любой консенсус — это гегемоническая артикуляция, поэтому демократия должна быть построена на принципах антагонизма, в котором гарантированы соперничающие дискурсы и особую роль играют страсти и аффекты. По сути дела, речь идет о кон­цепции плюрализации способов ведения демократических игр, представляющих собой чистые артикуляционные практики.

Постмодерн и евразийская контргегемония

Как евразийская контргегемония оценивает постмодернист­ские стратегии? Ей созвучен принцип антиэссенциализма, вы­ражающийся в подчеркивании экзистенциального аспекта со­бытия, рождения его из конструктивного, проектируемого, процессивного субъект-объектного процесса смыслопорож-дения. Это важнейший элемент нового концептуального про­странства, с которым контргегемония 4ПТ может работать.

Но в отличие от горизонтальных левых стратегий, евразий­ская контргегемония, переходя от онтологии сущностей к онтоло­гии процесса, экзистенции, дюнамиса, метаморфозы, открытой трансформации в духе платонической и хайдеггерианской топик, настаивает на доминировании вертикального измерения любого политического проекта, на непрестанном соотнесении феноме­нального с идеальным (софиократии), на священнодействии в политике, на слиянии человеческих и эйдетических, божествен­ных, умных энергий в осуществлении исторического процесса. Речь идет о привнесении сакрального измерения и духовных пропорций открытости в политическое и историческое творче­ство — о строительстве больших пространств, новых полюсов многополярного мира, прочерчивании силовых линий, образу­ющих ткань духовных концептов этих пространств и, в первую очередь, пространства Евразии, как служении Небу и сверхне­бесным богам. Евразийская контргегемония ставит вопрос о но­вом открытом духовном имперостроительстве, созвучном, как писал А. Корбен, алхимическому процессу, и о созидании интел­лектуального, сакрального, одухотворенного, теоморфного поли­тического и онтологического пространства нового номоса Земли.

---

Здесь возможны и экзальтация бытия, и теургия оживление мертвых земель и концептов — и все это в рамках заново ос­мысленной и реконструированной Традиции с проектами в сти­ле Платонополиса и Нового Средневековья.

«Нет картин мира и соответствующих им вещей в себе. Есть только творчество, свободное проектирование, совместное проживание события». Так говорит постмодерн, но это нам на руку — нам легче будет сдвинуть с пьедестала и свалить наземь идол либерализма.

Мы знаем, что постмодерн не случаен. Иначе зачем Господь ввергнул нас в эту мерзость запустения? Здесь есть тайная вещь. Это точка экзальтации человеческой свободы и обнару­жения последних богов, точнее, Последнего Бога, как предви­дел Хайдеггер.

Инициатический опыт контргегемонии

В дискурсе евразийства присутствует тема эсхатологическо­го гнозиса, фиксирующего онтологическое оскудение совре­менного мира и особую диспозицию радикального субъекта в последние времена, предполагающую оперативные стратегии в сфере пред- и сверх-онтологических реальностей, в сфере Ни­что сверху и снизу. В манифесте евразийского традиционализма 1998 г. это называлось «битвой ангелов последнего эона».

Эта битва особая: в ней дело, слово, процесс и результат неразделимы и сливаются в единое теургическое действо. Помимо того, что в этом пространстве совершается финальный эсхатологический выбор, который делают ангелы,в нем созидается поток духовных смыслов, выстраиваются новые траектории и пути, созидаются новые имена и новые сакральные пропорции. Это время битвы Ангелов в пространстве Бытия и Небытия, Бытия и Ничто, Единого и многого, Единого и Сверхъединого — битва, в которой процесс совпадает с результатом, в которой творение текста и экзистирование в потоке небесных энергий и смыслов и есть одновременно

---

желаемое преобразование мирского в священное, а, точнее, творение священного как цель Четвертой Политической Теории.

