ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 12.11.2020
Просмотров: 2255
Скачиваний: 2
Принцип критерия может исправить этот недостаток в случае, если он предписывает рассматривать определенные позиции (например, товары или владения) в зависимости от вклада каждого человека. Именно
165
таким образом производится распределение наград. Однако принцип критерия, по мнению Нозика, может вызывать возражения, ибо он предполагает некую идеальную историю, одновременно корректируя отклонения и ошибки реального исторического процесса. Но для того, чтобы быть эффективным, он должен будет либо игнорировать, либо нарушать законность владения, поскольку могут быть и другие, вполне легальные пути приобретения собственности, помимо вводимых принципом критерия способов. Человек может получить некое владение в дар, ему может повезти и он получит крупный выигрыш — к этим случаям никакие критерии неприменимы. А поскольку собственник обладает правом поступать со своим владением как ему заблагорассудится, любой критерий может оказаться ограничением свободы. Из этого Но-зик делает вывод о нелегитимности такого подхода.
Тем самым, получает одобрение, по существу, только историческая справедливость, но не обремененная критериями. В сущности, это не что иное, как переформулирование Нозиком доктрины естественных прав. Наличие таких прав предотвращает легитимацию любого критерия при реализации целевой справедливости. Такой исторический, не обремененный критериями подход, Нозик называет теорией прав. Он выделяет в ней три основных компонента:
1. Принцип исходного приобретения владения: наша власть распро-
страняется на наше тело, его способности, благодаря этому мы овладеваем различными внешними объектами.
2. Принцип передачи владения: мы можем продать или иным спосо-
бом избавиться от того, что мы имеем.
3. Принцип коррекции: необходимо исправлять последствия неспра-
ведливых действий, например, в случае воровства или нелегитимного приобретения собственности.
Суть этой теории заключается в следующем: любое распределение владений, появляющееся в результате законных трансакций в отношении легально приобретенных владений, само по себе является законным, поэтому никакое вмешательство на основе справедливости недопустимо. Такое вмешательство, например, налогообложение богатых ради помощи бедным, несправедливо. Иными словами, речь идет о возвращении к чистой капиталистической экономике. Однако не к реальной, а к идеальной модели. Дело в том, что такая система, очевидно, законна только в случае, если все владения приобретены легальным путем с самого начала. Именно здесь и начинаются неясности, ибо Нозик нигде не определяет, что означает законный путь приобретения.
Разумеется, само время работает на легитимность. Люди с течением времени склонны забывать, что в основе множества больших состояний
166
лежит преступление, — идея, получившая фундаментальное обоснование в «Капитале» Маркса.
Нозик также отнюдь не идеализирует историю капитализма. Более того, он считает, что любой шаг к созданию хорошо организованного общества неизбежно наталкивается на сопротивление существующей капиталистической системы, поскольку нынешние владения во многих случаях были обретены их владельцами несправедливым путем. Поэтому, вполне естественно, что Нозик отказывается и от прагматической защиты «статус-кво», так как любая несправедливость, по его мнению, должна быть исправлена. Поэтому, когда Нозик говорит о капитализме, он имеет в виду прежде всего его идеальную модель.
КАПИТАЛИЗМ — экономическая система, которая основывается на концентрации частной собственности на средства производства у относительно небольшого числа лиц, в которой существует большой класс лишенных собственности рабочих, работающих за заработную плату, и в которой производство ведется, скорее, ради продажи и получения денег, нежели ради потребления. Деньги, которые вкладываются собственниками производства с целью получения дохода, называются капиталом, а потому и сама система называется капитализмом.
«Хорошо организованное общество» Нозика во многом гипотетично. Возможно, оно было бы реальным, если бы все люди начали участвовать в конкуренции одновременно в одном и том же месте и при равных стартовых условиях. В действительности так не бывает, ибо люди изначально неодинаковы — одни более талантливы, другие менее. К тому же вмешиваются разного рода исторические случайности. Кроме того, весьма сомнителен все же и тезис о том, что бедные и некомпетентные должны рассчитывать только на милосердие более преуспевающих. Опыт стран «третьего мира» со всей очевидностью показывает, что проблемы бедности и необразованности разрешимы только в ситуации, когда ими занимается государство, явно выходящее за пределы «минимального», причем если оно действует из прагматических, а отнюдь не только моральных соображений.
Кроме того, целый ряд моральных соображений также противоречит нозиковскому идеалу. Главное возражение связано с тем, что остается неясным, почему следует начинать именно с моральных прав индивида и при этом оставлять в стороне все другие моральные соображения?
