Файл: Социальное конструирование реальности Трактат по социологии знания.pdf

43
современной армией, земельная аристократия, вынужденная существовать в условиях индустриаль- ного капитализма, традиционная религия, которая должна справиться с популяризацией научного мировоззрения, сосуществованием в одном обществе теории относительности и астрологии. В нашей современной жизни — множество примеров подобного рода, но вовсе не обязательно детально их рассматривать. Достаточно (146:) сказать, что в таких случаях работа, ведущаяся в направлении не- скольких легитимаций, становится особенно напряженной.
Поскольку исторические формы институционализации весьма разнообразны, возникает вопрос, представляющий огромный теоретический интерес, который связан с тем, каким образом объективи- руется институциональный порядок, до какой степени весь институциональный порядок или его часть воспринимается в качестве нечеловеческой фактичности? Это вопрос о реификации (овеществ- лении) социальной реальности
58
Реификация — это восприятие человеческих феноменов в качестве вещей, то есть в нечеловече- ских и, возможно, в сверхчеловеческих терминах. То же самое можно сказать иначе. Реификация — это восприятие продуктов человеческой деятельности как чего-то совершенно от этого отличного, вроде природных явлений, следствий космических законов или проявлений божественной воли. Реи- фикация означает как то, что человек может забыть о своем авторстве в деле создания человеческого мира, так и то, что у него нет понимания диалектической связи между человеком-творцом и его тво- рениями. Реифицированный мир, по определению, мир дегуманизированный. Он воспринимается че- ловеком как чуждая фактичность, как opus alienum, который ему неподконтролен, а не как opus pro- prium его собственной производительной деятельности.
Из нашего предыдущего обсуждения объективации должно быть понятно, что по мере становле- ния объективного социального мира, возможность реификации никогда не исчезает
59
. Объективность
(147:) социального мира означает, что последний противостоит человеку как нечто внешнее по отно- шению к нему. Главный вопрос заключается в том, сознает ли еще человек, что каким бы объективи- рованным ни был социальный мир, он создан людьми и может быть ими переделан. Иначе говоря, реификацию можно считать последней ступенью в процессе объективации, благодаря которой объек- тивированный мир перестает восприниматься как человеческое предприятие и за ним закрепляется качество нечеловеческой, дегуманизированной и инертной фактичности
60
. Обычно реальная взаимо- связь между человеком и его миром перевернута в сознании. Человек -творец мира — воспринимает- ся как его продукт, а человеческая деятельность — как эпифеномен нечеловеческих процессов. Чело- веческие значения понимаются теперь не как создающие мир, но, напротив, как следствия «природы вещей». Следует подчеркнуть, что реификация — это модальность сознания, точнее, модальность объективации человеком человеческого мира. Даже постигая мир в реифицированных терминах, че- ловек продолжает создавать его. Парадокс заключается в том, что человек создает реальность, кото- рая отрицает его
61
Реификация возможна на дотеоретическом и теоретическом уровнях сознания. Сложные теорети- ческие системы могут быть описаны как реификации, хотя, вероятно, их корни — в дотеоретических реификациях, созданных в той или иной социальной ситуации. Так что было бы ошибкой сводить по- нятие реификации к мыслительным конструкциям интеллектуалов. Реификация (148:) присутствует в сознании самого обычного человека, что имеет большое практическое значение. Было бы ошибкой толковать реификацию и как искажение первоначального, нереифицированного восприятия социаль- ного мира, как своего рода когнитивное отпадение от благодати. Напротив, доступные нам этнологи- ческие и психологические данные доказывают обратное, а именно что первоначальное восприятие социального мира было весьма реифицированно как филогенетически, так и онтогенетически
62
. Это значит, что понимание реификации как модальности сознания зависит от по крайней мере относи- тельной дереификации сознания, что является сравнительно поздним образованием в истории и лю- бой индивидуальной биографии.
