ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 05.12.2023
Просмотров: 154
Скачиваний: 4
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
<1> § 437 гласил: "Продавец требования или иного права отвечает за действительное существование этого требования или права".
<3> Например, приведенный нами § 437 в нынешней редакции устанавливает права покупателя при наличии недостатков вещи, отсылая в основном к общим положениям ГГУ
<4> Свобода вещи от обременения правом означает, что предмет купли-продажи свободен от юридических пороков, т.е. не обременен долговыми обязательствами и не находится в собственности третьих лиц (см.: Гражданское уложение Германии (ГГУ) от 18 августа 1896 г.
Данное положение дает нам основание усомниться в том, что ответственность цедента за нарушение гарантии существования и действительности уступленного права требования должна устанавливаться исключительно в рамках возмездного договора.
Так, Г. Дернбург, не оспаривая тот факт, что ответственность цедента возникает по возмездному обязательственному договору, делает следующую оговорку: "...подаривший требование отвечает лишь в случае dolus" <1>. При этом исследователь ссылается на уже упомянутый нами § 523 ГГУ, устанавливающий ответственность дарителя за умышленное умолчание о недостатках права, повлекшее причинение одаряемому вреда <2>.
Действительно, если право требования является предметом дарения, то даритель (цедент) несет ответственность за вред, причиненный одаряемому в результате умышленного умолчания о недостатках права, что в строгом смысле слова также является ответственностью цедента.
Следует отметить, что такое положение было закреплено и в проекте Гражданского уложения 1905 г., согласно ст. 1794 которого если даритель знал о скрытых недостатках даримого имущества или о правах третьего лица на это имущество, однако умышленно не предупредил о том одаренного, то обязан вознаградить его за убытки, понесенные вследствие недостатков или отсуждения подаренного имущества <1>. В иных случаях даритель не отвечал ни за скрытые недостатки, ни за отсуждение подаренного имущества (ст. 1793).
<1> Комментируя аналогичные положения, закрепленные в первоначальном проекте Гражданского уложения, его авторы отмечали, что обязательства очистки возникают исключительно по возмездным договорам, но ни при каких условиях не могут быть применены в отношении договоров безвозмездных, так как одаряемый, который приобрел имущество
безвозмездно вследствие одного только обстоятельства, что подаренное имущество оказалось с недостатками или отобрано у него для передачи действительному собственнику, в сущности не понесет никаких убытков. Тем не менее даритель должен отвечать за скрытые недостатки или отсуждение имущества, если таковые стали следствием понесенных одаряемым убытков. В этом случае даритель несет ответственность лишь при наличии умысла (см.: проект Высочайше учрежденной Редакционной комиссии по составлению Гражданского уложения. Книга пятая. Обязательства. Том первый. С. 580 - 582).
Однако тот факт, что ответственность цедента наступает по безвозмездному договору даже при наличии умысла у дарителя, тем не менее вызывает известные сомнения.
Дарение как договор безвозмездный не предполагает какой-либо хозяйственной выгоды для дарителя, и, более того, последствием такого договора является в большей или меньшей степени уменьшение имущества дарителя <1>. Как отмечается в литературе, "практическое значение деления договоров на возмездные и безвозмездные заключается главным образом в различии подхода к определению размеров ответственности сторон по договору, самого характера и условий этой ответственности. Ответственность лица, не извлекающего из договора никакой имущественной выгоды, естественно должна быть менее строгой по сравнению с ответственностью стороны, заключающей договор в своем интересе" <2>. Таким образом, является несправедливым наделение одаряемого лица правом на предъявление претензий в отношении дарителя на основании того, что подаренная вещь не соответствует обычно предъявляемому к такого рода вещам качеству или подаренное право требования является оспоримым или вообще недействительным и т.д., ввиду того что даритель не получил никакой имущественной выгоды от такого договора, а одаряемый в сущности ничего не потерял.
<1> В одном из комментариев к ИГК отмечается, что отсутствие встречного предоставления в случае безвозмездной уступки права требования оправдывает меньшую гарантию со стороны цедента
На наш взгляд, установление ответственности цедента за умышленное умолчание о недостатках права по вышеизложенным причинам также необоснованно, учитывая, что помыслить такую ситуацию, когда какой-либо порок в отдающемся в дар праве требования влечет для одаряемого наступление вреда, представляется достаточно затруднительным <1>, не говоря о потенциальной недоказуемости наличия умысла на стороне дарителя. Более того, одним из аргументов против возможности установления ответственности цедента в обсуждаемом случае может служить достаточная, на наш взгляд, защищенность одаряемого лица, проявляющаяся главным образом в возможности отказаться от дара (ст. 573 ГК РФ). В этой связи вряд ли
можно говорить об ответственности дарителя, пусть даже умышленно отчуждающего требование с пороком, когда добросовестный <2> одаряемый имел возможность проверить принимаемый им дар на предмет его действительности, существования и т.д., отказаться от него в случае обнаружения указанных недостатков, однако по какой-то причине этого не сделал.
<1> Тем не менее, конечно, скрытый порок в подаренном праве может нанести вред одаряемому, например, если одаряемый понес расходы на получение исполнения (расходы на исполнение кредиторской обязанности) и они оказались напрасными или одаряемый передал право в залог, а когда порок в переданном праве требования вскрылся, одаряемый оказался обязанным к досрочному возврату кредита.