Наиболее серьезные разногласия между либертаристами и Роулсом связаны с принципом дифференциации. В целом он рассматривается либертаристами как направленный на максимизацию преимуществ для тех, кто в силу собственной лени, бездарности или несчастливых жиз-
167
ненных обстоятельств оказался на «дне общества» за счет ущемления наиболее предприимчивой и талантливой его части. В частности, острая критика связана с непризнанным Роулсом понятием заслуг. Его действительно нет в роулсовском изложении теории справедливости, однако, по мнению некоторых исследователей, оно обязательно присутствует в интуитивистском рассмотрении проблемы распределения14. Действительно, одной из наиболее серьезных проблем для Роулса является уза-конивание принципа дифференциации по отношению к наиболее талантливым и социально продуктивным членам общества. Дело не в том, что благополучные эгоисты не согласятся поделиться чем-то с бедными. Проблема связана с необходимостью соответствия принципа интуитивным представлениям о том, как следует обращаться с более одаренными. Очевидно, что они также заслуживают справедливости, ибо их также нельзя рассматривать в утилитаристском ключе в качестве средств для обеспечения наименее преуспевающих. Но именно это, с либертаристской точки зрения, происходит у Роулса, ибо его принцип дифференциации требует, чтобы талантливые и трудолюбивые жертвовали своими максимальными преимуществами ради других. Либерта-ризм предпочитает свободное соглашение сотрудничающих между собой людей, придающее более важное значение продуктивности, нежели абсолютному равенству в качестве основы для справедливого распределения. Его сторонники предпочитают представить себе одну схему сотрудничества для более преуспевающих и талантливых, а другую — для менее одаренных, но очевидно, что наибольшие выгоды из сотрудничества извлечет последняя группа15.
С позиции «правых», Роулс идет даже дальше по пути эгалитаризма, нежели это сделал Маркс, который выдвинул лозунг будущего коммунистического общества: «от каждого по способностям, каждому по потребностям». Если Маркс все же признает различия, проистекающие из потребности, и выдвигает требование вклада в производство в соответствии с максимумом способностей, Роулс вообще отказывается признать разнообразие потребностей и настаивает на максимизации преимуществ для наименее благополучной и, по-видимому, наименее продуктивной части общества, вовсе не предполагая, что эти люди попытаются внести свой максимально доступный по их способностям вклад16.
Наконец, либертаристы ставят под сомнение справедливость распределения только на основе абсолютизации положения наименее пре-
14 Sterba J. Justice as Desert // Social Theory and Practice 1974. Vol. 3. № 1. P. 101—116; Slote M. Desert, Consent and Justice // Philosophy and Public Affairs. 1974. Vol. 2. № 4. P. 323—347; Schaar J. Reflections inRawls' Theory of Justice.
15 Nozick R. Op. cit. P. 193—194.
16 Schaar J. Op. cit. P. 89.
168
успевающих. Роулс в целом признает, что требование жертв со стороны имущих ради некоторого улучшения положения людей, находящихся внизу социальной лестницы, противоречит интуиции. Но он полагает, что в реальности ситуация, в которой от них могут потребовать действительных жертв в соответствии с принципом дифференциации, не возникает17. Однако, по мнению «правых», именно такие ситуации и являются наиболее типичными для американского общества — «средние классы» многих городов вынуждены нести слишком большое налоговое бремя во имя общего благосостояния и поддержания бедных. Причем именно «средние классы» как наиболее устойчивый элемент общества несут самое высокое бремя и ради богатых, и ради бедных, обеспечивая для одних благоприятную обстановку для извлечения прибылей и лишая других стимулов для поиска собственных источников существования. Проблемы социального обеспечения обостряются в США и в связи с тем, что ни одна нация не стареет так быстро, как американцы в текущем столетии. Средний возраст граждан США составляет в настоящее время немногим более 32 лет и постоянно растет: согласно прогнозам демографов, к 2000 году он достигнет 35, а к 2003 г. — 40 лет18. В результате на одного работающего американца будет приходиться все больше людей старшего возраста, не занятых в общественном производстве, со всеми вытекающими социально-экономическими последствиями.
«Правые», таким образом, в целом уловили реальную опасность для страны со стороны «перегрузки» «средних слоев» и «средних возрастов», что, впрочем, не означает, что сделанные выводы из этой ситуации могут быть сочтены правильными.
Оппоненты Нозика критикуют его за слишком явную приверженность теории естественного состояния, находя ее слишком ограничивающей исследователя, ибо она закрывает доступ к информации, интересам и целям, имеющим жизненно важное значение в ситуации политического выбора. Поскольку «минимальное» государство возникает ненамеренно, стихийно, в результате сравнительно небольших обменов между гражданами, то невозможно сделать шаг назад и начать все сначала, предварительно проведя дискуссию, какой именно тип государства будет наиболее предпочтительным. В каком-то смысле можно сказать, что Нозик, так же как и Роулс, помещает своих людей под «вуаль неведения», однако еще более ограничивая их представления, делая их политически невежественными.
Но дело в том, что намерение Нозика, как представляется, было противоположным — он использовал теорию естественного состояния от-
17 Rawls J. A Theory of Justice. P. 157.
18 Aeron H.J., Bosworth B.P., Burtless G. Can America Afford to Grow Old? Washington: The Brookings Institution, 1989. P. 127.
