Файл: Братусь Б.С. - Аномалии личности.pdf

 своих смысложизненных проблем.
Замечательны  в  данной  связи  следующие  слова  Л. Н. Толстого  из «Круга

чтения»: «Не  бойся  болезни, бойся  лечения, и  не  в  смысле  вредных  лекарств, а
главное, лечения  в  смысле  признания  себя  больным и  потому  освобожденным  от
нравственных  требований». Невроз  в  известной  мере  и  есть  путь  признания  себя
больным  и  потому  освобожденным  от  нравственной  ответственности  за
происходящее  в  себе  и  в  мире. Таким  образом, помощь  в  решении «задачи  на
смысл», рассмотрение  вариантов  реализации  этого  решения, их  апробирование,
поначалу  пусть  в  облегченных, игровых  формах,— таково, на  наш  взгляд,
направление психокоррекционной работы с больными неврозом, которое вытекает
из проведенного исследования.

При психопатиях основные нарушения происходят в процессах целеполагания,

т.е. касаются  другого, нежели  при  неврозах, уровня  психического  здоровья —
уровня  реализации. Отсюда  нужная  коррекция  должна  состоять  в  развернутом
обучении целевому планированию с переходом от узких, простейших задач к рас-
смотрению сложных жизненных ситуаций.

В заключение  коснемся  вопроса, который обычно обходится  при обсуждении

психопатий. Сами  названия — «психопатия», а  тем  паче «психопат», «больной
психопатией» несут  достаточно  выраженную  негативную  окраску, акцент  на
некоем  изъяне, ущербности по сравнению  с нормой. Но ведь  любой  клинический
психолог  знает, что  люди  психопатического  склада  попадают  в  психиатрические
больницы обычно лишь в период острых декомпенсаций, явно неадекватных дейст-
вий и т. п., что случается далеко не с каждым из них. В массе же своей они живут
среди нас, учатся, работают, женятся, воспитывают детей. Более того, они иногда
могут  быть  высокопродуктивными. В  поведении  многих  известных  писателей,
поэтов, ученых, составляющих  подчас  славу  целых  народов, нетрудно  бывает
усмотреть  наличие  тех  или  иных (иногда  весьма  выраженных) психопатических
черт. Как же согласуется это с только что выявленными механизмами, да и вообще
со  множеством  негативных  характеристик, бытующих  в  психопатологии  и
относимых  к  психопа-' тиям? Ведь  если  опираться  на  одни  эти  характеристики,
если  даже  просто  перечислять  их  подряд,  то  вообще  станет  непонятно,  как  еще
живут эти люди, как

220

они все еще не перессорились с начальством, подчиненными, родственниками,

не развелись с супругами, не совершили преступлений и т. п. Итак, в  отношении
психопатий (как  и  любых  других  аномалии) мы  никогда  не  должны
довольствоваться характеристиками ущерба, но должны стремиться понять, за счет
чего  живут  такие  люди, за  счет  чего  они  могут  компенсировать  свои  серьезные
нарушения. Что же касается рассмотренных нами механизмов и их нарушений при
психопатиях, то в этом плане можно сказать следующее.

Как  было  выяснено, при  психопатиях «ядерными» являются  нарушения,

относящиеся  в  основном  ко  второму  уровню  психического  здоровья — уровню
реализации, поэтому  мощным  резервом  компенсации  остается  вышележащий,
собственно личностный уровень. В психологии иногда говорят: «личность снимает
характер»; это  означает, что  ценностное  развитие  является  столь  важным  и
положительным, что  оно  компенсирует, «снимает» недостатки  конкретных

характерологических  особенностей. Мы  уже  отмечали  в  гл. II, что  может  быть
хороший  человек (житейское  определение  нравственной  личности) с  плохим
характером. При психопатиях основная компенсация должна идти именно за счет
воспитания «хорошего человека», нравственно ориентированной личности. Причем
поскольку характер, способы реализации являются основным нарушенным звеном,
то  возможности  развития  здесь  часто  противоположно  направленные, чуть  ли  не
альтернативные: либо  хороший  человек  с  плохим  характером, где  личность  в
перспективе  способна «снимать», компенсировать  трудности  характера *, либо
плохой чело-

* Мы  оставляем  сейчас  в  стороне  особый  и  очень  интересный  вопрос  о  том,