И институциональный порядок в целом, и отдельные его части можно понять в терминах реифи- кации. Например, порядок общества во всей его целостности может быть понят как микрокосм, отра- жающий макрокосм всей вселенной, созданной богами. Что бы ни случилось «здесь внизу», все это лишь бледное отражение происходящего «там, наверху»
63
. Сходным образом могут быть поняты от- дельные институты. Главный рецепт реификации институтов — наделение их онтологическим стату- сом, независимым от человеческой деятельности и сигнификации. Специфические реификации — лишь вариации на эту общую тему. Например, брак может быть реифицирован как: имитация боже- ственных актов плодородия, универсальное проявление законов природы, необходимое следствие биологических и психологических сил, или, в определенном (149:) отношении, как функциональный императив социальной системы. Общее у всех этих реификаций — понимание брака как непрерывно- го человеческого воспроизводства. Как было видно из этого примера, реификация возможна как на теоретическом, так и дотеоретическом уровнях. Так, мистагог может придумать весьма сложную тео-

44
рию, простирающуюся от конкретного человеческого события до отдаленных интересов божествен- ного космоса. И неграмотная крестьянская пара, состоящая в браке, может воспринимать это событие сходным реифицированным переживанием метафизического страха. Благодаря реификации институ- циональный мир начинает сливаться с миром природы. Он становится необходимостью и судьбой и существует в качестве такового счастливо или несчастливо, в зависимости от обстоятельств.
Таким же образом, как и институты, могут быть реифицированы и роли. Та часть самосознания, которая была объективирована в роли, воспринимается тогда в качестве неизбежной судьбы, за кото- рую индивид снимает с себя ответственность. Парадигмой такого рода реификации является утвер- ждение: «У меня нет выбора, я должен поступать так в силу своего положения» — мужа, отца, гене- рала, архиепископа, командира корабля, гангстера или палача, в зависимости от обстоятельств. Это значит, что реификация ролей уменьшает субъективную дистанцию, которая может быть установлена индивидом между собой и своим исполнением роли. Эта дистанция, подразумевающаяся всякой объ- ективацией, конечно, остается, но дистанция — как следствие (150:) деидентификации — уменьшает- ся, вплоть до полного исчезновения. Наконец, сама идентичность (или целостное Я) — как своя соб- ственная, так и других людей — может быть реифицирована. И тогда происходит полная идентифи- кация индивида с социально предписанными типизациями. Он воспринимается не иначе, как только такой тип. Это восприятие может позитивно или негативно акцентироваться в терминах ценностей или эмоций. Идентификация с «евреем» в равной степени может быть реифицированной и для анти- семита, и для самого еврея, с той разницей, что последний будет подчеркивать позитивную иденти- фикацию, тогда как первый — негативную. Обе реификации придают всеобщий онтологический ста- тус типизации, которая создана человеком и которая, даже будучи интернализированной, объективи- рует лишь часть Я
64
. К тому же реификации подобного рода могут существовать, начиная с дотеоре- тического уровня «того, что каждый знает о евреях» вплоть до наиболее сложных теорий относитель- но еврейства в качестве проявления биологии («еврейская кровь»), психологии («еврейская душа») или метафизики («тайна Израиля»).
Анализ реификации важен, поскольку служит для постоянной корректировки склонности к реифи- кации как теоретического мышления вообще, так и социологического в частности. Он особенно ва- жен для социологии знания, так как предохраняет ее от сползания к недиалектической взаимосвязи между тем, что люди делают, и тем, что они думают. Историческое и эмпирическое измерения со- циологии знания требуют обратить особое (151:) внимание на социальные обстоятельства, благопри- ятствующие дереификации, — такие, как всеобщее крушение институциональных порядков, взаимо- действие между обществами, которые раньше были изолированными, имеющие огромное значение феномены социальной маргинальности
65
. Однако эти проблемы выходят за рамки нашего теперешне- го исследования.

45
фия, с ее последовательными институционально предопределенными стадиями, должна быть наделе- на смыслом, придающим субъективную значимость всей этой биографии. «Вертикальный» уровень
— включающий жизненное пространство отдельных индивидов — следует объединить с «горизон- тальным» уровнем интеграции и субъективной значимости институционального порядка.
Как уже отмечалось раньше, легигимация необязательна на первой стадии институционализации, когда институт — это просто факт, не требующий дополнительного подтверждения ни на интерсубъ- ективном, ни на биографическом (153:) уровнях; он — самоочевиден для всех имеющих к нему от- ношение. Проблема легитимации неизбежно возникает, когда объективации (теперь исторические) институционального порядка нужно передавать новому поколению. Как мы видели, на этом этапе самоочевидный характер институтов больше не может поддерживаться благодаря нашей собственной индивидуальной памяти и хабитуализации. Единство истории и биографии прерывается. Для того чтобы его восстановить и сделать тем самым понятными оба его аспекта, необходимы «объяснения» и оправдания бросающихся в глаза элементов институциональной традиции. Легитимация и есть этот самый процесс «объяснения» и оправдания
67
Легитимация «объясняет» институциональный порядок, придавая когнитивную обоснованность объективированным значениям. Легитимация оправдывает институциональный порядок, придавая нормативный характер ею практическим императивам. Важно понять, что легитимация имеет когни- тивный и нормативный аспекты. Иначе говоря, легитимация — это не просто вопрос «ценностей».
