Файл: Бодалев А.А. - Общая психодиагностика.pdf

51

…………………………………….

Отчего пургу зовем «седою»,

«Шепот» слышим там, где камыши?
Оттого, что втайне красотою

Мы зовем полет своей души.

Диссертация Г. Роршаха по медицине была посвящена изучению

механизмов  галлюцинаций, где  он, между  прочим, ссылается  на  од-

нажды  пережитое  им  состояние: во  время  первой  в  его  медицинской
практике  аутопсии  он  явственно  «видел»,  как  ему  пласт  за  пластом

разрезают «мозг» и как эти пласты падают перед ним один за другим

(Anzieu D., 1967). Переживание было очень ясным, живым и не только
зрительным, но и сопровождавшимся явственными тактильными и мо-

торными  ощущениями. Роршах  предположил, что  в  наших  мечтах  и
фантазиях  наряду со  зрительными  образами  присутствует  память  и  о

пережитых движениях - кинестетические образы, которые слагаются в
особый  способ, модус  мышления. Впоследствии  Г. Роршах  предполо-

жил, что чернильные пятна, адресованные зрительному воображению,
растормаживают, оживляют моторные фантазии.

Известно,  что  до  и  независимо  от  Роршаха  с  чернильными  пят-

нами экспериментировали и другие психологи (например, Ф. Е. Рыба-

ков в России, А. Бине и В. Анри - во Франции), однако именно Роршах

был  первым, кто  доказал  связь  образов  фантазии  с  основопола-
гающими  чертами  и  свойствами  личности. «Роршахиана» как  даль-

нейшее  развитие  исследований  и  идей  Роршаха  в  настоящее  время
представлена  двумя  ведущими  направлениями: американским (Beck

S., 1944; KlopferB., Davidson H., 1962; Rapaport D. et al., 1945-1946) и
европейским (Bohm E., 1978; Loosli-Usteri M, 1965).

Американских психологов отличает тенденция к теоретическому

обоснованию теста в русле идей «нового взгляда» и психологии «эго»,

а  также  стремление  к  более  строгому  формализованному  представле-

нию  и  анализу  эмпирических  результатов. Европейские  психологи  в
значительной мере сохраняют верность оригинальной версии Роршаха,

развивая и дополняя ее в духе ортодоксального психоанализа.

За время, прошедшее после выхода в свет «Психодиагностики»,

появились  методики, родственные  тесту  Роршаха. Наиболее  известны

52

среди  них  Бен-Роршах («Bero»)-тест, тест  Цуллигера  и  тест  Хольцма-

на. Bero-тест  создавался  Роршахом  и  его  непосредственным  сотруд-

ником  как  параллельная  серия  оригинального  набора  таблиц. Работа
над  тестом  была  закончена  Цуллигером, также  работавшим  вместе  с

Роршахом; Цуллигеру удалось доказать, что по основным показателям
теста (общему количеству ответов, количеству целостных ответов, от-

ветов  на  белое  пространство, ответов  с  участием  цвета  и  движения)
Bero -тест эквивалентен оригинальному набору таблиц. В 1948 г. Цул-

лигер  предложил  и  собственный  вариант теста - Z-тест, -который  со-
стоит из трех таблиц: черно-белой, полихромией и черно-красной; об-

работка  включает  ряд  отсутствующих  в  финальной  версии  показате-

лей; главное  отличие  теста - краткость, формализован-ность  анализа
результатов.

Тест чернильных пятен Хольцмана (Я I. Т.) отличается еще боль-

шей  стандартизованностью  и  схематизацией; используются  две  па-

раллельные серии таблиц по 45 карточек в каждой; на вопрос каждой
карточки  испытуемый  должен  дать  только  один  ответ. Достоинством

теста Н. I. Т., сделавшим  его  наиболее  валидным  и  надежным  тестом
среди «дериватов» методики Роршаха, является наличие нормативов и

процентильных  показателей  по  основным  категориям  шифровки  от-
ветов.

В отечественной психологии первые, крайне немногочисленные,

попытки  применения  теста  Роршаха  относятся  к 20-м  годам  и  имеют
выраженную направленность на выявление аномалий личности в связи

с  конституциональными  типами  для  диагностики  неврозов  и  психо-
патий, а  также  при  исследовании  больных  эпилепсией (цит. по: Бур-

лачук Л. Ф, 1979). С 60-х  годов тест Роршаха  все шире  внедряется  в
исследовательскую  и  клинико-диагностическую  работу  психологов,

выходят первые методические руководства (Белая И. И., 1978; Белый
Б. И., 1981; Бурлачук Л. Ф., 1979; Соколова Е. Т., 1980; Беспалько И.