Все эти эксклюзивные задачи предполагают пробуждение и инициацию, адепта 4ПТ. Творчество в сфере политического бу­дущего человечества есть духовное делание посвященных. Вы­бор остается за испытуемым: сможет ли он совершить прыжок вверх и в сторону (как говорил Хайдеггер, описывая инициати­ческий прыжок) и в напряжении всех своих сил встать на путь аскезы, теосиса, обожения. Этот путь рискован.

¹ Дугин А. Бремя Ангелов/ КонецСвета (эсхатология и традиция) М.: Арктогея, 1997, С.14

Здесь речь идет о бремени онтологической проблематики последнего Эона и «о тайной лестнице в Эон в тайном алта­ре души каждого человека, по которой можно подняться точно в назначенное место, а можно зайти не туда. Но если мы во­обще не пойдем — погибнем под тяжестью падающих небес, как насекомые»¹.

---

Савин Л. В.

О НЕКОТОРЫХ АСПЕКТАХ КОНТРГЕГЕМОНИИ

Гегемония и доминирование, будь то последняя супердер­жава, распространяющее свое влияние на весь мир, или реги­ональный актор, устанавливающий зону своих национальных интересов за пределами своих границ, всегда вызывали, и будут вызывать сопротивление, которое можно отнести к феномену контргегемонии.

Здесь мы сталкиваемся с бифуркацией на грамшианскую и реалистскую версию. Антонио Грамши утверждал, что борь­ба за гегемонию разворачивается в гражданском обществе, т.к. гражданская сила опирается на консенсус и договор¹. Иными словами, гегемония связана с буржуазным обществом, где пре­валируют либеральные ценности и взгляды на государственное устройство, и международные отношения. Следовательно, кон­тргегемония разворачивается прежде всего в социальной сфе­ре и направлена на ниспровержение буржуазных ценностей. С позиции глобального контроля конртргегемония связана с теми силами, которые пытаются воспрепятствовать установлению специфического режима, нивелирующего и разрушающего ге-теродоксальные формы социально-экономического порядка и базирующиеся на традиционных устоях.

¹ Грамши А. Избранные произведения. В 3-х тт. Т. III: Тюремные тетради. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1959.

В международных отношениях также часто употребляют выражение «гегемония» для обозначения преимущества какого-либо актора над другими региональными силами. Эта традиция связана с наследием Фукидида, т. к. похоже, что именно этот

---

древнегреческий автор впервые применил термин «гегемония» в своей работе «История»¹, где он описывал ход Пелопонесской войны и предшествующие ей события. В данном значении ча­сто говорят о гегемонии Китая в регионе Юго-Восточной Азии или гегемонии Индии над Непалом и Бангладеш.

Крайне важно отметить, что Уильям Робинсон указывал на четыре типа гегемонии в контексте исторической эволюции и мировой капиталистической системы:

1. гегемония как международное доминирование, что связа­но со школой реализма;

2. государственная гегемония, которая относится к межгосу­дарственным отношениям и власти ключевых государств (core states);

3. гегемония как соперничество между историческими бло­ками при определенном политическм порядке (особенность со­циальной структуры аккумулирования);

4. Консенсусное доминирование или идеологическая геге-мония².

Таким образом, государство, способное соединить все четыре позиции, может достичь статуса безусловного гегемона. Характерно, что идеологической базой гегемонии является рынок, а целью при этом является структурирование глобальной экономической системы через международные организации. ООН, Всемирный банк, Международный Валютный Фонд, Всемирная торговая Организация, Международная Организация Здравоохранения и многие другие являются инструментами осуществления гегемонии США. Следовательно, верховенство права и международного законодательства является той опорой, на основе которой Вашингтон проводит свою экспансию и господство. Даже государства-изгои, которые не вписываются в текущую систему международных отношений,

---

Смотрите также файлы

• Левиафан выпуск 5.pdf

• Международная конференция Россия Украина Белоруссия пути интеграции.doc

• Международная конференция Россия Украина Белоруссия пути интеграции.pdf

• Международное сотрудничество в космосе.pdf

• Международно-политическая субъектность Евросоюза.pdf