ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 05.12.2023
Просмотров: 151
Скачиваний: 4
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
<1> "Если должник не был уведомлен о действительной уступке, он имеет право полагаться на видимость управомоченности своего изначального кредитора. И эта защита видимости права должна проявлять себя не только в том, что должник имеет право исполнить свое обязательство изначальному кредитору, пусть он и передал право другому лицу (п. 3 ст. 382 ГК РФ), но и в том, что должник, воспринимая прежнего кредитора в качестве управомоченного лица, может не бояться исполнять свое обязательство тому, в отношении кого он получил уведомление об уступке от самого "видимого" кредитора" (там же. С. 612).
Обратимся теперь к оригинальному тексту абз. 2 п. 4 ст. 390 ГК РФ: "В случае исполнения должником другому цессионарию риск последствий такого исполнения несет цедент или цессионарий, который знал или должен был знать об уступке требования, состоявшейся ранее" <1>. Такая формулировка, устанавливающая ответственность недобросовестного лица, который, несмотря на свою осведомленность о том, что право требования было уступлено ранее другому лицу, принял исполнение от должника, является правильной и не вызывает никаких вопросов, а потому должна иметься в виду при прочтении абз. 2 п. 4 ст. 390 ГК РФ.
<1> Такая формулировка была использована при написании законопроекта.
Резюмируя вышесказанное, в ситуации двойной уступки цессионарий (НК1) всегда может обратиться с иском к кредитору, дважды уступившему право требования, так как он гарантирует отсутствие двойной уступки, или к НК2, но лишь при наличии недобросовестности на его стороне. Вместе с тем представляется, что цессионарий, обративший взыскание в порядке ст. 390 ГК РФ на цедента, не должен дополнительно иметь право обращения к НК2 (вне зависимости от того, добросовестный он или нет), так как НК1 полностью возместил свои затраты.
Также и кредитор не должен иметь право взыскания неосновательного обогащения с НК2 на том основании, что последний получил исполнение от должника, так как, во-первых, НК2 заплатил кредитору за право требования с должника, а во-вторых, это право требования в любом случае уже не принадлежит кредитору, а перешло к НК1 (который возместил свои затраты через механизм ст. 390 ГК РФ). Вместе с тем в случае частичной оплаты НК2, получившим исполнение от должника, кредитору последний должен иметь право на взыскание неоплаченной части. Конечно, в данном случае оба этих лица не являются добросовестными (а, как известно, право не должно разбирать споры между недобросовестными). Однако такое решение позволит защитить иных добросовестных участников оборота - кредиторов цедента (в случае его банкротства) <1>.1>1>1>1>1>3>2>1>1>5>4>3>2>1>3>2>1>2>1>2>1>5>4>3>2>6>5>4>3>2>1>
3. Влияние основания перехода права требования на возможность привлечения уступившего право требования лица к ответственности 3.1. Возмездность сделки, лежащей в основании уступки права
В ст. 390 ГК РФ нет ни слова про возмездность сделки, на основании которой совершается уступка права требования <1>. Вместе с тем ранее мы уже упоминали, правда, вскользь, о том, что еще римское право проводило разницу между возмездностью и безвозмездностью лежащего в основании цессии договора: при возмездной уступке цедент нес перед цессионарием ответственность за юридическую действительность передаваемого права, но не отвечал за фактическую осуществимость требования, а в случае совершения цессии с целью дарения цедент не отвечал даже за юридическую обоснованность права требования <2>. Наступление ответственности цедента ставится в зависимость от возмездности или безвозмездности договора, лежащего в основании цессии, итальянским (ст. 1266 ИГК) и швейцарским законодателями, а также в п. 5, 6 ст. 120 <3>, п. 2, 3 ст. 123 <4> ЕСС, что прямо выражено в соответствующих положениях обсуждаемых кодексов.
