Файл: Джоанн Кэтлин Роулинг Гарри Поттер и Принцполукровка.doc

– Сэр, – осведомился Гарри вежливо, как он надеялся, и спокойно, – вы по-прежнему доверяете…

– Мне хватило терпения уже ответить на этот вопрос однажды, – отозвался Дамблдор с интонацией, по которой было ясно, что терпение его подходит к концу. – И ответ мой остаётся прежним.

– Ну ещё бы! – раздался язвительный голос – судя по всему, Финеас Найджелус лишь притворялся спящим. Дамблдор не обратил на него внимания.

– А теперь, Гарри, мне придётся настоять на том, чтобы мы перешли к делу. Я должен обсудить с тобой очень серьёзные вещи.

Гарри так и подмывало взбунтоваться. Интересно, что произойдёт, если он откажется сменить тему, если будет упорствовать в своих обвинениях против Малфоя? Дамблдор, словно прочитав его мысли, покачал головой:

– Ах, Гарри, как часто такое случается даже между лучшими друзьями! Каждый из нас уверен, будто может сказать что-то гораздо более важное, чем всё, о чём думает другой!

– Я вовсе не считаю то, что вы собираетесь мне сказать, не важным, сэр, – глухо ответил Гарри.

– И ты совершенно прав, – оживлённо заговорил Дамблдор. – Я хочу показать тебе сегодня ещё два воспоминания. Я добыл их с огромным трудом, и второе из них, по-моему, важнее всего, что мне удалось собрать.

Гарри ничего не сказал; он всё ещё был сердит на то, как старый волшебник отнёсся к его информации, но в дальнейших пререканиях смысла не видел.

– Итак, – звенящим голосом продолжал Дамблдор, – мы встретились сегодня, чтобы поговорить об истории Тома Реддла. На прошлом уроке мы оставили его накануне поступления в Хогвартс. Ты помнишь, как взволновался Реддл, услышав, что он волшебник, как отказался от моего общества при посещении Косого переулка, и помнишь, как я предостерёг его, сказав, что в школе с воровством придётся покончить.

Так вот, в школе начался новый учебный год, а вместе с ним явился и Том Реддл, тихий мальчик, вставший в ожидании распределения в ряд с другими первокурсниками. Распределяющая шляпа, едва коснувшись головы Реддла, отправила его в Слизерин. – Дамблдор повёл почерневшей рукой в сторону висевшей над ним полки, на которой покоилась древняя Распределяющая шляпа. – Как быстро Реддл узнал, что прославленный основатель этого факультета умел разговаривать со змеями, мне не известно, – возможно, в тот же вечер. Эта новость взволновала его и ещё сильнее укрепила в нём ощущение собственной значимости.

---

Впрочем, если он и запугивал своих однокашников-слизеринцев или пытался поразить их, демонстрируя в общей гостиной способности змееуста, преподаватели ничего об этом не знали. Никаких признаков надменности или агрессивности он не проявлял. Преподаватели с первого дня относились к этому необычайно одарённому и красивому сироте с вниманием и сочувствием. Он казался вежливым, спокойным и жаждущим знаний. Почти на всех он производил очень приятное впечатление.

– А вы не рассказывали им, сэр, каким увидели его в сиротском приюте? – спросил Гарри.

– Нет, не рассказывал. Никакого раскаяния в нём заметно не было, но ведь существовала вероятность, что он сожалеет о своём прежнем поведении и надумал начать жизнь заново, с чистого листа. Вот я и решил дать ему такой шанс.

Дамблдор умолк и вопросительно посмотрел на Гарри, открывшего было рот, собираясь высказаться. Вот она, вечная склонность Дамблдора доверять людям, несмотря на множество доказательств того, что никакого доверия они не заслуживают! Но тут Гарри кое-что вспомнил…

– Но ведь по-настоящему вы ему не доверяли, сэр, правда? Он говорил мне… Реддл, явившийся из того дневника, сказал мне о вас: «Ему я никогда не нравился, как другим учителям».

– Скажем так: то, что ему можно доверять, я само собой разумеющимся не считал, – ответил Дамблдор. – Я решил не спускать с него глаз – и не спускал. Не стану притворяться, поначалу мои наблюдения многого мне не дали. Реддл был очень осторожен со мной, понимал, я в этом не сомневаюсь, что из-за возбуждения, охватившего его, когда он узнал о своей подлинной сущности, сказал мне несколько больше, чем следовало. В дальнейшем он старался многого не рассказывать, однако того, что в минуту волнения сорвалось с его языка, взять обратно уже не мог. Как и того, что поведала мне миссис Коул. Впрочем, ему хватало ума не пытаться очаровать меня, как очаровал он многих моих коллег.

