ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 19.10.2020
Просмотров: 2341
Скачиваний: 4
нального роста спекулятивного финансового глобалистского капитала. Не стоит рассчитывать на то, что они сами по себе встанут на сторону контргегемонии и предложат какие-то планы, тем не менее, они также могут рассматриваться как один из ресурсных компонентов в арсенале альянса контргегемонист-ских интеллектуалов внутри исторического пакта.
В качестве ресурса для контргегемонистских интеллектуалов так же могут выступить все традиционные религии, которые, по сути своей, являются нон-либеральными, в противовес религиям либеральной направленности, которые в основе своей являются секулярными или релятивистскими, или, скажем, де-религизирующимися религиями.
Задача исторического контргегемонистского блока — объединить все эти ресурсы в глобальную сеть. В этом будет очень полезен концепт Массимо Каччари (Massimo Cacciari) «Архипелаг», который он применяет к Европе, но сама идея может быть распространена шире. Массимо Каччари утверждает, что межу универсалистским логосом и анархией атомарных идиотов существует частный логос. Этот частный логос наряду с операциями с комплексностью Эдгара Морена, с операциями со сложными структурами, с нелинейными моделями, могут быть весьма полезными.
Это принципиальный вопрос, ведь используя сложную комплексную модель, появляется возможность для выстраивания диалога и интегрирования правых и левых в единый исторический пакт, тогда как на данный момент они смотрят друг на друга сквозь прицел собственных тактик.
8. россия и гегемония
Россия сейчас является полем типичного трансформизмо и то, что принято называть путинизмом, является ничем иным как цезаризм. Ему противостоит внутренняя гегемония в лице белоленточной оппозиции и «Эхо Москвы», а также внешняя гегемония, которая давит на Россию извне. Между этими факторами балансирует цезаризм, который пытается играть с одной
стороны в модернизацию, а с другой стороны в консерватизм, пытаясь удержать власть любыми средствами. Это очень рационально и очень реалистично: никакой идеи, никакого мировоззрения, никаких целей, никакого понимания исторического процесса, никакого телоса в таком правлении нет — это обычный цезаризм, в его грамшистком понимании.
Противостояние цезаризма внутренней и внешней гегемонии вынуждает его двигаться в нужном для интеллектуалов контргегемонии направлении, но трансформизмо есть адаптационно-пассивная стратегия, это значит, что рано или поздно цель этого трансформизмо все-таки вскроет цезаризм. Поскольку гегемония наступает и извне и изнутри, любая модернизация объективно ведет, так или иначе, к усилению среднего класса, а средний класс — это враг государства, так же как буржуазия, капитализм, индивидуализм являются врагами и конкретного общества, и всего человечества в целом.
Как скоро падет цезаризм? Время показывает, что он может тянуть очень и очень долго. Теоретически он должен пасть, но он продолжает существовать, порой оказываясь достаточно успешным. Все зависит от того, удачно или неудачно осуществляется трансформизмо. Это обреченная пассивная арьергардная стратегия, но иногда самым парадоксальным образом она бывает весьма эффективна.
Совершенно очевидно, что если за последние 13 лет эта стратегия продержалась при такой общей идеологической всеядности и прагматизме, то будет существовать и дальше, несмотря на возмущение со всех сторон, которое она вызывает. Тем не менее, стоит отметить, что именно удачное трансформизмо сохраняет государство от того, что его еще не уничтожили представители глобальной гегемонии.
Но этого недостаточно, требуется стратегия совершенно другого типа, контргегемонистская в своей сущности, в духе продвижения теории многополярного мира. Еще одной важной инициативой является глобальный революционный альянс, —
это довольно активная стратегия, которая может развиваться в России на параллельном уровне, будучи одновременно и российской, и глобальной, интернациональной. И даже если возникают какие-то противоречия с представителями глобального революционного альянса в Европе или в Америке, а есть и такие, и их не мало, то этот момент не должен никого смущать и тем более останавливать. Так как люди выбирают ту же самую контргегемонистскую этику вопреки тем обществам, в которых они живут.
В отвержении гегемонии не нужно ориентироваться на власть. Сейчас нам власть говорит «да» потому, что мы по отношению к гегемонии находимся с ней на одной стороне, мы против гегемонии, и власть, так или иначе, против гегемонии. Но даже если бы гегемония восторжествовала в России, то эта ситуация не должна оказывать влияние на принятие решений кон-тргегемонистской интеллектуальной элиты, так как она должна двигаться во имя фундаментальных целей. Только ориентация исключительно на идею, на эсхатологию, на телос, на цель, а не на сиюминутные выгоды, может принести победу и успех.
