Файл: Венгер А.Л. - Психологические рисуночные тесты.pdf

Татьяна Н. по стандартной инструкции изобразила животное под

названием «блин» (рис. 102). О своем животном она рассказала следующее: «Оно типа плоской живой материи.

Передвигается с помощью небольших ножек. Нет никаких органов чувств. Надо рассказать, как размножается? Никак. Как их
выпускает Господь Бог... – а своей активности нет. Не принимают в этом участия. Очень пассивное и не... смысла никакого

нет в его существовании». На вопрос о том, чем это животное питается, Татьяна ответила: «Водой. Он в лесу живет. Вода
капает – ив ней хватает питательных веществ, которые ему нужны».

В рисунке проявляется высокая тревожность (штриховка, множественные

линии). Основная тема рассказа – пассивность животного. Наряду с крайне низкой детализацией рисунка это позволяет
предположить астеническое состояние. Отмечается также отсутствие смысла жизни. По-видимому, у Татьяны остро не

удовлетворена потребность в смысле жизни, что говорит о некоторой инфантильности (эта проблематика характерна для
раннего юношеского возраста). В рассказе представлен развернутый многословный уход от темы размножения. Хотя

проверяющий не задавал никаких вопросов на эту тему, девушка как бы переспрашивает: «Надо рассказать, как

размножается?», – после чего почти половина рассказа посвящена объяснению того, что это животное вообще не
размножается. Это говорит о неблагополучии в сексуальной сфере, приводящем к попыткам ее избежать.

По рисунку злого и страшного животного (рис. 103) можно предположить, что для Татьяны характерна невротическая

реакция на эмоциональную нагрузку. Она проявляется в усилении признаков тревоги (особо выраженная множественность
линий), в распаде формы и попытке уйти от задания. Описывая свой рисунок, Татьяна сказала: «Это типа... не совсем

животное. Мне сначала представился дым. Я стала рисовать дым, а потом из него получились такие нити». Появление в

рисунке неоформленных объектов, таких как дым, лужи, облака и т.п. – признак высокого уровня тревоги, типичного для
невротического состояния.

Про придуманное животное Татьяна рассказала: «Оно не причиняет

физического... а обволакивает другого человека и парализует волю, то есть заставляет делать так, как этот человек не

хочет. Размножается – когда какая-то нить окутала сильно человека, она отрывается и... типа почкования: разветвляется;
одна нитка расходится на многие». На вопрос о том, для чего это животное «парализует волю» человека, Татьяна ответила:

«Это его функция, у него другой нету. Он живет ради этого. Наверное, можно получать удовольствие от того, что люди
перестают делать так, как им самим хочется, что они теряют свободу – и это доставляет ему удовольствие». Нарушения

связности речи, отсутствовавшие в рассказе о просто несуществующем животном, – дополнительный признак невротической
реакции на эмоциональную нагрузку. Как и в первом задании, наблюдается стремление уйти от сексуальной проблематики:

почти половина рассказа посвящена описанию бесполой формы размножения – почкованию. Тема пассивности,

прозвучавшая в первом рассказе, тут раскрывается гораздо подробнее, связываясь с темами несвободы, безволия,
повышенной зависимости от окружающих. Интересна оговорка «обволакивает другого человека»: следовательно, само «злое

животное» тоже символизирует человека, возможно, конкретного – того, кто по ощущению Татьяны «парализует ее волю».

Рисунок самого несчастного животного (рис. 104) похож на тот, который был сделан по стандартной инструкции, что

отметила и сама девушка. Его главное графическое отличие – это особо четко подчеркнутый контур, свидетельствующий об
актуализации самоконтроля.

Таким образом, реакция на внутреннюю эмоциональную нагрузку (ощущение своей несчастности) существенно иная, чем на

внешнюю нагрузку. Если при угрозе извне наблюдается невротическая реакция, приводящая к нарушениям деятельности

(распад формы рисунка, нарушения связности речи), то внутренняя нагрузка вызывает мобилизацию самоконтроля и
повышение организованности. По-видимому, Татьяна не способна противостоять внешней нагрузке, однако она научилась

эффективно контролировать свои внутренние состояния.

Вместе с тем, внутренняя нагрузка приводит к актуализации депрессивных тенденций, о чем свидетельствует тема смерти,
появляющаяся в рассказе о несчастном животном: «Оно похоже на первое животное, но есть одно отличие: у того нет

направления, куда оно движется, оно пассивно. А у этого есть головной конец, но оно все время движется не туда, куда
нужно, а найти нужное направление не может». На вопрос, куда же ему нужно, Татьяна ответила: «Никто не знает. Его крест

– что все время куда-то идет и все время приходит не туда, не может найти, что ему нужно. Ему кажется, что он найдет, но с

течением времени эта вера исчезает – и он умирает».