являются  ли  выявленные  особенности  целеполагания  только  негативными,
требующими  всегда  непременной  борьбы  с  ними,  или  в  каких-то  условиях  они
способны сыграть и позитивную роль в личностном развитии. Заметим лишь, что
мы  склоняемся  ко  второму  мнению.  Во-первых,  неразличение  реальных  и
идеальных  целей, своеобразное  неведение, наивность  в  отношении  очевидных
житейских  ситуаций  могут  освобождать  поле  восприятия  и  способствовать
концентрации  сил  для  решения  более  возвышенных  задач. Во-вторых, что  также
важно, недифференцированность «хочу» и «могу» позволяет  порой  человеку  с
уверенностью  браться  за  решение  самих  этих  возвышенных  и  трудных  задач, к
которым  более  сбалансированное  и  реалистичное  сознание  не  подступится  не
столько  из-за  отсутствия  веры  в  себя, сколько  из-за  ясного  понимания  ничтожно
малой  вероятности  успеха  и  необходимости  поэтому  твердого  различения
реального и идеального планов. Понятно, однако,

221

 век  с  плохим  характером, где  негативные  нравственные  установки

помножаются на трудности характера. Этим объясняется то, что психопатического
склада люди часто оцениваются весьма полярно — либо как очень хорошие, либо
как очень дурные.

Тонкий знаток психопатий, П. Б. Ганнушкин писал:
«Один  эпилептоид  может  прекрасно  вести  большое  дело, другой — тоже

эпилептоид — совершить  преступление; один  параноик  окажется  всеми
признанным ученым и исследователем, другой — душевнобольным, находящимся
в  психиатрической  больнице; один  ши-зоид — всеми  любимым  поэтом,
музыкантом,  художником,  другой  —  никому  не  нужным,  невыносимым  без-
дельником  и  паразитом». Причину  этих  глубоких  расхождений  П. Б. Ганнушкин
объяснял  следующими словами: «Все дело — в  клиническом, жизненном  выявле-
нии  психопатии, которое  и  является... определяющим  практическую, главную
сторону дела»

23

, Но само это клиническое, жизненное выявление не случайно, оно

зависит  от  избранных  и  затем отстаиваемых  ориентации  высших  слоев  личности,
собственно  личностного  уровня  психического  здоровья, воспитанных, привитых,
усвоенных ценностно-смысловых установок, т. е. от того в конечном счете, как, в
какой  плоскости  социального  и  нравственного  бытия  найдут  приложение
одинаковые  по  своим  клиническим  характеристикам  люди. И  именно  в
зависимости от выбора этих плоскостей и будет решена их судьба.

что  подлинному  развитию  названные  особенности  могут  служить  лишь  при

непременном  условии  соответствующих  личностно-смысло-вых  ориентации, т. е.
формула  о  необходимости  снятия  характера  личностью  остается  в  силе. Вообще
следует признать, что успех, эффективность тех или иных приемов деятельности не
определимы  их  обязательной  принадлежностью  какому-то  одному  или  ограни-
ченному  числу  способов  и  путей, которые  только  и  можно  назвать  единственно
верными  и  прогрессивными. В  качестве  полезной  аналогии  можно  вспомнить  в
этом  плане  о  понятии «рассеивающего  отбора», который «подхватывает  и
закрепляет каждую отклоняющуюся вариацию, потому что всегда или почти всегда
для  нее  находится  подходящее  место  в  разнообразной  и  вечно  меняющейся
природной  и  общественной  среде; в  каких-то  условиях  любая  вариация  может
получить  преимущество  перед  другими»

22

. Все  наблюдающиеся  вариации  не

случайны. Они несут свой смысл, свой урок, порой горький, отрицательный, но все
же  нужный  для  истинного  понимания  человека  и  мира. В  этом  помимо  прочего
особое  философское  значение  и  ценность  данных  анализа  отклоняющегося, ано-
мального  развития, ибо  вне  этих  данных  фактически  невозможно  создание
подлинно целостного представления о феномене Человека.

ГЛАВА V
ОПЫТ ЦЕЛОСТНОГО АНАЛИЗА
АНОМАЛЬНОГО
РАЗВИТИЯ ЛИЧНОСТИ
В  предыдущей  главе  мы  рассмотрели  действие  некоторых  единичных,

отдельных механизмов, относящихся к разным уровням психического здоровья. Но
реальный  процесс  развития  всегда  целостен, он  движим  не  отдельно
функционирующими механизмами, а их сложным сочетанием, затрагивает чаще не
один, а сразу несколько уровней. В этой главе мы и попытаемся проследить общий