Она всегда включает также и «знание». Например. структура родства легитимируется не только эти- кой определенных инцестуозных табу. Прежде всего есть «знание» ролей, определяющее как «пра- вильные», так и «неправильные» действия в рамках этой структуры. Скажем, индивид не может взять жену из своего клана. Но прежде всего он должен знать себя как члена этого клана. Это «знание» он приобретает благодаря традиции, «объясняющей», какие кланы существуют вообще и каков его клан в частности. (154:)
Такие «объяснения» (которые обычно составляют «историю» и «социологию» рассматриваемой общности, а в случае инцестуозных табу, вероятно, также и «антропологию») представляют собой как средства легитимации, так и этические элементы традиции. Легитимация говорит индивиду не только почему он должен совершать то или иное действие, но и то, почему вещи являются такими, каковы они есть. Иначе говоря, «знание» предшествует «ценностям» в легитимации институтов.
Аналитически можно разделить легитимацию на различные уровни (которые на практике, конечно же, пересекаются). Зачатки легитимации появляются сразуже, как только систему лингвистических объективаций человеческого опыта начинают передавать последующим поколениям. Например, пе- редача словарного запаса той или иной родственной группы легитимирует ipso facto структуру родст- ва. Фундаментальные «объяснения» легитимации встроены, так сказать, в словарный запас. Так, ре- бенок, узнав, что другой ребенок — его «кузен», в результате непосредственно и по существу леги- тимирует свое поведение по отношению к «кузенам», то есть учится вести себя, узнавая обозначение.
К этому первому уровню зарождающейся легитимации относятся все простые утверждения типа «так уж устроены вещи» — самые быстрые и успешные ответы на детские вопросы «почему?». Понятно, что этот уровень — дотеоретический. Но он является основой самоочевидного «знания», на которой должны строиться все последующие теории, и наоборот -это уровень, которого должны достичь все
(155:) теории, чтобы быть включенными в традицию.
Второй уровень легитимации содержит теоретические утверждения в зачаточной форме Здесь можно обнаружить различные объяснительные схемы относительного ряда объективных значений.
Эти схемы весьма прагматичны, непосредственно связаны с конкретными действиями. Пословицы, моральные максимы, народная мудрость, сказки, легенды, часто передаваемые в поэтической форме,
— примеры этого уровня. Так, ребенок знакомится с изречениями типа: «Кто ворует у своего брата, будет наказан бородавками на руках» или «Уходи, когда твоя жена кричит, но беги, когда твой кузен зовет тебя». Он может быть воодушевлен «Песней верных кузенов, вместе ходивших на охоту» или, имея свои соображения, напуган «Погребальной Песнью о двух кузенах, находившихся во внебрач- ной связи».
Третий уровень легитимации содержит явные теории, с помощью которых институциональный сектор легитимируется в терминах дифференцированной системы знания. Такие легитимации преду- сматривают хорошо понятные системы отсчета для соответствующих секторов институционализиро- ванного поведения. Из-за их сложности и специализации они зачастую поручаются специальному персоналу, который передает их с помощью формализованных процедур посвящения. Так, может существовать сложная экономическая теория «двоюродного родства», определяющая права, обязан- ности и стандартные процедуры действия. Знаниями в этой области распоряжаются старейшины кла- на, и они переданы им лишь после того, как сами они уже не в состоянии (156:) приносить хоть ка- кую-нибудь экономическую пользу. Старейшины посвящают молодежь в эти теории и передают им

46
свои знания в ходе ритуалов, освящающих половое созревание, и выступают в качестве экспертов, когда возникают проблемы применения этих знаний. Если предположить, что у старейшин нет ника- ких других поставленных перед ними задач, может оказаться вероятным, что они будут очень эко- номно выдавать свои знания, даже если не будет проблем с их применением, точнее, они будут при- думывать такие проблемы по мере теоретизирования. Иначе говоря, вместе с развитием специализи- рованных теорий легитимации и с тем, что они все время находятся в распоряжении экспертов в этой области, легитимация выходит за пределы практического применения и становится «чистой теорией».