Актуализация интеллектуального контроля в ответ на внутреннюю эмоциональную нагрузку представлена появлением у
животного головы («головного конца»). В целом же, как и в первом рассказе, преобладает тематика, отражающая поиск

жизненной цели и смысла жизни. Очень похожий рассказ см. в анализе рис. 81.

Симптоматика, схожая с Таниной (за исключением отношения к

сексуальной сфере и проблемы смысла жизни), обнаруживается в рисунках Ани К., 4 лет 8 месяцев. Для своего возраста Аня
очень хорошо развита. Изображенное ею несуществующее животное по уровню исполнения соответствует 6–7-летнему

возрасту (рис. 105).

Аня назвала свое животное Галя и рассказала, что оно живет в зоопарке, в клетке. Чтобы клетка не упала, у нее сверху и

снизу – подпорки. Аня также объяснила, что «у него там еда – сено, солома». На вопрос, что Галя обычно делает, был
получен ответ: «Ест и спит. Оно еще помнит, как жило с родителями, и делает все, как они». Выяснилось, что иногда Галя

выходит гулять, а потом возвращается в клетку.

В рисунке и рассказе проявляется повышенная тревожность:

штриховка рисунка, стремление обеспечить животному максимальную безопасность (подпорки) и запас еды (два стога сена).

Жизнь в клетке (к тому же столь тщательно вырисованной) отражает как потребность в защищенности, так и чувство своей
несвободы, зависимости. В рассказе прямо указан источник этой зависимости: образцы, задаваемые родителями («делает

все, как они»). Для Аниного возраста подобные темы не типичны, однако в данном случае имеется сочетание опережающего
темпа психического развития с сильной гиперопекой. Аня – единственный ребенок в семье, включающей кроме ее родителей

еще бабушку и дедушку; все четверо взрослых активно участвуют в ее воспитании.

В рисунке злого и страшного животного проявились острая тревога, невротическая реакция на эмоциональную нагрузку. Об

этом свидетельствует полный распад формы (рис. 106).

Рисуя вертикальные штрихи, Аня приговаривает: «Вот такие зубы!».

О нарисованном животном она рассказывает: «Живет в море и всех ест. Нет, сильных рыб не ест. Акулу не ест. И дельфинов

не ест». На вопрос, кого же это животное ест, девочка отвечает: «Маленьких», – и показывает руками размер
приблизительно в 10 см. В стремлении уйти от неприятного, пугающего образа всепожирающего существа проявляется

действие механизмов психологической защиты.

Невротическая реакция на эмоциональную нагрузку ярко проявляется и в рисунке самого несчастного животного. По этой

инструкции Аня нарисовала «рыбку», которая «живет в аквариуме» (рис. 107).

В ответ на вопрос, почему эта рыбка несчастна, девочка объяснила: «Для себя она счастливая, а для нас – несчастная,
потому что она плавает в газе. Если плавать в газе, то можно умереть, а она этого не знает».

В отличие от рисунка злого и страшного животного, на этот раз явственно проявилась депрессивная симптоматика:
уменьшение размеров рисунка, тема смерти в рассказе. Очень высока эмоциональная напряженность, о которой

свидетельствуют беспорядочные линии и штрихи на рисунке, зачернение некоторых его участков (узор на теле рыбки,
необъясненное пятно рядом с ней).

Полученные данные позволяют сделать вывод о том, что у Ани очень низка устойчивость к стрессу. В зависимости от
характера стрессовых воздействий можно ожидать невротических реакций разного рода: появления либо острой тревоги,

либо депрессии. Весьма велика также вероятность их сочетания – возникновения тревожной депрессии.

Стремление изолировать своих животных от окружающего мира (клетка, аквариум) и невротическая реакция на агрессивную
тематику служат косвенными указаниями на боязнь агрессии. Такое предположение подтверждается жалобой родителей на

то, что Аня совершенно не общается с другими детьми. Встретившись со сверстником, она начинает на него рычать

(утверждая, что она тигренок), а если он все же пытается вступить в контакт, то убегает. Вообще говоря, игровое
перевоплощение в зверей абсолютно нормально и естественно для Аниного возраста. Однако в данном случае игра в

тигренка явно представляет собой средство предотвратить контакт.