Исторический пакт интеллектуалов с открытой вертикальной философией может быть солидарен с Российской Федерацией в ее сегодняшнем состоянии как с одним из важнейшим элементов контрсоциального архипелага. Ядерная путинская Россия — это отличный остров этого архипелага, прекрасно подходящая для внешней революционной борьбы, замечательная база для подготовки людей, которые должны продвигать эсхатологическую, глобально революционную деятельность в мировом масштабе. Это ценнейший инструмент, но и без него можно было бы продолжать то же самое. Надо искать контакты с Китаем, с Ираном, с Индией, с Латинской Америкой, с контргегемонией в африканских странах, в азиатских странах, в Европе, в Канаде, в Австралии и т.д. Все недовольные являются потенциальными членами контргегемонистского архипелага: от государств до отдельных личностей.
Нельзя отождествлять две вещи: национальные интересы Российской Федерации, которые исчерпываются термином трансформизмо и глобальной контргегемонистской стратегией. Это разные вещи, поскольку контробщество заведомо экстерриториально и архипелагично.
Вопросы докладчику
Леонид Савин: Александр Гельевич, Роберт Кокс упоминает помимо трансформизмо и цезаризма такое явление как пассивная революция, которая происходит в контексте гегемонии. Как вы считаете, есть ли ее элементы в России и как они могут протекать в других странах, можно ли считать это явление вызовом глобальной гегемонии?
Александр Дугин: Пассивная революция по Коксу, это, кстати, тоже грамшистский термин, есть некоторая подготовка революционной ситуации в том случае, когда политически и экономически для этого не достаточно предпосылок. Пассивная революция — это, можно сказать, выдуманная революция или придуманная революция. Но ведь все то, что создается, вначале кем-то придумывается. Поэтому я думаю, что пассивная революция тоже хороший термин, единственное, что он звучит по-русски немножко расслабляюще. Может использовать термин воображаемая революция, революция, которую мы должны вообразить? У нас, в принципе, все довольны трансформизмо, все довольны гегемонией, все довольны, что их кормят, даже когда их не кормят. Все довольны и соответственно нет никаких условий, никакого потенциала для восстания, для революции, для антропологического и эсхатологического пробуждения. В этом случае речь об активной революции идти не может,но тем не менее, можно использовать термин пассивная революция, но в значении воображаемая революция. В эпоху когда воображение в общем-то так или иначе в цене, воображаемая революция звучит не плохим и двусмысленным тезисом. С одной стороны это избавит нас от идиотского положения, когда мы призываем спящих проснуться, а они только фырчат в ответ, при этом,
как минимум, чувствуешь себя глупо, призывая к революции. С другой стороны можно призывать к воображаемой революции,а вот это не так глупо, наоборот творчески и модно, если угодно. Мне кажется, что с психологической точки зрения лучше использовать термин воображаемая революция чем пассивная.
Леонид Савин: Вы сегодня еще упомянули контробщество, поскольку гражданское общество — это основа самой гегемонии, а оно базируется на консенсусе, на либеральном договоре, то соответственно контробщество не может быть гегемонист-ским. Скепсис в российском обществе к идеям гражданского общества, которое нам навязывают извне, как раз и есть проявление потенциалов контргегемонистских импульсов.
Александр Дугин: Совершенно правильная мысль, потому что гражданское общество предполагает личную ответственность в самоубийстве, причем в самоубийстве с этаким посттвистом, с радостью сейчас я изменю свой пол, а потом разво-площусь и превращусь в химеру. Я очень этому ради делаю это по собственной воле, так должен говорит человек нормального гражданского общества. В данном случае пассивность наш аргумент, нужно саботировать гражданское общество, все его институты, все его идеи, превращая их в идиотизм. Но при этом, если нам предлагают объединиться в союз с велосипедистами, нужно объединяться, но нужно превращать союз велосипедистов в контргегемонистское гражданское общество, в контробщество, что б этот союз начал настаивать на взятии власти, требовать специальные русские крылатые велосипеды. Мне представляется, что саботаж гражданского общества и борьба с гражданским обществом со стороны гражданского общества, взрывая его изнутри, является правильной стратегией.