<2> Думается, что именно такую заботливость и осмотрительность требует правопорядок от одаряемого (l'habitus del bonus vir).
Приведем также примеры иных правопорядков, где ответственность цедента установлена только по возмездным договорам.
Так, в ШОЗ ответственность цедента установлена в ст. 171, расположенной среди регулирующих уступку права требования положений, согласно которой лишь при возмездной уступке цедент гарантирует существование требования (п. 1); он отвечает за платежеспособность должника, только если он принял на себя такое обязательство (п. 2); если уступка была безвозмездная, цедент не гарантирует даже существование требования (п. 3).
Согласно § 1397 ВГКА тот, кто безвозмездно уступает требование, т.е. дарит, в дальнейшем не отвечает за него; однако если уступка происходит возмездным образом, то передающее требование лицо отвечает перед принимающим его лицом как за правомерность требования, так и за его исполнение, но всегда в размере, не большем того, что оно получило от принявшего требование лица.
Итальянский законодатель также устанавливает ответственность в зависимости от возмездности лежащего в основании уступки договора, в чем мы могли убедиться ранее.
Тем не менее, несмотря на потенциальную возможность обсуждения вопроса об ответственности цедента по безвозмездному договору, современная отечественная доктрина в целом поддерживает идею привлечения цедента к ответственности лишь по возмездным договорам <1>, а в судебной практике не встречаются дела
, которые могли бы дать почву для обсуждения иного подхода.
Что касается действующего российского законодательства, то сомнение может возникнуть лишь в отношении ст. 520 ГК РФ, определяющей последствия причинения вреда вследствие недостатков подаренной вещи. Однако в литературе справедливо указывается на отсутствие оснований для широкого толкования данной нормы и применения ее по аналогии к ситуациям дарения имущественных прав ввиду того, что "такой акт дарения по определению не может повлечь ухудшение имущественного положения одаряемого; худшей для него перспективой является невозможность (в должном объеме либо вообще) извлечь имущественную выгоду из безвозмездно приобретенного права" <1>. "Единственное, о чем может идти речь в таком случае, - это требование к дарителю о возмещении морального вреда по общим правилам ст. 151, 1099 ГК РФ, если попытка одаряемого реализовать дар причинила ущерб его чести, достоинству или деловой репутации" <2>.
Более того, в п. 3 ст. 576 ГК РФ указано на невозможность применения в отношении дарения прав требований положений ст. 390 Кодекса.2>1>1>2>1>2>1>1>2>1>1>1>2>1>4>3>1>4>3>2>1>2>1>1>2>1>3>3>2>1>1>4>3>1>4>3>2>1>
3.2. Возможность привлечения лица к ответственности по ст. 390 ГК РФ, если переход прав кредитора состоялся на основании ст. 387 Кодекса
В соответствии с п. 2 ст. 387 ГК РФ к отношениям, связанным с переходом прав на основании закона, применяются правила ГК РФ об уступке требования (ст. 388 - 390), если иное не установлено Кодексом, другими законами или не вытекает из существа отношений. Возникает вопрос: должен ли цедент отвечать перед цессионарием, если перемена кредитора в обязательстве произошла по закону, но не по договору?
На наш взгляд, вопреки сложившемуся мнению <1> и действующему российскому законодательству нормы об ответственности цедента не должны применяться к случаям перехода прав кредитора по закону. Решение этой проблемы позволяет сделать один из важнейших шагов на пути к следующему заключению: ответственность цедента возникает исключительно по возмездному договору, и такая ответственность должна предусматриваться не в общих положениях, регулирующих уступку права требования, а в Особенной части ГК РФ - в положениях о купле-продаже (принимая также во внимание, что п. 4 ст. 454 ГК РФ устанавливает следующее: положения, предусмотренные настоящим параграфом, применяются к продаже имущественных прав, если иное не вытекает из содержания или характера этих прав). Так, Р.С. Бевзенко, анализируя ст. 390 ГК РФ, справедливо заметил: "Напрашивается прямая аналогия с договором купли-продажи вещи, которой продавец к моменту исполнения договора не располагает. Разве в этой ситуации можно вести речь о том, к примеру, что предмет продажи недействителен? Конечно же нет! Продавец ответит перед покупателем за неисполнение договора по общим правилам о возмещении убытков. Кажется, само наличие в ГК РФ ст. 390 не является обязательным, ведь конструкция уступки предполагает заключение между сторонами обязательственного договора, в котором содержатся условия уступки. Единственная ситуация, когда ст. 390 ГК РФ не может быть заменена нормами об ответственности за нарушение обязательства, - это цессия в силу закона" <2>.
Конечно, в связи с предложенным нами регулированием первым встает вопрос о непоименованных договорах <1>. Относительно данной категории договоров в литературе отмечается, что основной принцип их регулирования состоит в том, что к ним напрямую применяются лишь общие положения о сделках, обязательствах и договорах, в то время как специальные нормы о поименованных договорах могут применяться по аналогии закона, но не автоматически, а с оценкой их политико-правовой уместности в контексте договоров с иной структурой прав и обязанностей и имеющих иную цель, что как раз и обеспечивает аналогия закона <2>. Так, к непоименованным договорам могут быть применены не только специальные императивные нормы, когда такая аналогия закона предопределена убедительными политико-правовыми соображениями или применение комплекса специальных императивных норм является следствием использования непоименованного договора в целях недобросовестного обхода закона, но даже специальные диспозитивные нормы о поименованном договоре для