Родителям рекомендовано постепенно приучать Аню к самостоятельности и снижать уровень опеки. Важно также уменьшить
количество предъявляемых к ней требований. Для преодоления трудностей в контактах со сверстниками предложено учить

Аню общаться с одним–двумя партнерами в ходе игры, организуемой и направляемой взрослым. Объяснено, что все
воспитательные мероприятия должны проводиться очень осторожно, чтобы не вызвать у девочки стрессового состояния. По

той же причине недопустимы никакие резкие неподготовленные перемены в ее образе жизни. Эмоциональную подготовку к

школе рекомендовано начать очень заблаговременно и, несмотря на высокий уровень развития, не отдавать Аню в школу до
семи лет.

Рассмотрим еще один пример, демонстрирующий невротическую реакцию на эмоциональную нагрузку. Несуществующее

животное, нарисованное пятнадцатилетней Настей Б., производит благоприятное впечатление (рис. 108). Несколько
настораживают глаза с большой зачерненной радужкой, которые часто служат признаком страхов.

Написанный Настей рассказ об образе жизни «нявчика» в целом благоприятен: «Живет он на острове Няу-Няу, а назвали
этот остров так потому, что нявчики, живущие на нем, издают такой ласковый и сладкий звук – няу-няу. Нявчик кушает

траву, цветы, но иногда он ест рыбу, которая похожа на нашу кильку. Все на ихнем острове хорошо, все как бы успокаивает,
все названия очень сладко звучат, но плохо то, что ни один человек не может попасть на этот остров, но с другой стороны

это очень хорошо, ведь он не принесет туда ничего плохого, забот, ведь нявчики ни от кого не прячутся, живут так, как
хотят. Я бы хотела быть одним из этих нявчиков» (рассказ приведен дословно).

Основная тема Настиного рассказа – потребность в уюте, эмоциональном

тепле и защищенности. Видимо, мир воспринимается ею как потенциально враждебный: необходимым условием спокойной
жизни является отсутствие людей. Недоступность и изолированность острова свидетельствуют также о чувстве одиночества.

Рассказ говорит о пассивной позиции девочки. В рисунке эта тематика отражена отсутствием каких-либо органов,

обеспечивающих возможность общения или хотя бы передвижения, а также замкнутостью животного, характерной для
интровертов.

Результат выполнения теста «Злое животное» производит значительно менее

благоприятное впечатление (рис. 109).

Единственное, что сообщила девочка об этом персонаже, это что он «питается разными животными».

В его изображении почти отсутствует символика агрессии (имеются лишь подчеркнутые зубы – признак вербальной

агрессии). Признаки же страха становятся гораздо более выраженными, чем в предшествующем рисунке (огромные глаза с
очень большой зачерненной радужкой). Густая штриховка (зачер-нение) зубов говорит о том, что тема агрессии, даже чисто

вербальной, вызывает высокую эмоциональную напряженность.

Изображение кровеносных сосудов глаз (как и внутренних органов) –

частый признак невротической реакции. Невротизация проявилась также в изображении никак не связанного с самим
рисунком восклицательного знака (сверху), который затем был зачеркнут, снова нарисован (частично) и снова зачеркнут.

Все это говорит о низкой устойчивости Насти к стрессу, невротической реакции на эмоциональную нагрузку.

Принципиально другой тип реакции на эмоциональную нагрузку наблюдается у тридцатисемилетнего Владимира Р. По

стандартной инструкции он изобразил «кракозябра» (рис. 110).

Животное мало оригинально. Если не знать, что это кракозябр, то

можно было бы принять его за лису. В рисунке проявляется некоторая астенизация: линии не доводятся до . конца, нажим

ослаблен. Описание образа жизни нейтрально (живет в лесах и полях, прячется в логовах; приходит к людям посмотреть,
как они живут).

Рисунок злого и страшного животного сделан гораздо более твердой и уверенной линией, с сильным нажимом. Все линии
доведены до конца (рис. 111).

Увеличенный размер рисунка говорит об актуализации тревоги. Однако это не невротическая тревога, разрушающая

деятельность, как в ранее рассмотренных материалах, а, напротив, стеничная мобилизующая тревога, представляющая
собой адекватную, позитивную реакцию на стресс. Таким образом, у Владимира высока устойчивость к стрессу, для него

характерна стеничная реакция на эмоциональную нагрузку.

Основная часть рисунка – это разинутая пасть с зубами. Зубы отмечены и в устном комментарии: «Вот такой чертик

получился плотоядный. Это горлышко у него тут, а все остальное – зубы. Оно антропоморфное. Страшное такое». Судя по
этим признакам, ответом Владимира на ожидаемую угрозу явится скорее всего вербальная агрессия.