишь примитивно-животное удовольствие. Все остальное вызывает скуку.
Также для Оли характерна такая нередкая у органиков черта, как мещанство. Оно часто
принимает формы своеобразного благонравия, консервативной конформности: чтобы внешне все было
шаблонно, «как у людей». Невольно вспоминается рассуждение, приведенное Л. Чуковской в книге
«Записки об Анне Ахматовой»: «Мещанство — тот слой населения, который лишен преемственной
духовной культуры. Для них нет прошлого, нет традиции, нет истории, и уж конечно нет будущего.
Они — сегодня. В культуре они ничего не продолжают, ничего не подхватывают и ни в какую сторону
не идут. У мещанина и языка нет, у него в запасе слов триста, не более; да и не основных, русских, а
сиюминутных, сегодняшних...».
Оле также свойственен типичный для органиков мещанский снобизм: на высокое,
романтическое они смотрят сверху, опошляя его до нелепости и чудачества. Но отсутствие серьезных
духовных поисков и мучений не свидетельствует о дебильности этих людей. У них достаточно развито
абстрактное мышление, они понимают переносный смысл пословиц, их IQ (коэффициент
интеллектуальности) не свидетельствует о слабоумии (хотя редко бывает высоким). Некоторые из них,
благодаря хорошей памяти, способны окончить школу, институт, сделать карьеру, в том числе самую
блестящую, вплоть до политических лидеров и профессорской кафедры. Однако и в этих областях они
не проявляют духовной тонкости. Порой органик любит пофилософствовать, но все это как краснобай,
без глубокой личностной прочувствованности собственных словоизлияний.
В широком смысле органический характер можно назвать типом простолюдина. Такая
учительница или преподавательница вуза, несмотря на свою внешнюю ученость, оставляет впечатление
«теток с авоськами».
Вспомним внешность Оли. У органиков часто наблюдается
грубая диспластика
. Возникает
ощущение, что природа создавала их топором и рубанком, оставив в стороне скальпель и микроскоп.
Эта телесная грубоватость соответствует душевной. Обычно имеется
«букет» телесных аномалий
,
подробно описанный Х.-Б. Г. Ходосом /96/. В этот «букет» входят разнообразные аномалии черепа,
позвоночника, кожного покрова, роста, всевозможные уродства и т. д. Порой в этой диспластике
проглядывает нечто первобытное (сходство с неандертальцем), или бандитское (массивная нижняя
челюсть, крепкий «тупой» затылок), или добродушное (нос, как картошка, лопоухость). Типичную
органическую диспластику мы видим в фильме «Собачье сердце» у главного персонажа — Шарикова.
Вообще, диспластический «тип Шарикова» распространен среди органиков, склонных к криминалу.
Характернейшей чертой Оли является
возбужденность с двигательной расторможенностью,
слабость самоконтроля, неуравновешенность
. Все это настолько типично для органиков, что Г. Е.
Сухарева, учитывая именно эти особенности, выделила два типа органических психопатов:
бестормозные и возбудимые (эксплозивные). Порой у конкретного органика встречается сочетание
черт обоих типов. Когда мозговое заболевание приводит к грубому распаду и дефекту личности,
Сухарева предпочитала ставить диагноз психопатоподобного состояния, а не органической
психопатии, так как в случае психопатии мы имеем дело с относительно сохранной личностью. Бывают
и инертные, тормозимые органики, но все это часто лишь до определенного момента: уж если
«понесет» такого человека, то «понесет» по-настоящему.
Эйфоричность настроения или благодушие
отмечается у Оли и весьма типично для подобных
случаев. Так же, как было отмечено Г. Е. Сухаревой, могут наблюдаться и дисфорические состояния, в
которых кроме страха, злобы и тоски важную роль играет физиологический дискомфорт. Она пишет:
«Один 12-летний подросток так описывает начало дисфории: "Сначала в животе что-то сожмется,
потом к сердцу подойдет и душит, потом в голову ударит, и тут все плохое вспоминается: кто ругал,
кто побил и такая злость берет, что убил бы их всех..."» /25, с. 321-322/. Она же отмечала у
эксплозивных (взрывчатых) органиков
усиление примитивных эмоций и инстинктов,
расторможенность влечений
. Пищевое, сексуальное влечения отличаются напряженностью, может
встречаться наклонность к сексуальным извращениям. Вспоминаю 7-летнего органического мальчика,
который просился голеньким лечь к матери в постель, при этом у него отмечалась эрекция. Сексуально
расторможенные органические девочки-подростки крайне неразборчивы в половых контактах. У
тяжелых психопатов бывает снижен инстинкт самосохранения, пробуждается тяга к бродяжничеству.
С эйфоричностью отчасти связана
некритичность органиков в общении, жизни вообще
, как
это видно в случае с Олей. Органик часто без понимания, что другому человеку это может быть
неприятно, сокращает психологическую дистанцию. Не может тонко оценить ситуацию, понять, каков
он в глазах других людей. Он бывает назойлив, бестактен, не замечает своей грубоватости,
самодовольного менторства. Может искренне сердиться, хотя сам во многом не прав. Когда люди
тонко подшучивают над ним, он этого ясно не замечает.
Если органик эмоционально разойдется, то логическая дискуссия с ним практически
невозможна, в таких состояниях он похож на олигофрена. Подобного малоумия нет в циклоидной или
истерической эмоциональной захлестнутости. Порой в жизни, при всей своей практичности, он
полагается на ничем не обоснованное «авось».
В хвастовстве и бахвальстве органиков также нередко видна некритичность. Они лгут без
тонкой артистичности, и их легко уличить в обмане. Сами могут верить своей лжи, но заставить
поверить в нее окружающих им удается гораздо реже, чем истерикам, циклоидам. Нередко к их
бахвальству приложимо крыловское выражение: «Мы пахали». Органическое благодушие, то есть
бессодержательное, самодовольно-приподнятое настроение с ощущением, что все идет хорошо, хотя в
реальности это не так, ведет к некритичной беспечности, защищает органика от стойких горестных
переживаний как за себя, так и за своих близких.
Мышление органиков часто аффективно-неряшливо. Нередко они все «сваливают в кучу».
Стройности, красоты мышления здесь не отмечается практически никогда. Мерцает аффект, и
соответственно пляшет мышление. Порой они и сами по благодушию, «наплевизму» не стараются
свести концы с концами в своих рассуждениях. Бывает, что начнут рассуждать об абстрактных
понятиях, а потом увязнут в конкретике. Часто
с неряшливостью, неаккуратностью мышления
соединяется его вязкость
. В таких случаях окружающие стонут от нудных пересказов органиком
какого-либо фильма, так как он «душит» их подробностями. Нередко у органика отмечается склонность
к образованию сверхценных идей, но в отличие от эпилептоидных эти идеи менее последовательные и
стойкие. Порой, когда органический человек сосредоточится, то производит неплохое
интеллектуальное впечатление, но стоит ему аффективно разбушеваться, как тут же его поведение
оказывается глупей его рассуждений. Некоторые органики любят порезонерствовать, но, в отличие от
бескорыстного шизоидного резонерства ради идеи, они часто резонерствуют ради собственного