Переходя с курса на курс, он собрал вокруг себя компанию преданных друзей. Я называю их так потому, что не могу подобрать более точного слова, хотя ни к кому из них Реддл не был особенно привязан. От этих учеников веяло каким-то мрачным обаянием. Компания была пёстрая – слабые мальчики, нуждавшиеся в защите, честолюбцы, стремившиеся к славе, и склонные к насилию люди, которым нужен был заводила, способный обучить их более изощрённым формам жестокости. Иными словами, то были предшественники Пожирателей смерти и некоторые из них, покинув Хогвартс, как раз первыми Пожирателями смерти и стали.

---

Реддл держал их в ежовых рукавицах, так что ни в каких явных прегрешениях они замечены не были, хотя за семь проведённых ими в Хогвартсе лет случилось немало прескверных происшествий, которые, впрочем, надёжно связать с ними не удалось. Самым серьёзным стало открытие Тайной комнаты, приведшее к смерти девочки. Как ты знаешь, в этом преступлении ошибочно обвинили Хагрида.

Мне не удалось собрать большого количества воспоминаний о том, каким Реддл был во время учёбы в Хогвартсе, – продолжал Дамблдор, укладывая почерневшую ладонь на Омут памяти. – Лишь немногие из тех, кто знал его в ту пору, готовы были хоть что-то о нём рассказать, в большинстве своём они оказались слишком запуганными. Всё, что я знаю, было получено мной уже после того, как он покинул Хогвартс, и потребовало кропотливой работы: нужно было найти людей, которых можно разговорить хотя бы хитростью, отыскать старые документы, опросить свидетелей – и маглов, и волшебников.

Те, кого мне удалось склонить к беседе, рассказали, что Реддл был одержим своей родословной. Да оно и понятно – Реддл вырос в сиротском приюте и, естественно, стремился узнать, как он туда попал. Он тщетно пытался найти какие-либо следы Тома Реддла Старшего – на щитах Зала Славы, в списках прежних старост школы, даже в книгах по истории волшебства. В конце концов ему пришлось смириться с мыслью, что его отец никогда в Хогвартсе не учился. Думаю, тогда-то он и отказался от прежнего имени, выдумал лорда Волан-де-Морта и занялся исследованием материнской линии. Если ты помнишь, он считал, что его мать не могла быть волшебницей, поскольку она не устояла перед постыдной человеческой слабостью – перед смертью.

Реддл мог опереться на одно-единственное имя – Марволо. От приютского начальства он знал, что так звали отца его матери. После долгого изучения старых, посвящённых родословным волшебников книг он выяснил, что у рода Слизерина существуют потомки. В шестнадцатилетнем возрасте, летом, он оставил сиротский приют, в который всегда возвращался на каникулы, и отправился на поиски своих родственников, Мраксов. А теперь, Гарри, если ты встанешь…

Дамблдор поднялся, и Гарри снова увидел в его руке хрустальный флакончик, заполненный взвихрённой жемчужной жидкостью – субстанцией памяти.

---

– То, что мне удалось раздобыть этот экземпляр, большая удача, – сказал Дамблдор, выливая мерцающее содержимое флакончика в Омут памяти. – Ты и сам поймёшь это, когда мы его испробуем. Ну что же, начали?

Гарри подступил к каменной чаше и послушно нагнулся, окунув лицо в воспоминания; его охватило знакомое чувство падения в пустоту, затем в почти непроглядной темноте он опустился на каменный пол.

Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, где он, а тем временем и Дамблдор приземлился рядом с ним. В доме Мраксов было необычайно грязно – грязнее места Гарри ещё никогда не видел. Потолок покрывала плотная паутина, пол – глубоко въевшаяся сажа; на столе вперемешку с кучей немытых мисок и плошек валялись заплесневелые и гниющие объедки. Единственный свет давала оплывшая свеча, стоявшая у ног мужчины, чьи волосы и борода отросли до такой длины, что ни глаз его, ни рта Гарри различить не сумел. Мужчина сидел, обмякнув, в кресле у очага, и на миг Гарри почудилось, что он мёртв. Но тут кто-то громко постучал в дверь, мужчина дёрнулся, просыпаясь, и поднял правую руку с зажатой в ней волшебной палочкой и левую – с коротким ножом.

