Файл: Министерство образования и науки донецкой народной республики государственное образовательное учреждение.pdf

105 обществе дезорганизующих тенденций через преднамеренное насилие как скрытого (информационное, экономическое, химическое, бактериологическое), так и открытого действия (блокада, техногенные аварии, поджоги и подрывы в
местах управления или скопления людей, устранение значимых или известных
фигур, резонансные акции) [1, с. 10-17]. Поэтому к привычным синонимам: насилие, запугивание, устрашение, сегодня можно добавить ещѐ: выстраска
(информационное давление на аудиторию с целью лишения еѐ воли к
сопротивлению), политическое или социальное вымогательство (взимание
платы на содержание экстремистских групп в обмен на низкий уровень
насилия в регионе), блеф (создание информационного впечатления, о выгоде
непротивления тем или иным террор-группам), моббинг, троллинг и т.п.
(информационная атака на человека или ресурс с целью психологического
подавления
его
активности), интимидация
(угроза
обнародования
подробностей или расправы на сексуальной почве), футуроцид (уничтожение
любыми возможными средствами научных и культурных достижений,
направленных на создание образа будущего).
Цель исследования. Рассмотреть террор с комплексной позиции анализа направления главного удара (более широкого, чем террор), который реализуется противником через террор, это удар по системам общественной жизни, рассчитанной на социализацию личности, которая в дальнейшем будет развиваться и развивать социальную среду своей жизнедеятельности.
Цель террора можно обозначить триадой:
ОБЩЕСТВО – СОЦИАЛИЗАЦИЯ – ЛИЧНОСТЬ (как субъектный
носитель общественного суверенитета). Именно пошаговое поражение цели: хаос в обществе, нарушение связей и запугивание конкретных людей – есть основа успешного террористического воздействия на государство. Для этого необходимо задействовать явные и неявные рабочие инструменты, а также исполнителей, многие из которых так и не догадаются кем были и в чьих интересах работали.
Рабочие инструменты поражения цели:
1. Министерство культуры, заражѐнная западными концепциями политики мультикультурализма (уравнивание чуждых культурных ценностей с
исконными для народов России), что позволяет нарушать принципы социализации через культуру, включая в них ценности крайнего индивидуализма, размытости понятий «Добра» и «зла», снижение через карнавально-смеховую культуру образа честного человека, продвижение лидеров общественного мнения с дегенеративной картиной мира, психическими девиациями и сексуальными перверсиями.
2. Министерство просвещения (в первую очередь школьного), проводящее политику не образования человека (т.е. социализации через профориентацию), но просвещения его относительно общеприемлемой картины мира, что позволяет заниматься
«производством» малообразованных и низкопассионарных юношей и девушек государственно-образующей нации
(насаждение толерантности и инклюзивности) и, напротив, в среде титульных наций и народов через институты демократии и «здорового национализма»

