ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 19.10.2020
Просмотров: 2203
Скачиваний: 4
Абстрагируясь
от этого, логическим следствием моего
утверждения является следующее:
дисциплина направлена на прославление
и защиту западной цивилизации как
высшего идеала и образца, на который
стоит равняться в мировой политике;
это означает принципиальный вызов
укоренившимся убеждениям, одно из
которых, в частности, касается гегемонии
США, в том, что теория МО свободна от
ценностных суждений
ценности
по-настоящему важны, тем не менее, они
всегда должны следовать, а не предшествовать
позитивистскому анализу. В последующем
выступлении он также произнес страстную
и впечатляющую речь, касавшуюся множества
нормативных проблем, которые включали
в себя важность различных форм западной
интервенции на «Юг». У меня сразу возник
вопрос (хотя я и не осмелился его задать!):
что если ценности, которых придерживаетесь
вы и другие теоретики МО, исходят не из
априорного позитивного метода свободы
от ценностных суждений, а от базового
евроцентристского метанарратива? Если
это так, то претензия на научность/
рациональность, свободу от ценностных
суждений просто не имеет права на
дальнейшее существование. Хотя на самом
деле мой риторический вопрос, как
кажется, подтверждается страстными
аргументами Кеохейна, что западный
гуманитарный интервенционизм и программы
структурной перестройки (приведем
только два этих примера) были необходимы
для того, чтобы изменить не-западный
мир в сторону прогрессивного западного
пути развития либерального капитализма
и демократии. Он также добавил, отвечая
более смелому, чем я, человеку, задавшему
вопрос, что даже если это отдает
нео-империалистским институционализмом,
то все равно будет лучшим вариантом,
чем альтернативная «политика
злокачественного пренебрежения»25,
которая просто не предоставляет отсталому
Востоку привилегии в развитии по
прогрессивному западному образцу!
и производит позитивное, универсальное объяснение мировой политики, которое применяется во всех ситуациях, несмотря на культурное и расовое различие. Выходит, что если посмотреть на проблему с позиции не евроцентризма, то большинство теорий МО проводит ограниченный или местный анализ Запада, который маскируется под всеобщий.
3. «Миф о больших спорах» и переосмысление понятия столкновения в теории МО
Данный троп дисциплины заключается в том, что теория МО движется вперед посредством напряженных, но «здоровых» интеллектуальных столкновений, которые известны под названием «большие споры» и принимают форму манихейских героических сражений. Как считается, это и составляет формирующую генеалогию дисциплины; таким образом, студенты могут получить представление о ней, всего лишь изучив эти великие битвы. Условно предполагается, что существовало три больших спора или даже четыре, если мы включим сюда так называемый «межпарадигмальный спор» 1970-х гг. Они включают в себя ряд дискуссий: между «реализмом и идеализмом» в межвоенный период26; между «историей и сайентизмом» в 1960-х гг.; между тремя лидирующими парадигмами в 1970-х гг. и между «позитивистами и постпозитивистами» в 1990-х гг. Мы не будем заострять здесь внимание на важности областей данных споров. Кроме того, я считаю, что если рассматривать эти дебаты с не евроцентристской точки зрения, то они представляются менее существенными и достаточно поверхностными. Следствием моих аргументов является то, что за шумом и яростью манихейских «больших споров» скрывается гул барабанов консенсуса практически всех сторон, касающихся защиты и прославления западной цивилизации в мировой политике. Более того, пока введение в дисциплину представляется через столкновение между радикально различными теориями, будь то
реализм, либерализм, марксизм или конструктивизм — выходит, что при обзоре проблемы с не евроцентристской позиции, эти теории во многом проявляют незначительные отклонения от согласованного содержания евроцентристской темы.
4. «Миф суверенитета/анархии»
В
частности, я полагаю, что империалистские
евроцентрист-ские и расистские теории
МО продвигают концепцию «формальной
иерархии», которые наделяют
«гипер-суверенитетом» западные
государства, а также отрицают суверенитет
восточной формы правления (например,
в нео-империалистской теории МО
после 1989 года) или предоставляют им
«условный суверенитет», который может
быть отменен, если не выполняются
«цивилизационные» условия (например,
в нео-империа-листской теории МО после
1945, а особенно после 1989 года). В отличие
от анти-империалистских евроцентристских
и расистских теорий МО, которые, как
на первый взгляд кажется, уважают
политическое самоопределение восточного
устройства, тем не менее, лишают его
культурного самоопределения
Несомненно,
фундаментальной аксиомой дисциплины
является то, что теория МО имеет дело
с изучением и теорети-зацией отношений
между суверенными государствами,
существующими в анархическом мире.