<1> Следует отметить, что некоторые цивилисты полагали, что ответственность цедента должна наступать вне зависимости от возмездности или безвозмездности основания уступки права требования
<3> Ответственность цедента за действительность переданного договора и за исполнение вытекающих из него обязательств зависит от существа договора передачи и, во всяком случае, от соглашения на сей счет заинтересованных сторон (п. 5). Однако если стороны передачи никак не определили существо заключенного ими на сей счет договора и оно не может быть определено из содержания соглашения путем его толкования, то применяются, если не оговорено иное, следующие правила. Если передача не является безвозмездной, то цедент несет ответственность за недействительность или неисполнимость переданного договора. В той же мере и по правилам о поручительстве отвечает и цедент в рамках полученного им по существующим обязательствам первоначальной договаривающейся стороны от добросовестного цессионария, если только неисполнение этих обязательств не зависит от цессионария. Если же передача была безвозмездной, то цедент гарантирует только действительность договора передачи и несет ответственность за исполнение [вытекающих из него обязательств], только если он поручился за должника или в соответствии с началом добросовестности (п. 6).
<4> Если передача не является безвозмездной, то действующий добросовестно цедент, в пределах того, что он получил [за переданное требование], обязан гарантировать существование требования на момент его передачи, а также гарантировать настоящую - а если определенно обещал, то и будущую - платежеспособность первоначального должника, кроме случая, когда неисполнение последнего произошло из-за упущения со стороны цессионария. Несмотря на исключение этих гарантий соглашением сторон, цедент остается ответственным, если требование окажется неисполненным по его вине (п. 2). В случае безвозмездной передачи добросовестный цедент несет ответственность за существование требования и (или) за платежеспособность первоначального должника только в пределах, в которых он поручился за то и (или) другое (п. 3).
Вслед за римским правом авторы как первоначальной (ст. 106), так и окончательной редакции проекта Гражданского уложения (ст. 1686) прямо устанавливали ответственность цедента лишь по возмездным договорам. В комментарии к ст. 106 первоначального проекта И.А. Покровский отмечал, что возмездная передача требования может иметь место и по договору мены, а также вместо исполнения обязательства (datio in solutum). В указанных случаях при наступлении обстоятельств, предусмотренных обсуждаемым положением, уступивший право требования должен возвратить его приобретателю не денежную сумму, а имущество, полученное первым взамен за передачу требования, или исполнить обязательство, которое он полагал прекратить передачей требования. Такие относительно маргинальные ситуации, которые, впрочем, вполне аналогичны с передачей требования за определенную сумму денег, не предусмотрены в проекте ввиду избежания осложнения редакции правил <1>.
При этом, как отмечается дореволюционными юристами, уступка права требования, совершенная на основании возмездного (и только возмездного) договора, влечет для уступившего требование возникновения обязательства очистки, которое является последствием для всякого возмездного отчуждения
Гражданский кодекс 1922 г. устанавливал ответственность продавца долгового требования за его действительность или действительность существования права (ст. 202), т.е. нормы об ответственности цедента были помещены законодателем в раздел о купле-продаже Особенной части Кодекса, а не в статьи, посвященные уступке права требования, нашедшие свое место в Общей части. Гражданский кодекс 1964 г., как и ст. 390 ГК РФ, напротив, не содержал никаких оговорок относительно возмездности лежащей в основании уступки права требования сделки.
Уже на этапе обсуждения поставленной проблемы возникает недоумение относительно той существенной разницы в месте закрепления норм об ответственности цедента, которая наблюдается при анализе отечественного исторического их развития. Надо сказать, в зарубежных правопорядках также отсутствует единообразие в данном вопросе. Таким образом, считаем своевременным обратиться к рассмотрению указанных норм в некоторых зарубежных правопорядках, немного отступив от вопроса возмездности, полагая, однако, что сделанные по итогам рассмотрения выводы будут актуальны в том числе и для него.
Вначале обратимся к ФГК, который вплоть до настоящего времени регулирует уступку права требования в соответствии с взглядами правоведов XVIII в. <1>. Статьи, посвященные цессии (ст. 1689 и сл.), расположены в ФГК в титуле VI "О договоре купли-продажи" гл. VIII, где также содержатся положения, устанавливающие ответственность цедента (ст. 1693 - 1695). Между тем в одном из авторитетных сравнительно-правовых исследований его авторы делают следующий неточный, на наш взгляд, вывод: "Цедент - всегда продавец, цессионарий уступленного требования - всегда покупатель" <2>. Неточность его заключается в том, что цессия обязательственного права может наступить как на основании договора купли-продажи, так и на основании любого иного договора об отчуждении - мены, дарения и т.п. <3>.