106 создавать слой за слоем малообразованных, зато высокопассионарных и агрессивно-не критичных выпускников.
3. Министерство цифрового развития, связи и массовых коммуникаций (в
первую очередь массмедиа и социальные сети) практически полное отсутствие собственного контента (с начала СВО прошло более полугода, пока внутренние
механизмы связей и массовых коммуникаций стали хотя бы заявлять о своих
политических позициях относительно происходящего), что позволяет в ресурсах массовой коммуникации России полностью доминировать вражескому контенту, а ситуация с запретами одних сегментов связи
(Facebook) и разрешения других (WhatsApp) от одной и той же совершенно враждебной нашей стране компании Meta Platforms Inc не поддаѐтся никакой критики. До сих пор не налажена работа собственных платформ типа Ру.Туб, нет поддержки российских патриотических блогеров, нет вменяемой программы развития соцсетей, работающих с широкими массами потребителей.
4. Экстремизм как средство самовыражения, являясь антиобщественной формой радикального отрицания существующих общепризнанных норм и правил в государстве со стороны отдельных лиц или групп в России до сих пор рассматривается как показатель уровня свободы СМИ, открытого общества и оценки демократичности перед лицом цивилизованного мира. Само определение «экстремизм» – избыточно широкое, что и позволяет заниматься политическим лавированием и манипуляциями, подменяя деструктивное понятие «борьбы против всего плохого» на конструктивное – «борьбы за всѐ хорошее» (см. пп.. 1 и 2). Таким образом в бытовой реальности экстремист уравнивается с понятиями «активист» и «человек с прямой и открытой гражданской позицией».
5. Терроризм виртуальных событий, который позволяет управлять новостями, создавая туман войны между государством и обществом (так после
взятия и зачистки Соледара, виртуальные ВСУ ещѐ 2 недели продолжали его
оборонять, в том числе и во внутренних социальных сетях России и
Белоруссии), а это пусть пока мало заметные, но уже явленные удары по уровню доверия населения к государству – едва ли не самый главный показатель устойчивости и стабильности в обществе. Перед нами не просто дискредитация силовых структур или сил правопорядка, здесь и снижение рейтингов официальных СМИ, и разворот населения к «вражеским голосам», и т.к. виртуальный теракт безопасен для обывателя, то и система приучения зрителя к большим цифрам потерь, жертв и разрушений (см. пп.. 3 и 4).
6. Терроризм реальности (факты обезвреживания террористов и
профилактики экстремистского подполья широкому обывателю практически
неизвестны, о работе силовиков и правоохранителей зритель судит из
сенсационных репортажей уже состоявшихся поджогов, массовых
расстрелов, подрывов и т.п.). Подобный террор обывателя и информационный культ страха десоциализирует личность, переводя человека в некое беспомощное существо, от которого мало что зависит и который (несмотря на свою «гражданскую позицию») полностью предоставлен сам себе. Собственно, большинство широковещательных СМИ РФ только и занимаются тем, что

107 объясняют человеку, что его жизнь сегодня – это случайность в текучке бесконечно происходящих событий в мире сверхпотребления, поп-див топлесс, фешенебельных тусовок и конспирологии (см. пп.. 1, 3 и 4).
Динамика поражения цели может быть описана как критический набор случайных явлений, которые суммарно приведут к закономерному обрушению всей государственной системы Российской Федерации (как это уже
происходило в 1916-1917 гг.. в результате заговора «февралистов» или в 1987-
1993 в результате предательства выродившейся коммунистической элиты).
Оговоримся, в обоих случаях предательство элит было срежиссировано извне. Но и сегодня необходимо понимать, что взгляды на экстремистскую и террористическую деятельность не во всех странах одинаковы.
Например, в Англии государственный терроризм – есть специфический способ держать в повиновении и одновременно уничтожать любые прогрессивные тенденции в подконтрольных государствах (революции, борьба
за независимость отдельных национальных групп, военные перевороты и
«цветные революции»). Ввиду отсутствия постоянной и большой боеспособной армии, внешняя политика Британии заключается в постоянном проектировании насилия в странах-конкурентах с целью создания условий для внутренней гражданской войны [2, 3].
Для США всѐ ещѐ сложнее. Например, экстремизм там защищѐн 1-й поправкой к Конституции, а преступлениями считаются только конкретные действия, которые подпадают под конкретные юридические определения в законодательстве
США.
Поэтому термин
«экстремизм» заменяется формулировками «преступления на почве ненависти» или «особого рода преступления против личности» [4].
Тем не менее современный терроризм в своѐм алгоритме показывает следующую схему:
перевод субъекта (актора ситуации) через траект обстоятельств
(созданные помехи на траектории действия) в абъект (несубъектную,
потерявшую инициативу сторону конфликта), чтобы за счѐт обострения
навязать объектность (управляемость и предсказуемость) в виде
комплексов выученной беспомощности (через повторяющиеся фазы
запугивания, вымогательства, выстраски, интимидации, моббинга, троллинга
и футуроцида при очевидной беспомощности госструктур).
Этот алгоритм по «выключению» субъектности позволяет переводить рациональный дискурс оценки ситуации через насыщенность эмоционального реагирования в иррациональное поведение: подготовленный стимул активирует ожидаемую реакцию [5, с. 98-99].
Выводы. Таким образом, итог поражения обозначенной цели
«ОБЩЕСТВО – СОЦИАЛИЗАЦИЯ – ЛИЧНОСТЬ» есть обрушение общества в состояние социации (атомизированных масс, объединѐнных по принципу
одинакового реагирования), что означает невозможность нормальной социализации личности. Вместо институтов социализации начнут работать институты социальной адаптации к непрогнозируемым изменениям – в первую очередь потеря социальной связности и включение выживания малыми