ход  возникновения  и  развития  конкретного  вида  аномалий  личности. В  качестве
такового нами выбран хронический алкоголизм. Выбор алкоголизма не случаен. ,С
одной  стороны,  это  крайне  опасный  по  своим  социальным  последствиям  и,  к  со-
жалению, весьма  распространенный  ныне  вид  аномального  развития,
психологический  анализ  которого  представляет  несомненный  практический,
прикладной интерес. С другой стороны, этот вид аномалий остается уникальной в
научном  плане  моделью, изучая  которую  можно  увидеть  грани  перехода  от
практически здорового состояния в глубокую психическую болезнь и деградацию,
причем переход этот свершается в отличие от всех других психозов во многом по
воле  самого  пьющего, что  оправдывает  древнее  определение  пьянства  как
«добровольного сумасшествия». '

1. АЛКОГОЛЬ  КАК  СТИМУЛЯТОР  ИЛЛЮЗОРНО-КОМПЕНСАТОРНОЙ

ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Психологическую  характеристику  алкоголизма  необходимо  начать  с

зарождения  самой  потребности  в  алкоголе. Лишь  в  этом  случае  мы  можем -
получить представление о той «точке отсчета», с которой начинается сложный путь
деформации  личности. ^Потребность  в  алкоголе  прямо  не  входит  в  число
естествен-

223

 ных жизненных потребностей, как, например, потребность в кислороде или в

пище. Эта потребность, как и многие другие потребности человека, появляется по-
тому, что  общество, во-первых, производит  данный  продукт  и, во-вторых,
«производит» и «воспроизводит» обычаи, формы, привычки  и  предрассудки,
связанные с его потреблением) Если воспользоваться приведенной во второй главе
моделью, то  понятно, что  речь  идет  о  той  плоскости  пространства  личности,
которая связана с культурой, со значениями, нормами, образцами поведения.

Алкоголь занимает (и это надо признать прямо) вполне определенное место в

современном образе жизни, и, следовательно, до сих пор остаются верными слова
В. Португалова, сказанные  еще  в 1890 г., о  том, что  существующая  привычка  к
алкоголю «порождает и в последующих поколениях преемственное расположение
и  путем  подражания, переимчивости  передается... из  поколения  в  поколение» .
Разумеется, эти  привычки  не присущи всем в одинаковой степени — существуют
разные  микросреды  и  соответственно  разные  микрокультурные  традиции. В
настоящее  время  опубликованы  многочисленные  работы, рассматривающие
различные  особенности  микросреды  и  связанные  с  ними  алкогольные  обычаи.
Достаточно  общим, {типичным  можно  признать  мнение  о  том, что  употребление
алкогольных напитков в группе или сообществе людей есть производное культуры
и  что  именно  в  свете  культуры  данного  сообщества  или  группы  оно  может  быть
понято.

Однако  личность  человека  не  есть  лишь  сколок  культуры, она  не  просто

репродуцирует  обычаи  и  традиции  своей  микросреды, но  активно, деятельностно
осваивает  их, вырабатывает  к  ним  свое  смысловое  отношение, обладает
определенной внутренней свободой принять или отвергнуть их. Поэтому сам факт
наличия алкогольных традиций, при всей их статистически доказанной пагубности,
еще  не  есть  исчерпывающая  и  единственная  причина  тяги  к  алкоголю, а  лишь
условие, предпосылка, хотя  и  очень  важная, ее 'появления. Иными  словами, от
описания  внешних  детерминант, связанных  с  культурными  значениями, не-
обходимо перейти к анализу иных аспектов развития личности.

Рассмотрим сначала «чистый» эффект действия ал-

/

224

коголя, т.е. те  изменения, которые  привносятся  в  функционирование  первого

уровня  психического  здоровья — уровня  психофизиологического  реагирования.
Психофизиологический эффект действия алкоголя не всегда однозначен и меняется
в  зависимости  от  возраста  пьющего, общего  состояния  организма, особенностей
конституции  и  нервной  системы. В  целом  же, однако, наиболее  общая  схема
заключается  в  том, что  обычно  возникает  возбуждение, подъем, вызванный  в
основном * борьбой  организма  с  поступившим  ядом, затем  возможно
расслабление, угнетение, сон. Что  касается  изменений  продуктивности  памяти,
мышления, внимания  под  влиянием  однократного  приема  алкоголя, то  они  тоже
носят  фазовый  характер  В  исследовании  А. Ю. Харевской, выполненном-под
нашим руководством, были выделены три такие фазы для дозы 0,75 г этанола на 1
кг веса тела. Первая фаза состояла из кратковременных отрицательных изменений,
тесно  связанных  с  резким  сдвигом  функционального  состояния  организма
(примерно 10-я  минута  от  начала  употребления). Во  второй  фазе  отмечалась
некоторая  стабилизация  результатов, и  на  фоне  периода  активизирующего,