Г., 1978; Беспалько И. Г., Гильяшева И. Н., 1983). Важно подчеркнуть,

что  использование  теста  Роршаха  в  качестве  диагностического  инст-
румента  сопровождается  четкой, глубокой  рефлексией  диагнос-

тических задач и теоретических моделей обоснования теста на основе
марксистской  методологии. Опираясь  на  базисные  положения  о  при-

страстном  характере  психической  деятельности, конкретные  тео-

53

ретические обоснования психологи строят на основе таких категорий,

как «установка» (Цуладзе С. В., 1969; Норакидзе В. Г., 1975), «лично-

стный компонент» восприятия (Савенко Ю. С., 1969, 1978; Блейхер В.
М, Бурлачук Л.Ф., 1978), «индивидуальный стиль личности» (Соколова

Е. Т., 1978, 1980).

Интересной и многообещающей выглядит попытка А. М. Эткинда

трактовать  природу  связи  перцепции  и  личности  в  терминах «образа
мира» как  изоморфизм  двух  структур - чувственной  ткани  пер-

цептивного  образа  и  аффективно-когнитивного  единства  личности
(Эткинд А. М., 1981).

Продолжая  хронологический  обзор  истории  развития  проектив-

ных  методов,  мы,  естественно,  не  можем  не  отметить  1935  год,  когда
впервые в журнальном варианте, под двойным авторством, появилось

сообщение  о  Тематическом  апперцептивном  тесте (ТАТ) как  методике
экспериментального  изучения  фантазии (Morgan С., Murray H., 1935).

В то время тест не был обеспечен ни общей теоретической концепцией
- в качестве метода исследования личности он стал рассматриваться в

более  поздних  публикациях  Г. Мюррея (Murray Н., 1938, 1943), - ни
стандартизованным  руководством  по  применению. У  этого  метода»,

как и у теста Роршаха, имелись свои предшественники и своя предыс-
тория (см., напр., Abt L., Bellak L., 1950; Rapaport D., 1968). Психоло-

гам  и  психиатрам  давно  было  известно,  что  рассказы  по  сюжетным

картинкам, специально  подобранным  для  исследуемого  контингента,
позволяют судить о склонностях людей и нередко выявляют болезнен-

ные состояния психики. На первый взгляд замысел ТАТ казался более
простым  и  очевидным, чем  идея  Г. Роршаха. Действительно, разве

Чарльзу  Диккенсу, заканчивающему  свой  любимый  роман  о  Дэвиде
Копперфилде,  не  чудилось,  как  он  сам  писал,  «будто  он  отпускает  в

сумеречный  мир  частицу  самого  себя» (Диккенс  Ч., 1984, т. 6, с. 7).
Мы также различаем за нравственными страданиями героев Ф. М. Дос-

тоевского  искания  его  собственной  мятущейся  души. К  сожалению,

подобные аналогии, к которым прибегал сам Мюррей при обосновании
своего  метода, мало  что  проясняют  в  понимании  того, какие  именно

аспекты личного опыта автора прямо и зеркально отражаются в порт-
ретах  и  судьбах  его  героев, а  какие, напротив, трансформируются  в

прямо  противоположные. А. Моруа, например, недвусмысленно  на-

54

мекает, что морализм Дюма-сына был не столько «генуинным», сколь-

ко  формированием  реакции  в  ответ  на  внутренние  запреты  и стыд  за

гуляку-отца.  Это  отразилось  в  его  авторской  позиции,  в  частности  в
драме «Дама с камелиями» (Моруа А., 1965).

Появление Тематического апперцептивного теста поставило ряд

острых  проблем,  обсуждаемых  и  по  сей  день.  Одна  из  них  касается

прогностичности  ТАТ. Исследования 30—50-х  годов, проведенные  в
русле  идей «нового  взгляда», в  целом  подтвердили  положение  Мюр-

рея  об  отражении  в  рассказах  ТАТ  фрустрируемых  или  отвергаемых
«Я»-потребностей. Лишение  сна, пищевая, сексуальная  депривация,

предшествующие успехи или неудачи существенно сказываются на от-

ветах по ТАТ.