108 атомизированные группы («война всех против всех» в условиях «каждый сам за
себя»). Это значит – «падающего подтолкни» (вспомним обучающе-
развлекательные программы типа «Слабое звено») – потеря ценности личности, как категории субъекта деятельности, должна привести к его замене на индивида (как объекта воздействия надсоциальных средств управления).
Полученный новый социальный продукт «СОЦИАЦИЯ – АДАПТАЦИЯ
– ИНДИВИД» есть главный показатель исторического поражения и смерти любого государства. Надо ли артикулировать, что смерть исторической России
– это основная стратегическая цель коллективного Запада на протяжении всего последнего тысячелетия.
Список литературы
1. Жантлесов А., Сугрей Л., Шабанов Л. Гибридный конфликт: в перспективе цель –
СНГ// БАFДАР / ОРИЕНТИР (военно-теоретический журнал). – Республика
Казахстан, Астана. 2015. №3 (67). С. 10-17.
2. Политико-экономические аспекты борьбы с терроризмом. М, 2008. С.22.
3. Жаринов К.В. Терроризм и террористы: Ист. справочник/ под общ. ред. А. Е. Тараса.
Минск, 1999. 606 с.
4. Кузьмина Н. В. Психолого-криминологический анализ субъективной стороны составов преступлений экстремистской направленности// Научный вестник Уральской академии государственной службы. УрАГС (18.01.2010) [Электронный документ] Код доступа: https://ru.wikipedia.org/wiki/Экстремизм#cite_note-21 (Дата обращения:
27.02.2023)
5. Шабанов Л.В. Типы стратегий как социально-психологический феномен принятие решения// Вестник Санкт-Петербургского военного института войск национальной гвардии. 2022. № 1 (18). С. 93-103.

109
СЕКЦИЯ 2
ОТРАСЛЕВЫЕ ОСОБЕННОСТИ УПРАВЛЕНИЯ ПЕРСОНАЛОМ И
СОЦИАЛЬНО-ТРУДОВЫМИ ОТНОШЕНИЯМИ
УДК 331.2
Билык-Сарнацкая О.В.
Магнитогорский Государственный Технический университет им. Г. И.
Носова, Магнитогорск, Российская Федерация
Bilyk-Sarnatskaya O.V.
Nosov Magnitogorsk State Technical University, Magnitogorsk, Russian
Federation
СОВЕРШЕНСВОВАНИЕ СИСТЕМЫ ОПЛАТЫ ТРУДА
РАБОТНИКОВ СПОРТИВНЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ, РАЗРАБОТКА
КЛЮЧЕВЫХ ПОКАЗАТЕЛЕЙ ЭФФЕКТИВНОСТИ
IMPROVEMENT OF THE SYSTEM OF REMUNERATION OF
EMPLOYEES OF SPORTS INSTITUTIONS, DEVELOPMENT OF

110 экономике в целом, увеличивается спрос на выпускаемые товары и предлагаемые услуги [1-4].
Высокая заработная плата стимулирует работника к более эффективному выполнению его обязанностей, что обеспечивает рост прибыли и конкурентоспособности предприятия. Суммируя все вышеперечисленное, следует вывод, что тема оплаты труда в современном мире как никогда актуальна.
Анализ предыдущих исследований и публикаций.
В настоящий период времени, вопросы, связанные с оплатой труда работников спорта, считаются малоизученными с научной и методической точек зрения.
Анализ теории и практики оплаты труда работников спорта позволяет выделить следующие ключевые проблемы:
1. отсутствие престижности профессии;
2. низкая заработная плата;
3. недостаточная мотивация;
4. постоянная экономия на материально-техническом оснащении [5].
На данный момент существуют различные формы начисления оплаты труда, схема существующих форм представлена на Рисунке 1.
Рис. 1. Формы и системы заработной платы
Ни одна из существующих форм оплаты труда не может в полном объеме достоверно оценить работу сотрудников спортивных учреждений, потому что работа тренера-преподавателя многогранна и зависит от многих факторов [6,7].
Цель исследования. Целью исследования является разработка показателей, позволяющих задать коэффициенты увеличения заработной платы