Также основополагающей аксиомой
является, в частности, то, что анархия
подразумевает суверенитет. Главная
идея этой книги заключается в том, что
все основные теории международных
отношений последней четверти тысячелетия
начинают свой анализ не с суверенного
государства, а с социального анализа,
где межгосударственные отношения
являются производным от применения
априорной концепции «социального
стандарта цивилизации»27.
Хотя и по-разному, теории МО по сути
ориентированы на игровое поле юридически
равноправных суверенных государств,
но неравное поле глобальной/цивилизационной
иерархии и градации суверенитетов.
и требуют отказа от цивилизационной идентичности в пользу ассимиляции или культурного приспособления к западным ци-вилизационным нормам. Выходит, что западные государствам получают «полный суверенитет», в то время как восточному политическому устройству предоставляется лишь «ограниченный» или «неполный суверенитет». Таким образом, мы сталкиваемся с концепцией «неофициальной иерархии» и градацией суверенитетов. Я уточняю эти вариации, поскольку они формируют важную часть дискуссии, предпринимаемой в каждой главе (общее резюме представлено в 13 главе). В целом, идея о том, что теория МО связана с изучением и теоретизацией отношений между суверенными государствами, сосуществующими в анархическом мире, является четвертым мифом.
5. «Миф о глобализации»
«Мифом о глобализации» я не утверждаю то, что глобализации не существует. Я говорю здесь о совсем другом. В рамках дисциплины естественным образом предполагается, что проблема глобализации лишь недавно в той или иной форме стала занимать умы теоретиков. Но к своему удивлению я обнаружил, что во многих случаях, включая некоторых реалистов, теоретики МО с 1760 года делали значительный акцент на глобализации, даже если и использовали разные термины. Более того, я считаю, что глобализация была политически сконструирована различными способами. Таким образом, одно направление теории МО создает конструкт «глобализации как варварской угрозы», выраженный отчасти в расистском реализме и современном(после 1989 года) «западном реализме», расистском культурном реализме(до 1945 года) и евроцентристскомкультурном реализме (после 1989 года). Другое направление теории МО изобретает конструкт «глобализации как возможности для Запада переделать мир по западному образцу»: сюда входит патерналистский евроцентризм Маркса, Хобсона, Энджелла, Циммерна и Вульфа, а также либерально-империалистский наступательный расизм
Райнха, Ирланда, Сиджвика, Стронга, Вильсона и Кидда, а также в некоторых вариантах социалистических расизм/евроцентризм и в большей части расистский реализм. Примечательно, что этот троп находит свой современный эквивалент в манифесте патерналистского евроцентризма либеральной теории МО, включая сюда Ролза, Тесона, Фукуяму, Нуссбаума и многих других. Отметим, что с позиции не евроцентризма в рамках теории МО глобализация стала рассматриваться в качестве пятого мифа дисциплины относительно недавно, с тех пор, как он появился в той или иной форме в 1760 года.
6. «Миф теоретических великих традиций»
Этим я обращаюсь к позиции, которую ключевые теории — либерализм, реализм и марксизм — часто представляют с точки зрения антиисторических непрерывных «великих традиций», которые появились несколько столетий назад, если не тысячелетий в случае либерализма и реализма. На такое толкование умело ссылаются как на «эпическое представление» МО (Шмидт 1998a: гл.1). Так, например, реализм восходит к Тациту, затем обращается к Гоббсу и Макиавелли, чтобы достигнуть кульминации у Уолтса, Джилпина и Маршаймера, с помощью Кара и Моргентау. В процессе, все неоднородности становятся неотчетливыми, и каждый теоретик представляет изоморфные свойства. Ключевое изменение, которое я совершаю здесь, должно показать разнородные/полиморфные или разносторонние свойства главных теорий, в соответствии с чем, каждая теория формулируется в радикально различных и дискретных формах с течением времени — также как
Наконец, одним из ключевых результатов этой книги является неизбежность пересмотра всех главных теорий международных отношений, что определенно приводит к альтернативным дискретным мировоззренческим концепциям, так как это нарушает стандартную линейную идею относительно непрерывности теоретических «великих традиций» сквозь время 28.