Дверь со скрипом отворилась. На пороге, держа перед собой старомодный фонарь, стоял подросток, которого Гарри мгновенно узнал: высокий, бледный, темноволосый и красивый – юный Волан-де-Морт.

Взгляд Волан-де-Морта медленно прошёлся по лачуге и остановился на сидевшем в кресле мужчине. Несколько секунд они вглядывались друг в друга, затем мужчина, покачиваясь, поднялся на ноги, отчего по полу с дребезгом и звоном покатились стоявшие у кресла пустые бутылки.

– ТЫ! – взревел мужчина. – ТЫ!

И он, взмахнув ножом и волшебной палочкой, бросился на Реддла.

– Стой!

Реддл произнёс это на змеином языке. Мужчина затормозил и врезался в стол – на пол посыпалась заросшая плесенью посуда. Повисло долгое молчание, гость и хозяин разглядывали друг друга. Нарушил молчание хозяин:

– Ты говоришь на нём?

– Да, я на нём говорю, – ответил Реддл. Он вступил в комнату, отпустив дверь, и та захлопнулась за ним. Гарри невольно восхитился – страха Реддл решительно не ведал. Лицо его выражало лишь отвращение и разочарование.

– Где Марволо? – спросил он.

– Помер, – ответил хозяин дома. – Помер много годков назад, а то как же?

Реддл нахмурился.

– Кто же тогда ты?

– Морфин, кто же ещё?

– Сын Марволо?

– Ясное дело, сын, а…

Морфин отбросил волосы с грязной физиономии, чтобы получше вглядеться в Реддла, и Гарри увидел на пальце его правой руки кольцо с чёрным камнем.

---

– А я тебя за магла принял, – прошептал Морфин. – Здорово ты на того магла смахиваешь.

– Какого магла? – резко спросил Реддл.

– Магла, в которого сестра моя втюрилась, он тут в большом доме при дороге живёт, – сказал Морфин и неожиданно сплюнул на пол между собой и гостем. – Ты на него здорово похож. На Реддла. Только он теперь постарше будет, нет? Постарше тебя, коли присмотреться…

Вид у Морфина был слегка пьяноватый, его пошатывало, чтобы удержаться на ногах, он цеплялся за край стола.

– Он, понимаешь, вернулся, – глупо прибавил Морфин.

Волан-де-Морт пристально глядел на Морфина, словно пытаясь оценить, на что тот способен. Затем он придвинулся поближе к Морфину и спросил:

– Значит, Реддл вернулся?

– Ага, бросил её, и правильно, гнида такая, мужа ей подавай! – сказал Морфин и снова плюнул на пол. – Обобрала нас, понял, перед тем как сбежать! Где медальон-то, а, медальон Слизеринов, где он?

Волан-де-Морт не ответил. Морфин снова распалился, взмахнул ножом и закричал:

– Осрамила нас, потаскушка! А ты-то кто таков, заявился сюда, с вопросами лезешь? Всё уж кончилось, нет, что ли?.. Всё кончилось…

Он глянул в сторону, покачнулся, Волан-де-Морт шагнул вперёд. И едва он это сделал, как наступила неестественная тьма, поглотившая и фонарь Волан-де-Морта, и свечу Морфина, поглотившая всё…

Пальцы Дамблдора крепко стиснули локоть Гарри, и оба снова всплыли в настоящее. После непроглядного мрака мягкий, золотистый свет Дамблдорова кабинета показался Гарри ослепительным.

– И это всё? – быстро спросил Гарри. – Почему стало темно, что случилось?

– Потому что начиная с этого мгновения Морфин ничего больше не помнил, – ответил Дамблдор, жестом предлагая Гарри вернуться в кресло. – Проснувшись на следующее утро, он обнаружил, что валяется на полу, совсем один. А перстень Марволо исчез.

Тем временем по главной улице деревушки Литтл-Хэнглтон уже бежала служанка, крича, что в гостиной большого дома лежат три трупа: Том Реддл Старший, его мать и отец.

Власти маглов недоумевали. Насколько мне известно, они и до сих пор не знают, от чего умерли Реддлы, – заклятие Авада Кедавра, как правило, никаких следов не оставляет… Исключение сидит передо мной, – прибавил Дамблдор, кивком указав на шрам Гарри. – С другой стороны, в Министерстве мгновенно поняли, что убийство совершено волшебником. Кроме того, там знали, что всего через Долину от дома Реддлов проживает заклятый враг маглов, уже сидевший однажды в тюрьме за нападение на одного из убитых.

---