На этой стадии сфера легитимации начинает достигать сравнительной самостоятельности относи- тельно легитимируемых институтов и в конечном счете может привести к возникновению своих соб- ственных институциональных процессов
68
. В нашем примере «наука двоюродного родства» может начать свою собственную жизнь, совершенно независимую от действий лишь «непрофессиональных» кузенов, и группа ученых может способствовать появлению собственных институциональных про- цессов, возвышающихся над теми институтами, которые эта «наука» предполагала первоначально ле- гитимировать. Можно представить ироническую кульминацию такого развития, когда слово «кузен» будет относиться не к родственной роли, а к тому, кто находится на определенной ступени иерархии среди (157:) специалистов по «двоюродному родству.
Четвертый уровень легитимации составляют символические универсумы. Это системы теоретиче- ской традиции, впитавшей различные области значений и включающей институциональный порядок во всей его символической целостности
69
. Термин «символический» используется здесь в том значе- нии, о котором говорилось выше. Повторим еще раз, что символические процессы -это процессы сиг- нификации (обозначения), имеющие отношение к реальностям, отличным от реальностей повседнев- ной жизни. Нетрудно заметить, что символическая сфера связана с самым всесторонним уровнем ле- гитимации и что эта сфера выходит за пределы практического применения раз и навсегда. Легитима- ция теперь осуществляется посредством символических совокупностей, которые вообще не могут быть восприняты в повседневной жизни, за исключением, конечно, «теоретического опыта», если о таком можно говорить (строго говоря, это неправильное название, и если его можно употреблять, то лишь эвристически). Этот уровень легитимации еще больше отличается от предшествующего благо- даря смысловой интеграции. Уже на предыдущем уровне можно было обнаружить большую степень интеграции определенных областей значений и разрозненные процессы институционализированного поведения. Теперь же все сектора институционального порядка интегрированы во всеобъемлющую систему отсчета, которая составляет универсум в буквальном значении слова, так как любой челове- ческий опыт теперь можно понять как имеющий место в его пределах. (158:)
Символический универсум понимается как матрица всех социально объективированных и субъек- тивно реальных значений; целое историческое общество и целая индивидуальная биография рассмат- риваются как явления, происходящие в рамках этого универсума. И что особенно важно, маргиналь- ные ситуации индивидуальной жизни (маргинальные в том смысле, что они не включены в реаль- ность повседневного существования в обществе) также охватываются символическим универсумом
70
Такие ситуации переживаются в снах и фантазиях в качестве областей значений, отделенных от по- вседневной жизни и наделенных своей собственной особой реальностью. В смысловом универсуме эти отдельные сферы реальности интегрированы в смысловую целостность, которая объясняет, а воз- можно, и оправдывает их (например, сны можно «объяснить» с помощью психологической теории, их можно и «объяснить», и оправдать благодаря теории метемпсихоза, а также любой теории, коре- нящейся во все более исчерпывающем универсуме — скажем, «научном», а не «метафизическом. Ко- нечно, символический универсум конструируется с помощью социальных объективаций. Однако способность к наделению смыслом дает индивиду возможность так далеко выйти за пределы соци- альной жизни, что он может найти себе место в символическом универсуме, даже в своем крайне уе- диненном существовании.
На этом уровне легитимации мысленная интеграция разрозненных институциональных процессов достигает своего предельного осуществления. Весь мир творится. Все меньше теорий (159:) легити- мации рассматриваются в качестве особых перспектив для тех феноменов, которые являются аспек- тами этого мира. Институциональные роли становятся способом участия в универсуме, который и включает институциональный порядок, и выходит за его пределы. «Наука двоюродного родства» из нашего предыдущего примера — это лишь часть более широкой теоретической системы, которая, почти наверняка, будет включать общую теорию космоса и общую теорию человека. Тогда предель- ной легитимацией для «правильных» действий в рамках данной структуры родства будет их «поме- щение» в космологическую и антропологическую систему отсчета. Например, инцест достигнет мак- симального осуждения из-за нарушения космического божественного порядка и созданной богом природы человека. То же самое можно сказать о неправильном экономическом поведении или любом другом отклонении от институциональных норм. Границы такой предельной легитимации сопряжены

47
с границами теоретического честолюбия и изобретательности тех, кто занят легитимацией и кому официально предписано давать определения реальности. Конечно, на практике неизбежны отклоне- ния от степени точности, с какой определенные сектора институционального порядка помещены в космический контекст. Эти различия могут быть следствием как отдельных практических проблем, по которым консультируют те, кто осуществляет легитимацию, так и самостоятельного развития тео- ретического воображения экспертов в области космологии.