169
нюдь не ради введения каких-то ограничений. Она была ему необходима, прежде всего, в полемике с анархистами, утверждавшими, что даже «минимальное» государство нелегитимно, ибо обязательно предполагает нарушение чьих-то индивидуальных прав. Теория же «естественного состояния» помогает Нозику показать, что это отнюдь не обязательно именно так.
Таким образом, «естественное состояние» играет в теории Нозика весьма специфическую роль. Она отнюдь не сводится только к генезису «минимального» государства. Как мы уже показали выше, ограничения на пути концентрации большей власти у государства связаны с индивидуальными правами, а не с теорией естественного состояния. Наличие этих прав предполагает, что каждый человек должен в действительности выразить согласие с созданием государства, выходящего за рамки «минимального». Однако это не означает, что «естественное состояние» вообще не создает проблем для теории Нозика как целого. Его ограничивающая роль связана, прежде всего, с проблемой применимости к данному конкретному случаю.
Историки политических идей, рассматривая естественное состояние в учении Локка, как правило, выдвигают два аргумента в противовес его взглядам: во-первых, люди никогда не находились в реальной истории в состоянии такого типа, которое Локк описывал как естественное; во-вторых, даже если бы они оказались в таком состоянии, то это отнюдь не означает, что из него смогло бы родиться государство именно в процессе заключения общественного договора. Нозик вообще уходит от этого вопроса, подчеркивая, что его гипотетическая история перехода от естественного состояния к гражданскому обществу не должна восприниматься как реальное описание происхождения существующих институтов или процессов, приводящих к их возникновению. Идея подобной гипотетической реконструкции происхождения социального порядка заключается в том, чтобы показать, каким образом политическая ассоциация может иметь легитимные основания своего появления, т.е. в соответствии с нозиковской теорией — обойтись без нарушения прав человека.
Это было необходимо Нозику, по-видимому, для того, чтобы показать, почему легитимно появившиеся институты более предпочтительны и имеют более высокую ценность по сравнению с теми, происхождение которых нелегитимно. Показать, что институт родился на законных основаниях, значит, узаконить его дальнейшее существование.
Однако этот подход все же представляется несколько сомнительным. Какими бы реалистическими ни выглядели на первый взгляд гипотетические рассуждения на эту тему, они все же, строго говоря, не являются достаточно основательным доказательством истинности нози-
170
ковского подхода. В сущности, Нозик проводит весьма простую мысль: если легитимное государство вообще существует, то это «минимальное» государство. Если в теории и существует возможность появления легитимного государства из естественного состояния, то все равно встает вопрос — существовало ли естественное состояние когда-либо в действительности? Вся цепь доказательств рассыпается. Нозиковский подход представляется еще одним мифом, которых и так весьма много в политической философии.
Однако, судя по всему, эти логические неувязки не столь уж существенны для Нозика — его целью было представить группу идей и методов, а отнюдь не всеобъемлющий политико-философский трактат, аналогично Локку. Но тогда, коль скоро естественное состояние никогда не существовало и никогда не появится, а представляет собой искусственную конструкцию, теория Нозика вообще не соответствует традициям политической философии. Проблема, в сущности, заключается в том, что, по-видимому, Нозик периодически забывает, что поставил перед собой весьма ограниченные задачи, полагая, что если каким-то образом удастся добиться распределения владений, которое в реальности могло бы оказаться справедливым (именно в этом случае он обращается к принципам Роулса, правда, в несколько откорректированном виде), тогда правомерность «минимального» государства оправдывается19. Однако даже гипотетически невозможно представить себе, каким образом может быть обеспечено справедливое распределение владений, обретенных и передаваемых другим владельцам, если только не допустить возможность, что все можно начать сначала.
Именно в этом заключается утопизм теории Нозика, ибо она практически неприменима. Перераспределение всего и вся, как показала реальная жизнь, отнюдь не решает проблемы справедливости по отношению ко всем.
Ради определения своей теории Нозик вынужден обращаться вновь и вновь к коррекции. «Если группа владений появилась правильным путем, то нет никаких аргументов для более экстенсивного государства, основанного на распределительной справедливости... — пишет Нозик. — Если же эти принципы нарушены, то в игру вступает принцип коррекции. По-видимому, лучше всего рассмотреть некоторые образцы принципов распределительной справедливости как грубые правила власти, задуманные для приблизительного осуществления результатов применения принципа коррекции несправедливости... грубое правило власти для исправления несправедливости может быть следующим: организовывать общество таким образом, чтобы максимизировать благосостояние наименее обеспеченной группы в обществе... Это очень
19NozickR. Op. cit. P. 251.
171
состояние наименее обеспеченной группы в обществе... Это очень сложные вопросы и должны быть всесторонне рассмотрены в связи с полной реализацией принципа коррекции... Хотя ввести социализм как наказание за грехи наши означало бы зайти слишком далеко, допущенные в прошлом несправедливости могли быть столь велики, что необходимость в экстенсивном государстве на короткое время может представиться оправданной ради их исправления»20.