<3> На неправильность выбора французским законодателем места расположения норм об уступке права требования указывает также и Е. Годэмэ. Ср. с высказыванием Д.И. Мейера о сделке об уступке права: "Так как в большей части случаев она представляется возмездной и право по обязательству сколько-нибудь значительному обыкновенно воплощается в письменном акте, который с переходом права также переходит в руки нового приобретателя, то сделку об уступке права по обязательству легко свести к купле-продаже акта... И действительно, у нас нередко говорится о продаже и покупке векселя, заемного письма".
Тем не менее причина выбранного французским законодателем регулирования ясна: дело в том, что правопорядку Франции чуждо разделение сделок на обязательственную, лежащую в основании уступки, и распорядительную (собственно уступка), характерную прежде всего для немецкого права. В дальнейшем мы еще вернемся к рассмотрению данного вопроса.
Здесь же сделаем лишь следующее заключение: раз уж уступка права требования помещена французским законодателем в раздел о купле-продаже, а в статьях об ответственности цедента говорится о лице, которое "продало право", французский правопорядок исходит из того, что ответственность эта может наступить лишь в рамках возмездного обязательственного договора <1>. При этом относительно ответственности за недействительность передаваемого права требования в рамках безвозмездных отношений ФГК не содержит каких-либо оговорок, из чего можно сделать вывод о том, что в данном случае ответственность не наступает. Р. Саватье на этот счет высказался следующим образом: "Тот, кто передает право требования безвозмездно, гарантирует только существование права" <2>.
<1> Полагаем, что таким договором помимо купли-продажи может являться мена (согласно ст. 1707 ФГК к нему применяются положения о купле-продаже), а также упомянутое И.А. Покровским datio in solutum.
Обратимся теперь к немецкому правопорядку. Известный Германии еще со времен средневекового общегерманского права <1> институт уступки права требования нашел свое отражение в ГГУ. Удивительно, но за последние почти 100 лет своего существования немецкое право уступки не подверглось серьезным ревизиям со стороны законодателя <2>.
Помимо незначительных изменений § 401, 398 и сл. ГГУ в настоящее время находятся в том же состоянии, что и при принятии ГГУ. Реформа обязательственного права миновала указанные положения. Единственное примечательное вмешательство законодателя в право уступки имело место в 1994 г. и касалось норм о запрете переуступки права. В остальном немецкое право уступки довольно стабильно. Указанная стабильность связывается исследователями прежде всего с особой эффективностью немецкого регулирования, позволяющего наиболее справедливым образом перераспределять блага между участниками соответствующих правоотношений.
Как уже было отмечено ранее, особенностью германского правопорядка является рассмотрение распорядительной сделки, в частности цессии, в качестве абстрактной, т.е. независимой от лежащей в ее основании обязательственной сделки (о чем подробнее далее). В связи с этим немецкий законодатель всегда регулировал вопрос ответственности цедента на уровне основных сделок, а именно при покупке (§ 437 и сл. ГГУ в предыдущей редакции <1>), при уступке права требования в счет выполнения обязательств (§ 365 ГГУ), а также, как отмечают К. Цвайгерт и Х. Кетц, при дарении (§ 523 ГГУ) <2>. Здесь следует отметить, что в ходе реформы германского гражданского законодательства вышеуказанные положения были существенно пересмотрены, однако законодатель так и не отказался от того, что регулирование ответственности цедента должно содержаться среди основных сделок <3>. Так, в настоящее время согласно § 453 ГГУ правила о купле-продаже соответственно применяются к купле-продаже прав и прочих предметов; в отношении мены соответственно применяются правила о купле-продаже (§ 480 ГГУ), а согласно § 365 ГГУ если взамен исполнения передается вещь, требование к третьему лицу либо иное право, то должник обязан гарантировать отсутствие недостатков вещи или права таким же образом, как продавец. § 523 ГГУ устанавливает ответственность дарителя за умышленное умолчание об обременении правом (в таком случае он обязан возместить одаряемому причиненный этим ущерб); если же даритель обещал предоставить предмет, который он еще должен приобрести, то одаряемый может вследствие обременения правом потребовать возмещения ущерба, причиненного неисполнением, в том случае, когда в момент приобретения вещи дарителю известно об обременении правом либо это осталось ему неизвестным лишь вследствие грубой неосторожности. Соответственно, применяются положения абз. 1 § 433, § 435, 436, 444, 452, 453 ГГУ об ответственности продавца за обременение правом <4>.