Кристаллизация символических универсумов происходит вслед за обсуждавшимися раньше (160:) процессами объективации, седиментации и аккумуляции знания. То есть символические универсумы
— социально-исторические продукты. Если нужно понять их значение, следует понять историю их создания. Это тем более важно, что эти продукты человеческого сознания, по самой своей природе, представляют собой вполне развитые и неизбежные тотальности.
Теперь мы можем обратиться к изучению того, каким образом символические универсумы леги- тимируют индивидуальную биографию и институциональный порядок. Операция, по сути дела, одна и та же в обоих случаях, и она имеет номический, упорядочивающий характер
71
Символический универсум предусматривает порядок субъективного осмысления биографического опыта. Переживания, относящиеся к различным сферам реальности, интегрируются путем включения их в один и тот же всеохватывающий смысловой универсум. Например, символический универсум определяет значение снов в рамках реальности повседневной жизни, каждый раз вновь восстанавли- вая верховный статус последней и ослабляя шок, который сопровождает переход от одной реально- сти к другой
72
. Области значений, которые иначе оставались бы недоступными для понимания анкла- вами в рамках реальности повседневной жизни, таким образом упорядочиваются в иерархии реально- стей, становясь ipso facto доступными для понимания и менее ужасными. Эта интеграция реальностей маргинальных ситуаций в рамках высшей реальности повседневной жизни имеет огромное значение, поскольку эти ситуации представляют (161:) наибольшую угрозу само собой разумеющемуся, при- вычному существованию в обществе. Если представить себе последнее как «дневную сторону» чело- веческой жизни, тогда маргинальные ситуации составляют ее «ночную сторону», которая как скрытая угроза остается на периферии обыденного сознания. Именно потому, что у «ночной стороны» есть своя собственная реальность, зачастую довольно зловещая, она представляет постоянную угрозу само собой разумеющейся, фактической, «здоровой» реальности жизни в обществе. Вследствие ужасных кошмаров реальности «ночной стороны» в любой момент в голову может прийти мысль («безумная» мысль par excellence), что реальность повседневной жизни — не что иное, как иллюзия. Эти безумные и ужасные мысли можно сдерживать, упорядочивая все мыслимые реальности в рамках того же сим- волического универсума, который связан с реальностью повседневной жизни, — упорядочивая их та- ким образом, что реальность повседневной жизни сохраняет качество верховной (если хотите, «наи- более реальной») определяющей реальности.
Номическую функцию символического универсума можно определить довольно просто, сказав, что она «расставляет все по своим местам» в жизни индивида. И как бы человек ни отклонялся от осознания этого порядка (находясь в маргинальных жизненных ситуациях), символический универ- сум позволяет ему «вернуться к реальности» — а именно к реальности повседневной жизни. Так как это та сфера, к которой относятся все роли и формы институционального поведения, то символиче- ский универсум гарантирует (162:) предельную легитимацию институционального порядка, и ему от- водится главенствующее значение в иерархии человеческого опыта.
Помимо этой весьма важной интеграции маргинальных реальностей, символический универсум интегрирует самые различные значения, существующие в повседневной жизни. Мы уже видели, как происходит смысловая интеграция различных секторов институционализированного поведения в рефлексии — как в теоретической, так и в дотеоретической. Смысловая интеграция такого рода еще не означает создания символического универсума ab initio. Она может происходить и без обращения к символическим процессам, то есть не выходя за пределы реальности повседневного опыта. Однако, после того как символический универсум уже создан, различные сектора повседневной жизни могут быть интегрированы благодаря непосредственному соотношению с символическим универсумом.
Например, различия между значениями исполнения роли кузена и роли землевладельца можно интег- рировать безотносительно общей мифологии. Но если в данном обществе действенно (широко рас- пространено) общее мифологическое мировоззрение (Weltanschauung), то оно может быть непосред- ственно связанным с различиями в повседневной жизни. Лишение кузена части земли может быть неблаговидным не только в экономическом или в моральном отношении (негативные санкции необя- зательно распространять на космические измерения); оно может быть воспринято и как нарушение установленного богом порядка Вселенной. Таким образом, символический универсум (163:) упоря- дочивает, а тем самым и легитимирует повседневные роли, приоритеты и действующие правила, по- мещая их sub specie universi, то есть в контекст наиболее общей из всех мыслимых систем отсчета. В