Однако в этих же экспериментах обнаружилось, что «сила» по-

требности  и  ее  отражение  в  ТАТ  связаны  не  линейной, а U-образной
зависимостью: наиболее  непосредственно  в  рассказах  проявляются

потребности  умеренной  интенсивности; очень  сильная  депривация
приводит  к  вытеснению  или  искажению  соответствующих  образов

фантазии (Sanford R., 1936). Тот  же  компенсаторный  принцип  дей-
ствует  и  применительно  к  так  называемым  латентным  или  социально

неодобряемым  потребностям, например  агрессии  или  гомосексуаль-
ности. В итоге действия защитных механизмов в рассказах ТАТ может

искажаться реальная картина личностных особенностей. Так, Эриксон

и  Лазарус  показали, что  лица, страдающие  скрытым  гомо-
сексуализмом, на  провоцирующие  таблицы  ТАТ  дают  нейтральные

рассказы (Eriksen С. W., 1951, 1968). Еще  более  сложным  является
вопрос  о  соотношении  рассказов  и  реального  поведения. Согласно

Мюррею, латентные  потребности  не  осознаются  и  невыводимы  из  от-
крыто наблюдаемого поведения, а проявляются только в фантазиях и

фантазиоподобной  активности  типа  ТАТ. Эксперименты  уточнили  эту
гипотезу: если потребность - явная или латентная - не имеет «мотор-

ной  разрядки», фрустрируется  в  открытом  социальном  поведении, то

она находит компенсаторное удовлетворение в рассказах ТАТ (Lazarus
R. S., 1961).

Однако лица, уже совершившие особо тяжкие преступления, мо-

гут продуцировать нейтральные или подчеркнуто просоциальные темы

(Станишевская  М. М., Гульдан  В. В., Владимирская  М. Т., 1974). Су-

55

щественной  детерминантой  ответа  оказывается  и  сама  ситуация  об-

следования. Если  она  воспринимается  как  экспертная, то  проявления

агрессии  строго  контролируются. Из  сказанного  следует, что  прогноз
реального поведения на основе прямого отождествления «героя» и об-

следуемого  осуществим  только  для  ограниченного  круга  личностных
черт и тенденций. Так, например, вариант ТАТ Д. Макклелланда и Дж.

Аткинсона  оказался  высоко  валидным  в  отношении  мотивации  дости-
жения (Atkinson J., 1958).

Возвращаясь к хронологии, следует остановиться на работах Ло-

уренса  Фрэнка 1939—1948 гг., в  которых он  впервые  сформулировал

основные  принципы  проективной  психологии. Ему  же  принадлежит

приоритет в использовании термина «проекция» для обозначения осо-
бой  группы  методов  исследования  личности. Наиболее  существенной

чертой  проективных  методик  Фрэнк  считал  неопределенность  сти-
мульных  условий, позволяющих  испытуемому  проецировать свой  спо-

соб  видения  жизни, свои  мысли  и  чувства. Чем  более  неструкту-
рированным является «стимульное  поле», тем  в  большей  степени  его

структурирование  индивидом  будет  изоморфично  структуре  его  ре-
ального жизненного пространства (Frank L., 1939).

Концепция  Фрэнка, испытавшая  сильное  влияние «холистичес-

ких» теорий  личности, акцентирует  ряд  моментов, чрезвычайно  важ-

ных, на  наш  взгляд, для  понимания  назначения  и  диагностических

границ  проективных  методик. Проективные  методики  направлены  на
раскрытие  внутреннего  мира  личности, мира  субъективных  пе-

реживаний, чувств, мыслей, ожиданий, а  вовсе  не  на  экспресс-диаг-
ностику реального поведения. Узкопрагматическая ориентация многих

исследований  часто  игнорировала  это  ограничение, составляющее
суть  проективного  метода  как  особого  подхода, способа  понимания

человека. Важно не то, как человек действует, а то, что он чувствует и
как управляет своими чувствами. Ясно, что совпадение поведенческо-

го уровня и плана переживаний есть частный случай, поэтому возмож-

ность прогноза поведения по проективным методам ограниченна, зато
открывается перспектива проникновения в уникальный мир человече-

ских чувств и внутреннюю логику его построения.

Исследования  Фрэнка, теоретико-методологические  по  своему

жанру, породили  множество  экспериментальных  исследований, среди